Не лучший повод для знакомства

Найл думал, что это не лучший повод для знакомства, но Зейн был слишком странным. Найл думал, что проживет остаток жизни один, но Зейн слишком широко улыбался. Найл думал, что ему незачем бороться за жизнь, но Зейн боялся остаться один. Когда ему позвонил Кейв, Найл подумал, что не настроен на очередную встречу, но Кейв сказал, что это займет немного времени. Хоран ему не поверил, но все же согласился. Кейв не умел делать что-либо быстро, короли драмы на это не способны, но зато с ними не может быть скучно, а Найл ненавидел скуку. Найл знал, что мог найти другого любовника, но Кейв был Кейвом и это делало его особенным. Возможно, дело было в том, что они спали друг с другом уже около года или в том, что Хоран был слишком ленив, чтобы менять партнеров, как перчатки. На этот раз встреча с Кейвом не имела сексуального характера, скорее, здесь пахло драмой. И это было неудивительно, Найл слишком привык к заскоком любовника. Но в этот раз он перепрыгнул себя. Кейв дрожал, смотрел по сторонам и долгое время не решался заговорить. Найл не торопил, он выжидал. Это могла быть просьба или очередной упрек, но это было бы слишком просто. Что действительно сильно отличала этих двоих друг друга так это понятие о важности секса в жизни. Если Найл думал, что ему достаточно одного раза в неделю, то Кейв считал, что день без секса — зря прожитый день. Наверное, в свое время это должно было насторожить обоих. Но они не заостряли на этом внимания. Поэтому сейчас Кейв заикался, когда открыл рот, поэтому он долго извинялся, уверял, что это не конец и втюхивал номер «проверенного врача». Найл не понимал, что это значит, он вообще сейчас ничего не понимал. Первая мысль в его голове соответствовала канону: «Почему я?». А потом он решил, что это вполне логично. Не такая уж он важная фигура в этом мире да и нет незаменимых бухгалтеров. А большего он о себе сказать не мог. Обычный. Поэтому когда он шел сдавать кровь, чувство несправедливости уснуло в нем настолько крепко, что его даже не смогли разбудить лица других несчастных. Там сидели обычные люди, разве, что более испуганные, но он ни про одного не смог бы сказать что-то наверняка. Единственное, что всех их объединяло, думал Найл, это страх и желание жить. Найл тоже хотел жить, но протестовать и пытаться себя уверить в том, что все будет хорошо считал плохой идеей. Когда он пришел в кабинет, то старательно улыбался и казался вежливым. Когда врач сказал ему садится, он с трудом пытался скрыть дрожь в ногах. Когда он увидел иголку, то сделал так, чтобы нервный вздох был как можно незаметней. Когда шприц начал приближаться к нему, он пообещал, что не отведет взгляда. Но когда игла оказалась непозволительно близко к его вене, он нарушил данное себе слово. Уходя из кабинета, он с широкой улыбкой попрощался с врачом и подумал, что это нестрашно. Страшно будет, когда он вернется. Тогда он собственно и встретил Зейна. Нет, Зейн не выделялся из серого пятна, что образовалось перед глазами Найла. Он не пытался соблазнить Хорана взглядом или станцевать танец самца. Он просто сидел и читал. Но читал он какую-то детскую книгу, от которой за километр веяло бредом, и сидел рядом со свободным стулом. А Найл знал, что не сможет дойти до дома сейчас. Когда Хоран сел рядом, Зейн не посмотрел на него плотоядным взглядом и не осветил путь обворожительной улыбкой. Наверное, Зейн даже заговорил с ним, потому что у него не было выбора. Слишком уж пристально смотрел на него Найл. И дело было не в красоте парня, Хоран просто не знал куда еще можно смотреть. «Иногда мечты, разбитые на куски, красивее, чем в целостном виде» - это была первая фраза, которая смутила Найла. Он слишком явно пялился, и он явно не был готов понять этого парня. Но тот добавил «она для сестры», махая книгой, и все вдруг снова встало на свои места. Зейн говорил немного, но когда открывал рот, то из него вырывались уж слишком странные вещи. А Найл и вовсе решил придерживаться политики молчать и кивать, мол да, я понимаю. Но все же он думал, что высокий риск оказаться больным ВИЧ не лучший повод для знакомства. Да и место не то. Даже на просьбу дать номер телефона, он тактично соврал, прикинувшись пиццерией. Но Зейн не так глуп. Он позвонил сразу, смотря прямо в глаза покрасневшему Найлу. И нет, это было не смущение, а всего лишь стыд. В общем-то, у Хорана не было выбора. К счастью или к сожалению, следующая встреча произойдет нескоро. Найл будет убиваться, старательно впадать в депрессию и думать о самоубийстве. Но причиной послужит не Зейн и даже не сломанный холодильник, а просто сказанное металлическим голосом слово «положительный». Не так уж много нужно для страданий. Но ни положительный тест, ни сломанный холодильник не спасут Найла от звонка Зейна. Ни гнетущая апатия, ни отсутствие чистых носков не избавят Найла от встречи с Зейном. Ни чрезмерная усталость, ни ненависть к людным местам не помогут избежать Найлу разговор с Зейном. Найл не глуп и не умен, не молчалив и не разговорчив, не красив и не уродлив, не шутник и не зануда, не богат и не беден. Он что-то среднее. Поэтому он не знает, что так сильно будило в Зейне желание смотреть на него