Кукла Люцифера

      Эван вздохнул. Сейчас уже ему некуда деваться от Белиал. Но, чем быстрее он отделается от этого неприятного для него разговора, тем быстрее узнает, какая кукла его следующая цель. А вместе с письмом, он надеялся, всё ещё получит суши, митараси-данго, шоколад и чашку чая.       — Где хочешь поговорить, у меня в кабинете или в комнате? — спросил Ангел, повернувшись к ней спиной.       — В кабинете, — в её голосе слышалось торжество.       Они поднялись наверх. Эван шел по лестнице с видом осужденного, ведомого на эшафот.       — Спрашивай, что ты хотела узнать, — произнес он, когда они оказались в кабинете, смирившись с неизбежным.       Белиал опустилась на стул.       — Я даже не знаю, с чего начать. Мне сразу хочется всё-всё узнать. Какой выбор ты обещал сделать, а Он тебе не позволит? — наконец выбрала «Хранительница» вопрос.       — Мне самому интересно, какой передо мной встанет выбор, и почему Он не даст мне принести себя в жертву, и что это вообще значит, — отозвался Ангел. — А я всего лишь было сказал, что я — падший ангел.       — А вот я кое-что поняла, — со снисходительной улыбкой заметила она. — Ты ещё не падший, на твоей руке ещё нет печати. Когда я уйду, ты какое-то время будешь один. И тогда ты должен будешь сделать выбор. До того, как появится твой Асмодей, ты будешь Ангелом. Но, как только появится он, у тебя на руке возникнет метка Белиала, и у тебя уже не будет выбора. Всё повториться опять.       Ангел нахмурился.       — Что за выбор будет стоять передо мной? — похоже девушка знала больше него.       — Не знаю. У меня никакого выбора не было. Как только в Доме появился Асмодей, я стала Белиал. А ты — особенный, потому у тебя будет какой-то выбор.       — А откуда ты знаешь про выбор? — с подозрением спросил он.       — Потому что я здесь уже десять лет и за всё это время множество раз получала Синюю карточку и успела задать Ему множество вопрос касаемо Дома и нашего пребывания здесь, — ответила Белиал. — Он мне сказал, что Он может сделать Ангелу предложение, и Ангел должен сделать выбор. Тогда я Его спросила, почему Он не сделал предложение мне. А Он мне сказал, что Он ещё никогда не делал никому такого предложения, потому что Он ждет особенного Ангела, — ответила она.       Эван улыбнулся. Так значит он и правда особенный для Люцифера и Его единственный.       — Я знаю, какого Ангела Он ждал, — произнес юноша.       — Я теперь тоже понимаю какого, — отозвалась «Хранительница». — Тот, которого Он полюбит. Не отрицай, я знаю, что вы друг друга любите.       — Я и не собирался отрицать. Да, любим. Ты закончила допрос? — с надеждой спросил Ангел.       — Ещё нет. Как ты с Ним разговариваешь, если не получаешь Синюю карточку? — она внимательно изучала его, не спуская глаз с его лица.       — Этого я не могу сказать, — опустил глаза брюнет. — Пусть это останется нашей тайной.       — Ну что ж, пусть. И ещё один вопрос. Ты называешь Хозяина на «ты»? — её это удивило в их беседе сегодня утром.       — Да, я называю Его по имени и исключительно на «ты», — Эван улыбнулся, вспомнив то утро, когда Люцифер ему это предложил.       — Но, как Его зовут, ты мне, конечно, не скажешь? — беззлобно, скорее шутливо, спросила Белиал.       — Не скажу. Он мне не говорил, я сам догадался, а Он просто подтвердил, — пожал плечами Ангел.       — Он любит так делать. Молчит и предлагает самому до всего догадаться, а потом либо говорит «да, это так», либо «подумай ещё», — пожаловалась девушка.       — Но иногда же Он прямо отвечает на вопросы, — напомнил ей Эван.       — Да, но очень редко, — «Хранительница» погрустнела. — Я закончила, как ты выразился, допрос. Я ничего не могу поделать со своим любопытством. А ты держишь в руках ответы на все самые интересные вопросы.       — Но ответы на эти вопросы — тайны, которые я должен хранить, — серьезно ответил Ангел, и они вместе покинули его кабинет.       Вот теперь, наконец, Эван мог спуститься к себе и прочитать письмо Люцифера и узнать имя своей новой цели. На столе его ожидало то, чего он так хотел. Суши с лососем, митараси-данго, кусочек шоколада, кружка зеленого чая и письмо.       «Ты отпустил очередную куклу. Их всё меньше в Доме, а наше время всё ближе. Теперь ты можешь отпустить того, кого так ждал — Лерайе. Пришло его время.

