Чёртовы ангелы!

- А я говорю, пусти меня!.. - Пруссия, отстань, - просил Иван, из последних сил загораживая собой врата. Самому было не жалко, но если «это» за них проникнет, выговора от руководства не избежать. – Тебе туда нельзя. - По-твоему, Великий я недостаточно хорош для Рая?! Да что ты мелешь, секьюрити! Если уж ты стал ангелом, то мне и подавно уготована такая честь! Пусти, я сказал!!! Отошёл, отдышался. И что-то мысленно прикинул. Задумка отразилась на его лице так явственно, что: - Даже не думай брать с разбегу, - предупредил Россия, с лёгкостью предугадывая его возможные действия. - Нет, ну ты скажи! Чем я тебя не устраиваю?! – Пруссия вновь решил опробовать своё красноречие. - Меня ты всем устраиваешь, но раз в списках тебя нет, то пустить я тебя не могу. Понимаешь? – Ваня достал из складок своего белоснежного одеяния блокнот и помахал им перед носом умершего. И надо же, какой настырный. Сколько раз говоришь, что нельзя, а он всё равно не понимает. Нет, чтобы спросить, отчего он умер, поплакаться о скоротечности жизни, элементарно чем-нибудь поинтересоваться – так нет, умер и умер. Надо нам в Рай – и всё тут! Настырный клиент. До того слова России доходили долго – минуты две. Когда шестерёнки в его мозгу снова запустили механизм, Пруссия выдал гениальную по своей задумке идею: - Дай мне, я порву его. Нет списков, значит, нет проблем! Россия продолжал мило улыбаться, но нимб над его головой немножко потускнел. Значит, думы в голову поползли нехорошие. - Давай блокнот, говорю! Чё зенки лупишь, а?! - Наташа, подойди-ка сюда… - окликнул Россия кого-то у себя за спиной. К ним вышла Беларусь. Тоже с нимбом и одетая в белое. По её суровому лику, Пруссия понял, что ему хана. - Скажи-ка, сестра, подходит ли этот индивидуум для Рая? – на певучий манер произнёс Брагинский. Наташа с шумом втянула воздух, подошла к Пруссии и, прищурив глаза, стала его осматривать. Увиденное ей не очень понравилось, так как она почти сразу скривилась. - В пролёте. У Пруссии прямо челюсть отпала. - Глаза красные, значит наркоман. Судя по вульгарным манерам, - тут Гилберт пожалел, что попытался ей подмигивать, - тот ещё прелюбодей. Наверняка мысли у него отнюдь не благочестивые, ну а в остальном, смотреть глубже надо. Не пускай его. - Спасибо, Наташенька, - благодарно кивнул Россия. – Ну, слышал? Пошёл в Ад. - Ах ты чёртов русский! Посылать меня надумал?! - Сейчас я ещё Оленьку позову, она тебя проводит, - не слушая его возмущённых речей, продолжил Ваня. – Оленька-а! -… Чёртовы ангелы! – рыкнул Байльшмидт, потрясая кулаками. – А вот возьму, и уйду! Ещё приползёте ко мне, умоляя вернуться! А вот фигу вам, фигу! Не вернусь! И зло пыхтя, пошёл в обратном направлении – гордый, но если бы его окликнули, с такой же резвостью вернулся бы назад. Россия махал ему вслед злосчастным блокнотиком, искренне надеясь, что в Аду его всё-таки ждут. А если и не ждут, то это уже их проблемы.