и говорить ему. И неважно были это посредственные слова, собранные в предложения, или очередные странные фразы, сказанные не к месту и не по делу, что-то вроде «Знание того, что, когда идет снега , то повышается температура, не дает падать мне духом». Найл понимал это с трудом и из-за этого много хмурился. Но это не значит, что он поднимал взгляда со стола, на котором усердно ковырял в сахаре зубочисткой. В общем-то да, он был не в настроение. И он не хотел, чтобы кто-то развеивал его хандру. Грусть и самобичевание — только на словах страшно и печально. На самом деле, от этого получаешь неимоверное удовольствие. По крайне мере, так думал Найл каждый раз, когда «черная полоса» в его жизни уходила на задний план. Но Зейн не так глуп, как хотелось бы. Угрюмость и не интерес собеседника он, конечно, заметил, а тактично молчать по-настоящему надоело. Но и Найл не был тем, кто рассказывал о своих проблемах направо и налево, поэтому расспрос выглядел довольно комично. Единственным ответом на все вопросы Зейна была фраза «со мной все нормально», которая, к слову, звучала не убедительно. Можно сказать, что Зейн бился головой о бетон. Упорно, напористо и с желанием не прекращать. Найлу казалось, что это длилось вечность. Он уже с трудом соображал, где находится. Утомительно отвечать на одни и те же вопросы одной и той же фразой. Словно десять лет читать только один роман. Или десять лет играть пьесы одного композитора. Или десять лет думать об одном и том же. Угнетает. Спасательный вздох показался Найлу светом в конце туннеля. Спасательный вздох, который означал конец. Но Зейн не мог так просто отстать от Найла. Задумчиво вглядываясь в волосы Хорана, он выдавил из себя: «трагедия не всегда должна быть трагедией, все в руках у автора». Найл подумал, что снова ничего не понял, но все же решил не отступать от своего настроя, поэтому кивнул, мол да, я понимаю. Дальше Найл мог снова спокойно не принимать участия в немного странном разговоре, но это не спасло его от предложения встретиться снова. Да и привычка кивать не помогла ему избежать случайного положительного ответа. И это было не очень-то хорошо, потому что да, у Найла были планы. Грустить, лежать в кровати и есть таблетки. Неизбежность встречи делала тот день особенным. Найл предвещал крах, но старательно отводил от себя эти мысли, завязывая второй кроссовок. Зачем думать о грустном, когда можно подумать о чем-то более грустном? В этот раз Зейн будет широко улыбаться и полезет обниматься. Немного странно и неуютно. Зейн опять будет говорить странными фразами и заливисто смеяться над своими шутками. Точнее так кажется Найлу. На самом деле, смеяться будут над его твердой верой в худшее. Найлу сложно понять цитирует ли Зейн кого-то или просто говорит набор слов, но он все же делает вид, что ему интересно и да, он не понимает. Зейн говорит про себя и свою жизнь, постепенно включая в свои фразы Найла. Будь это просто его имя или его взгляды на жизнь. Это смущает, но Хоран не подает вида, пока, словно гром среди ясного неба, он ни улавливает фразу «у меня в жизни было много приятных ошибок, и я бы хотел чтобы ты стал одной из них». Теперь Найл разрывает на куски незнание, что он должен делать. Смущенно отвести взгляд или вылить кофе на голову Зейна? Но парень слишком быстро меняет тему, поэтому Найл просто кивает, мол да, ты поставил меня в тупик. Когда Зейн начнет снова мягко касаться не самой приятной темы, Найл искренне захочет откусить ему руку. Когда Зейн начнет с силой сжимать больное место, рассказывая о своих проблемах, немногим отличающихся от Хорановых, Найл крепко сожмет челюсть и прикроет глаза. Зейн будет говорить тихо, отводить взгляд в сторону и повторять «как можно было предугадать?». В этой истории нет дешевой романтики и бесконечной драмы, нет даже любви до гроба, но завлекает больше, чем сотни других историй. Просто потому что Найл хранит такую же. А это значит, что они вроде как действительно понимают друг друга. Единственное, что их отличало так это то, что Зейн не был Найлом, скорее наоборот, он был Кейвом. А потом Зейн даст выговориться Найлу. Хоран бы хотел сказать, что спокойно кинул «все нормально» и продолжил пить кофе. Но, к сожалению, его спокойствие переросло в необъятную грусть и легкую панику еще десять минут назад. Поэтому Найл будет заикаться, стирать рукавом, скатывавшиеся по щекам слезы, и повторять «я не хочу умирать». Они говорят, что с этим можно жить, но Найл все еще не готов поверить в их слова. Поэтому Найл панически тянется к Зейну, когда тот пытается неловко обнять его. Правильно и приятно. Зейн не говорит ничего нового, но он прижимает к себе и закрывает от людей, поэтому Найл прощает ему этот ненавистный оптимизм. Когда они встретятся в следующий раз, Найл не будет плакать и кивать в такт словам Зейна. А тот не будет пытаться силком вытащить из Найла личную информацию, потому что Хоран будет проявлять желание говорить без чей-либо помощи. Найл все еще думает, что это не лучший повод для знакомства, но Зейн слишком странный. Найл думает, что проживет остаток жизни один, но Зейн слишком широко улыбается. Найл думал, что ему незачем бороться за жизнь, но рядом сидит Зейн.