Любящий тебя Л.»

      Эван мечтательно заулыбался и принялся за ужин. Сбылось то, чего он так долго ждал, его новая цель — Лерайе.       Оставив шоколад таять на языке, Ангел принялся делать запись в дневнике.       «Вчера ночью я опять сказал что-то такое, что взволновало Люци. Я всего лишь хотел пошутить, а получилось, что мы дошли до каких-то мало понятных мне вещей. Какой-то выбор, принесение себя в жертву. Я хочу просто остаться здесь с Ним и всё. Утром я пришел в гостиную, чтобы просто побыстрее уйти на испытания и освободить Элигос, но об этом позже. Люци, конечно же, меня заметил и решил, что это я из-за Него. Он даже явился в гостиную, где мы спорили на глазах всех кукол. Они и так знают, что мы вместе, так что ничего особенного это не значит. Если это мой выбор, то я сам решу, что для меня лучше. Но Люци почему-то решил, что Он знает лучше и не позволит мне принести себя в жертву. Мог бы объяснить мне толком, что за выбор, что за жертва, кому, для чего. Нет же, Он как и всегда хранит всё в тайне. Пока я не готов с Ним об этом говорить.       С Элигос проблем не возникло. Но из-за любопытства Белиал я узнал только, что её звали Наоми и что она фотомодель.       Потом, конечно, последовал допрос от Белиал. Но это позволило мне узнать кое-что. Оказывается я стану Белиал не сразу после её ухода, а как явится мой Асмодей. У каждого Ангела есть выбор. Но Люцифер никому из них не предлагал его сделать, потому что ждал того Ангела, которого полюбит Он сам и который полюбит Его. И этот Ангел — я. Вся эта ситуация вызывает у меня всё больше и больше вопросов. Но теперь я уверен, что я — единственный. Единственный, кому Он так много о себе рассказал, к кому приходит во снах, с кем разговаривает, кого любит. Это не может не радовать.       После я развернул письмо. Да! Наконец-то, я так этого ждал. Моя новая цель — Лерайе! Как же я хочу быстрее приняться за испытания, чтобы как можно быстрее избавить его от страданий. Я не злюсь на него. После его ухода в Доме останется всего две «Птицы». Гаап и ещё один, имя которого я не знаю. Уже сейчас могу сказать, что Лерайе очень физически силен, значит либо спортсмен, либо просто поклонник фитнеса и здорового образа жизни. Надеюсь, его имя не будет особенно длинным и что я не получу травм, не хочу, чтобы он оставался здесь дольше, чем требуется.»       Эван юркнул под одеяло. Его ожидала встреча с Люцифером, чего он всегда так ждал.       Он почувствовал сильные руки, которые его обнимали и понял, что уже находится не в своей спальне.       — Доброй ночи, мой Ангел, — Хозяин поднял его голову за подбородок и поцеловал.       — Доброй ночи, мой Люци, — ответил Эван. — Наконец-то я отпущу его!       — А разве ты бы не хотел продлить его страдания? — удивился мужчина.       — Почему ты решил, что я мог бы этого хотеть? — в свою очередь удивился Ангел.       — За то, что он хотел сделать, — каждое слово Люцифера дышало яростью при воспоминании о произошедшем.       — Нет, я вовсе не злюсь на него и хочу избавить его от страданий, — возразил Эван.       — Не понимаю… Твои великодушие и милосердие меня удивляют, — Он сильнее прижал к себе хрупкое тело любимого.       — Он и так уже достаточно настрадался, — парировал юноша. — В Доме ещё много кукол. В гостиной пусто и все, кроме «Венер», сидят среди «Хранителей».       — «Венер» в Доме пока что больше всех, да они и не сядут среди твоих сторонников, — Его правая рука ласково поглаживала бедро Эвана.       — Моих сторонников? — удивился Ангел.       — Они сидят рядом с тобой, это показывает, что они на твоей стороне, — пояснил Люцифер.       — «Венеры» всегда будут ревновать тебя ко мне, — улыбнулся он. — Но мне это даже нравится, ощущаю себя особенным.       — Ты и есть особенный, — улыбнулся Люцифер. — И всегда будешь для меня особенным. Эвану хотелось добавить, что еще и единственным Ангелом, которому Он предложить выбор, но не стал.       — Конечно, — согласился он, удобнее устраиваясь в объятьях мужчины.       Сирена настойчиво звала Ангела начать новый день, но он этого не захотел. Он знал, кто такой Лерайе и где его найти, потому и не стал подниматься с кровати, а только завернулся плотнее в одеяло и продолжил свою легкую дрему. Когда он засыпал после сирены, Эван уже не видел никаких снов, но и черной бездны, отбирающей силы, не было.       Куклы сидели в гостиной и ждали речи Хозяина. Белиал выпрямила спину. Она уже поняла, что имя этой куклы знакомо Ангелу, потому его снова нет в зале.       — Доброе утро! — свежий кофе дарил Люциферу бодрость и поднимал настроение своим ароматом.       — Доброе утро, Хозяин! — ответили куклы хором. С каждым разом в этом хоре было всё меньше и меньше голосов.       — Как вы уже заметили, вчера Элигос покинула Дом кукольника. Ангел отлично справляется с возложенной на него миссией. И теперь он получил новое задание, — тут Люцифер всегда делал паузу, чтобы поддержать надежду кукол. — Лерайе. Никто из кукол никак на это не отозвался. Лерайе не было в зале, о чем, впрочем, все и так знали.       — Белиал! — позвал мужчина.       — Да, Хозяина! — она поднялась и вытянулась по стойке «смирно».       — Передашь Лерайе, что пришла его очередь, — произнес Он.       — Да, Хозяин, — ответила она.       — Пусть удача всегда будет с вами! — куклы спешили отправиться на испытания. А главная «Хранительница» спешила в лазарет, чтобы обрадовать вечного пациента Марбас.       Лерайе очень удивился, когда к нему пришла Белиал и села на пустую кровать напротив. Они друг другу очень не нравились, что соответствовало их ролям в Доме. «Хранители» старались всё контролировать и следовать правилам Дома и Хозяина, «Птицы» же вносили нестабильность в привычный порядок жизни кукол.       — Чего пришла? — недовольно спросил он.       — А что, ты занят? — ядовито вопросом на вопрос ответила она.       — Мог бы — придушил тебя, — прошипел он — Хранительница» знала, как легко вывести Лерайе из себя.       — А у меня для тебя хорошая новость… — скучающе протянула она.       — Этот мальчишка упал и свернул себе шею? — «Птица» считал, что именно Ангел виноват в его нынешнем положении.       — Ты же сам знаешь, что Он всегда защитит Ангела, — мужчина её дико раздражал, но она должна была исполнить приказ Хозяина. — На самом деле я пришла сказать лишь одно. Он назвал твоё имя, пришла твоя очередь покинуть Дом кукольника. Вечером к тебе, возможно, зайдет Ангел.       Она бросил на него презрительный взгляд и покинула лазарет.       Эван потянулся в постели. Он выспался и готов был приниматься за испытания, чтобы даровать свободу Лерайе. Сегодня он должен будет зайти к нему и сказать, через сколько дней он покинет Дом кукольника. Эван надеялся, что это случится весьма скоро.       