Небо над головой

      Бертольд вздохнул и отвернулся от города. Затушил сигарету о жестяную банку, которую сам когда-то принес сюда, на крышу этой восьмиэтажки, чтобы не скидывать пепел на пол или головы прохожих. Прикрыл глаза.       Как же он устал.       Хотелось упасть прямо здесь, на изгаженную голубями черную крышу, и провалиться в сон, да так глубоко, чтобы ни одна живая душа не смогла его разбудить.       Умереть.       Смерть. Мысли о смерти уже не пугали так сильно как раньше – стали привычными в этом безумном мире одиночества. Не сказать, чтобы суицид манил, звал к себе своим романтизмом, описанным авторами бульварных романов, которыми так зачитывалась его бывшая девушка, ― совсем нет. Не было такого: не хотелось напялить на себя черные шмотки, смотреть на людей грустными глазами и вечно жаловаться, как к нему несправедлива судьба.       Бертольд бы посмеялся в лицо недоумку, который заявил ему, что все должно быть именно так. Посмеялся и прошел мимо, не сказав ни слова, ведь открывать душу такому ограниченному человеку не имело смысла. В голове у него уже давно были совсем другие мысли.       Поднявшись со своего места, он медленно пошел к выходу. Толкнул дверь плечом, наплевав на грязь, сделал шаг в темноту, но остановился, чтобы в последний раз оглянуться. Небо, холодное и грозящее вот-вот разразиться мокрым снегом, сегодня очень красиво.       Это низкое небо и было тем единственным, что пробуждало в Бертольде жизнь. Но ощущение ее меркло так же быстро, как и солнце в дождливый день. С каждым шагом, сделанным автоматически, без прикладывания каких-либо усилий, он отдалялся от своей живительной надежды, все глубже погружаясь в страшные мысли, говорящие, что пора уйти насовсем. Уйти туда, где ничто уже не будет важным.       Чувство голода снова исчезло, заменившись щемящей болью в груди, а сонливость лишь усилилась, хотя Бертольд и знал, что, даже если позвонит на работу и возьмет отгул за свой счет, не сможет уснуть.       Он не мог заснуть и заставить себя нормально поесть уже слишком давно, все думал, что пришла пора сдохнуть. Просто так было… Казалось, что вот сейчас он сделает шаг, оступится и упадет вниз, в темноту, и сломает себе шею. От этого ведь не умирают, правда? Но он постарается.       Все вокруг уже давно бессмысленно и бесполезно, и было всего несколько вещей, о которых он мечтал: чтобы это всё закончилось или исчезнуть поскорее. Хотя, было еще небо, в котором так здорово было бы быть облаком.       Бертольд раньше пытался отвлечь себя фильмами и книгами, но мозг отказывался это воспринимать. Потом пил, однажды выкурил косячок, наделал глупостей ― не помогло, лишь усугубило всё. Раньше он думал, что сильный – старая иллюзия рассыпалась прахом, и его унес ветер. Парень чувствовал, что попал в безвыходное положение, и не было никого рядом, чтобы помочь, объяснить, что это не так. Друзья быстро забыли о его существовании, когда Бертольда выгнали из института, растворились в тумане серых будней. И теперь он один. Без семьи, без девушки, без друга. С долгом за квартиру, нелюбимой, малооплачиваемой работой и красивым низким небом над головой.       Один. Никто не поможет – Бертольд чувствовал, что ему никогда не спастись. Хотелось плакать, но это же так глупо. Почему же слеза сама катится по щеке, а разум не обращает внимания на то, что он уже идет среди бессердечной толпы? Спускается в метро… Раньше ведь он никогда не плакал.       Можно попробовать попросить о помощи, но тебя не услышат. И страх. Страх от того, что все вокруг стало таким чуждым и ненужным, не отпускал ни на минуту. Даже когда Бертольд в одиночестве курил под открытым небом и смотрел на снующих внизу прохожих, он был где-то совсем рядом. Шептал, дарил образы того, как собственное тело будет несколько секунд лететь вниз и разобьется.       Что-то было в этом заманчивое, обещающее свободу, но мысль, превратившаяся в навязчивое желание, не воплощалась – жалко родителей, тех двух эгоистов, которые звонили два раза в год и то для галочки. А так хотелось услышать голос мамы перед сном. Может, тогда вернется спокойствие?       Ночью всегда было плохо. Как будто проживал несколько тысяч лет боли. А днем еще хуже, потому что Бертольд не мог побыть один. В такие часы он обращался ко всем богам и бесам с просьбой, чтобы все закончилось. Закончилось это одиночество, эта жизнь, оставив после себя лишь красивое небо.       Он петлял между прохожими, торопился, не обращая внимания на других – таких же безразличных, в чем-то несчастных, одиноких людей. Обычный человек, с обычной судьбой и мыслями, которые посещают за жизнь практически каждого. Но время от времени он останавливался, чтобы посмотреть на небо. Посмотреть, чтобы его серая жизнь стала чуть-чуть светлее.