Лерайе в нетерпении ждал вечера. К нему придет Ангел, в этом он был уверен. Внешне он не показывал, но на самом деле был очень рад, что наконец пришла его очередь, и он покинет Дом, а заодно и излечится от ран. Поскольку он не мог коротать время за испытаниями, он постоянно думал, что же ждет его по ту сторону. Был ли он женат, были ли у него дети, был ли он богат или же беден, чем он занимался. Крепкие мышцы позволили ему предположить, что он занимался спортом и причем регулярно. Он очень переживал из-за своей левой руки, что висела плетью. Он не так горевал о ногах. Это открытие позволило ему предположить, что руки для его вида деятельности были важнее всего.       Как только Ангел приложил ладонь к сканеру, он выбросил все мысли из головы. Конечно, сейчас его мысли крутились вокруг Лерайе. Как ему разговаривать с ним сегодня вечером? Он вздохнул и толкнул дверь.       Первое время Эван не получал ничего особенного в награду за испытания. Да и сами испытания ему попадались легкие. Ему хотелось получить первый предмет, а потом карточку и желательно, конечно, Красную. Но пока лишь яблоки, бинты, куски хлеба.       Люцифер опять же был в саду. Он сидел в тени сакуры и жмурился от солнечных лучей, проходящих через розовые лепестки и листву. Мужчина не строил иллюзий, что Ангел успокоился и забыл тот странный разговор о выборе. Его мальчик никогда ничего не забывал и всегда хотел понять самую суть. Значит он спросит Его об этом. Спросит, какой выбор он должен сделать, когда, какие будут последствия, почему другие Ангелы не делали выбор. Любовь ослепляет Эвана, и, конечно, под её влияниям он сделает выбор. Но будет ли этот выбор правильным? Каждый день Люцифера терзали те же сомнения, что и вчера. Утром Он убеждал себя в одном, приводил факты и соглашался, а вечером с легкостью отметал их. Похоже, прежде чем Ангел сделает свой выбор, выбор должен сделать сам Люцифер.       С легкостью проскользнув между лесками, Эван достал из ящика первый предмет. Это была картинка. Но Ангел решил сначала отнести её в свой кабинет, а там уже рассмотреть.       Юноша открыл тетрадь и перевернул рисунок. На обороте была четкая надпись. Получалось, что в имени Лерайе всего три буквы и сегодня Ангел получил первую — О. Её он тут же записал на положенное ей место. А потом решил рассмотреть человека на картинке. Это был вполне молодой мужчина, стоявший на фоне деревьев, возможно, что даже леса. Похоже, что он был охотником, за его спиной находился колчан стрел. Рядом виднелись неясные силуэты, наверно, они являлись его товарищами, и он охотился вместе с ними. Одеты они были в одежды всевозможных оттенков зеленого. Отнести её к какому-то историческому периоду Эван затруднялся. Но похоже Средние века, судя по отсутствию огнестрельного оружия. Пока Ангел склонялся к тому, что Лерайе очевидно являлся охотником. Но юноша всегда думал, что это вид отдыха, хобби, что-то вроде рыбалки, а вовсе не род деятельности. Значит, он чего-то не знает. И тут он увидел надпись внизу картинки «Локсли»*. Что это значит? Автор? Название рисунка? Имя этого мужчины? Этого он не знал. Ещё два предмета, и Лерайе сможет ответить на все его вопросы. Но до этого ему надо прочитать записи Кевина.       «Лерайе.       «Птица». Даже больше чем Гаап и любая другая «Птица» сопротивляется правилам Дома. Обладает развитой мускулатурой. Возможно, был спортсменом, но, каким именно видом спорта занимался, сказать сложно. Хозяин в наказание повредил ему руку. За что, он не говорил. Обычно Хозяин лечит тех, кого наказывает, но его не излечил. Это говорит о многом. Потому испытывает стойкую ненависть к Хозяину. Как каждый «Птица» больше всего хочет свободы.»       То, что Лерайе хочет свободы, Эван уже и сам знал. Он был не первым «Птицей», которого Ангел отпускал. То, что он физически развит, юноша тоже сам заметил. Но сейчас ему пора на испытания, чтобы попытаться получить карточку. А вечером ему придется зайти в лазарет, но вовсе не к Марбас.       Когда прозвучала сирена, Ангел так и не получил никакую карточку. Его это безусловно расстраивало. Он не стал подниматься в гостиную, а просто прошел по коридору первого этажа до двери Марбас и вошел внутрь. Замок не был заперт, но самой девушки в кабинете не было.       Эван прошел в ту комнату, которую «Хранительница» использовала как палату. Услышав его шаги, Лерайе впился в него взглядом.       — Здравствуй, Лерайе, — равнодушно произнес юноша.       — Ну здравствуй, Ангел, — с издевкой откликнулся мужчина, не шевельнувшись.       — У меня есть для тебя новости, — Эвану нужно было всё объяснить «Птице».       — И когда уже я покину Дом твоего любовника? — перебил он с ехидством, не скрывая своего отношения к Ангелу и Люциферу.       — Сегодня я нашел первый предмет. Найду ещё два и отпущу тебя. В твоём настоящем имени всего три буквы. Тебе придется провести в Доме ещё две ночи, — спокойно ответил юноша. — И тебя абсолютно не должны волновать мои отношения с Хозяином.       — Да ладно тебе, все знают, что Он — твой любовник, — махнул тот здоровой рукой.       — Я этого и не отрицаю, — с гордостью подтвердил Ангел и покинул лазарет.       Эван вышел из кабинета Марбас и вошел в соседнюю дверь. Там находилась его комната. Он не был расстроен или удивлен поведением Лерайе. Он понимал его. Мужчина таким образом переживал то, что стал калекой, в чем винил Эвана. Ангел открыл свою тетрадь, чтобы сделать запись.       «Мне несказанно повезло. В настоящем имени Лерайе всего лишь три буквы. Я хочу увидеть, как его травмы исчезнут. Лерайе никому не рассказал, за что Люцифер наказал его в первый раз. Но я помню, что Люци сказал, что он пытался Его убить. Неужели Лерайе думал, что если Люцифера не станет, куклы получат свободу? Я знаю, что это не так. Двери всё равно не откроются. Я получил первый предмет, но я пока не понимаю, что это значит. Хотя это всего лишь один предмет. Возможно, я всё пойму, когда получу ещё два.       Я только что заходил к Лерайе, чтобы рассказать ему всё. Он ведет себя нагло и дерзит. Я этого ожидал. Он скрывает за своей показной ненавистью боль. Я не злюсь на него, он сам виноват в своих бедах. Люцифер никогда не наказывает просто так. Он назвал Хозяина моим любовником. Это не совсем так, Он не просто мой любовник, Он — мой возлюбленный. Ведь мы не занимаемся сексом, а только любовью, а это возможно только между теми, кто открыл свое сердце. Я очень хочу получить Красную карточку. Не только из-за близости. Я знаю, что Ему одиноко без меня, и мы скучаем друг без друга. Как же хорошо, что я могу хотя бы видеть Люци во снах.       Этой ночью я не говорил с Люци о выборе, жертвах и прочем. Сегодня я задам Ему несколько вопросов, которые я считаю «неопасными». Я хочу узнать, у меня будет выбор и был ли он у какого-либо другого Ангела. Белиал в этот раз рассказала мне кое-что, и это заставило меня задуматься.»       Эван закрыл тетрадь, разделся и лег в постель. Он закрыл глаза, желая быстрее заснуть.       Теплые руки обвили его талию и притянули к себе.       — Доброй ночи, мой Ангел, — традиционно начал Хозяин.       — Доброй ночи, любимый, — Эван открыл глаза, чтобы увидеть удивление в лукавых сапфировых глазах.       — Интересно… — прошептал мужчина, улыбаясь. — Ты хочешь у меня что-то спросить?       — Конечно, хочу. И ты сам знаешь, о чем, — Ангел считал, что им необходимо кое-что обсудить.       — Догадываюсь, конечно. Спрашивай, — Люцифер вздохнул, зная, что этого разговора им не избежать.       — Всего два вопроса. У меня будет некий выбор? — задал первый вопрос Эван. — Верно ли я понимаю?       — Да, именно у тебя он будет, — было заметно, что мужчина немного расслабился. Похоже, Он боялся других вопросов. Ангел это чувствовал.       — Был ли такой же выбор у какого-либо другого Ангела до меня? — его голос выдал волнение.       — Когда-то я думал, что буду давать выбор каждому Ангелу, но потом понял, что нет. Этот выбор будет только у тебя, — откровенно ответил Он. — Я так долго тебя ждал.       — Знаю, — облегченно выдохнул юноша и перевел разговор на другое. — Я сегодня был у Лерайе. Он назвал тебя моим любовником, однако он ошибается. Люцифер удивился. Он считал, что они любовники.       — А кто же мы тогда друг другу? — похоже новость расстроила мужчину.       — Ты — мой возлюбленный, а не просто любовник, — ответил Ангел. На его уточнение мужчина улыбнулся.       — Ты прав. Мы уже не просто любовники, — согласился Люцифер. Эван улыбнулся и уютно устроился в объятьях любимого. Он быстро заснул, согретый Его теплом.       Сирена позвала Ангела из его прекрасного сна. Он вздохнул, но не стал вставать. У него были особые привилегии.       Люцифер любил проводить время после завтрака в саду. Сегодня Он не взял с собой книги и не стал читать, как делал в другие дни. Долгое время книги были Его единственной отрадой. Иногда тишина оглушала Его, и Он читал вслух, только чтобы не ощущать своего безумного одиночества. Он не обязан был говорить каждое утро с куклами, но сам ввел этот ритуал, чтобы хоть на мгновение ощутить себя живым, частью чего-то общего. За последние четырнадцать веков мужчина внешне совсем не изменился. Его разум, вобрав в себя столько мудрости из книг, требовал поделиться с кем-нибудь этими знаниями, но воплотить это было не с кем. Он поднял глаза к небу. Неужели, эти четырнадцать веков Он ждал именно его — Эвана. Сто сорок первого Ангела. Проблема была лишь в том, что Он настолько сильно полюбил его, что не может позволить юноше принести себя в жертву. Конечно, Люцифер знает, что времени всё меньше и меньше. Никто, даже Ангел, не знал, какая борьба происходит внутри Него. Вправе ли Он решать за Эвана? Нет. Но Он должен решить для себя, чего же Он сам больше хочет? Люцифер терялся в ощущениях. Что бы Он не выбрал — это станет для Него самой большой болью, второй за время Его существования и первой в Доме. Захочет ли Он тогда двигаться дальше, с прежним оживлением приветствовать кукол по утрам? Он знал, что не захочет. Иногда Он жалел, что Его сердце может перестать стучать, но от этого Он не умрет, ведь проклятые — бессмертны.       Эван завозился под одеялом и распахнул глаза. Юноша сладко потянулся. Люцифер согласился, что они теперь больше, чем просто любовники. Так же Эван узнал, что он и правда особенный и будет иметь выбор, которого не было больше ни у одного Ангела до него. Он старался пока не думать, что это за выбор. Белиал ничего толком не знает, а Люцифер опять будет говорить загадками или вовсе скажет, что ему этого пока знать не надо и потребует штраф. Приняв душ и позавтракав, Эван с улыбкой направился на испытания.       Ангел проходил испытания, желая побыстрее найти второй предмет. Ведь только после этого он сможет взяться за поиск карточек. Он испытывал особое удовольствие, открывая ящик и вытаскивая оттуда Красную карточку. Но пока в ящике лежало что-то непонятное. Он взял обнаруженный предмет, второй по счету, и записку, что к нему прилагалась.       Положив на стол свою находку, Эван развернул записку. Там он обнаружил последнюю букву имени Лерайе — д. Она сразу же заняла своё место в тетради Ангела над третьей чертой. Ещё одна литера, и «Птица» получит свободу. Юноша улыбнулся и принялся за осмотр кожаной вещицы. Он сначала не понял, для чего предназначался этот предмет, но вскоре догадался, что это перчатка для правой руки, лишь для трех пальцев — указательного, среднего и безымянного. Он надел её, она оказался для него велика. Конечно, ведь она, вероятно, принадлежала Лерайе. Оставив свою находку рядом с картинкой, полученной вчера, Эван покинул свой кабинет.       Вечерняя сирена прозвучала, созывая кукол в гостиную. Но Ангел, конечно же, сразу направился к себе в комнату. Он мог бы зайти к Лерайе, однако ему это было ни к чему. Эван сел за стол внести очередную запись в тетрадь-дневник.       «Сегодня ночью я задал Люци те вопросы, что хотел. Я знаю, что Он не хочет разговаривать на эту тему. Когда я сказал, что вопроса всего два, и они оказались совсем простыми, Он вздохнул с облегчением. Теперь я знаю, что все эти века Он ждал меня. Что я — единственный Ангел, у которого будет какой-то выбор. Почему-то эта тема Ему очень не приятна. Не буду больше её поднимать до тех пор, пока не придет время самого выбора. Лерайе натолкнул меня на одну очень интересную мысль. Люци подтвердил, что мы уже больше, чем просто любовники. Когда я сказал, что Он — мой возлюбленный, Он улыбнулся, а значит Ему понравилось мое признание. Люблю Его улыбку. Лукавую, нежную, влюбленную. Моё сердце полно чувства к Нему. Я не знаю, мог ли кто-нибудь кого-нибудь любить так же сильно, как я люблю Его. Но почему-то мне кажется, что нет. Как же я хочу получить уже Красную карточку.       Уже завтра Дом покинет Лерайе. Сегодня я нашел странную перчатку. Всего лишь на три пальца. Но, возможно, это какая-то профессиональная перчатка. Пока я ещё не знаю, чем он занимался. Завтра уже он мне сам расскажет. Как же мне хочется, чтобы он избавился от травм. После его ухода, в Доме останется всего две «Птицы». Но «Венер» ещё достаточно, чтобы мне это не нравилось.»       Эван разделся и залез под одеяло. Заснул он с улыбкой на губах.       Сегодня Люцифер решил разбудить его поцелуем. Ангел открыл глаза.       — А где обычное приветствие? — иронично поинтересовался юноша.       — Ну раз мы теперь возлюбленные, как мы выяснилась вчера, то я подумал, что уместнее будет просто поцеловать тебя, — ответил мужчина.       — Ммм, ты заставляешь меня желать большего, — лукаво улыбнулся Эван и потерся бедром о пах Люцифера. Собственная храбрость тут же его смутила, и щеки юноши окрасил румянец.       — Правда? Поэтому ты соблазняешь меня? — вскинул бровь Хозяин. — Скажи, как ты хочешь.       — Можно, я просто покажу? — сказал Ангел и с восхитительным бесстыдством встал на колени, нагнулся, уложив руки на спинку кровати, и прогнулся в пояснице. Люцифер улыбнулся, развел ягодицы юноши, и приник губами к ложбинке. Мужчина с удовольствием вылизывал колечко мышц, имитируя языком фрикции. Колечко пульсировало, желая большего.       — Лю-ю-юци, — захныкал Эван, подтверждая словами реакцию своего тела. Конечно, ему была приятна ласка, но его сны были непредсказуемы, и сирена могла в любой момент разбудить его.       — Как скажешь, — Ангел даже в Его голосе слышал улыбку. Мужчина, разогнувшись, одним толчком вошел в юное тело. Поскольку это был сон, можно было обойтись и без растяжки со смазкой. Эван выгнулся и застонал от чувства заполненности, что принесло некоторую боль и тут же острое чувство удовольствия. Он сам начал двигать бедрами навстречу. Люцифер, приняв заданный ритм, с силой входил в него, чувствуя, как Ангел сжимает Его в себе. Он сцепил зубы, чтобы не застонать от переполнявших Его эмоций. Эван расставил ноги пошире и ещё сильнее прогнулся в пояснице.       Он быстро дошел до пика, а следом за ним и Хозяин. Сжавшиеся мышцы Ангела сорвали Люцифера в бурный оргазм. Руки и ноги больше не держали юношу, и он раскинулся на постели морской звездочкой, а мужчина лег рядом на спине. Оба тяжело дышали, сплетая пальцы рук.       — Твои сны великолепны, мой Ангел, — наконец сказал Люцифер.       — Угу, мне тоже очень нравятся, — Эван перебрался ближе к Нему и поцеловал в губы.       Поцелуй прервала сирена. Эван вчера хотел встать вместе с сиреной, чтобы быстрее отпустить Лерайе. Но под одеялом было так хорошо. Всё тело приятно ломило и вставать с постели абсолютно не хотелось. Он лежал на спине с полуприкрытыми глазами, словно сытый кот. На его губах играла полуулыбка. Как же ему было хорошо. Ангел опустил веки и снова задремал.       Лерайе волновался и был напряжен. Он прислушивался к каждому шороху. Конечно, ему хотелось услышать шаги Ангела. Лерайе откинул одеяло и посмотрел на свои перетянутые бинтами ноги. Внутри разлилась горечь. Сколько бы он не смотрел на свои травмы, каждый раз его пронзало мукой. Лерайе понимал, что сам виноват в своих проблемах, однако всё равно считал наказание несправедливым. В Доме стало тихо, и мужчина тяжело вздохнул.       Ангел сладко потянулся. Пора было вставать и искать последний предмет для Лерайе. Он долго стоял под горячим душем. В своей комнате он съел яблоко, вспоминая о завтраках с Люцифером. Он бы с удовольствием выпил свежий кофе. Но тем не менее, Эван отправился на испытания.       Люцифер лежал в своей спальне. Он так же улыбался. Ему тоже не хватало своего юного любовника. Но Он не мог просто так взять и отдать ему Красную карточку. Раньше Ему было всё равно, с кем проводить ночь, а теперь Ему хотелось быть только с Ангелом. Остальные куклы вызывали неприятные чувства и встречаться с ними Ему хотелось как можно реже. Дом с интересом следил за своим любимым дитя.       Эван схватился руками за перекладину. Было жарко, на раскаленных углях то и дело вспыхивал огонь, но юноша перестал обращать на это внимание. Ему надо перебраться на ту сторону, взять ключ и достать награду из ящика. Ключ был на шнурке, и Ангел повесил его на шею. Теперь предстояло вернуться обратно и открыть ящик, не превышая лимита времени в пять минут. Однако он успел. В ящике его ожидал третий предмет. Взяв свою награду он направился в свой кабинет.       Ангел открыл свою тетрадь, где он записывал всё о куклах. Эван записал последнюю букву в имени над второй чертой и прочел его. Лерайе звали Одд. Теперь он понял, что хотели показать ему на первой картинке. Мужчину с колчаном стрел. Последним предметом была стрела. Значит Лерайе-Одд был стрелком. Ангел направился в лазарет. Около дверей его ждала Белиал. Они вошли в кабинет Марбас вместе. Светловолосая «Хранительница» им кивнула, они прошли к Лерайе.       — Ну наконец-то, — такими словами их встретил «Птица».       — Я могу уйти и вернуться лишь вечером, когда прозвучит сирена, — спокойно сказал Эван.       — Нет, не надо, — теряя гонор, попросил Лерайе.       — Хорошо, Одд, — Ангел сразу выложил всё. — А был ты стрелком. Лерайе попытался поднять левую руку, и у него получилось. Он откинул одеяло и стал развязывать бинты. Оказалось, что и раны на ногах зажили. Мужчина вскочил с кровати и в чувстве охватившей его радости, бросился обнимать Ангела. Ведь он, наконец, смог ходить. Лерайе больше не был беспомощным. Ангел отошел от него.       — Я был действительно стрелком. Спортсменом, стрельба из лука, — сказал Одд. — Белиал, выйди, я хочу поговорить с Ангелом наедине. Шатенка была явно недовольно, но ушла из лазарета.       — Я хотел перед тобой извиниться за то, что пытался сделать. Хозяин мне сказал, что хотел бы меня убить, но ты Ему не позволил. Спасибо тебе. Я не знаю, что тогда на меня нашло. Ты прощаешь меня? — ему хотелось снять с себя чувство вины перед уходом из Дома.       — Я тебя прощаю. Правда, прощаю, — Эван отступил в сторону, давая ему дорогу к выходу. — Тебе пора.       Белиал с недовольным видом стояла перед входной дверью с десятью замками. Одд подошел к дверям, посмотрел на Ангела, вздохнул и прошел сквозь них. Лерайе       Теперь их осталось восемнадцать.