Прадедушкины часы

Маленький Сашка сидит рядом с дедом на толстом и колючем шерстяном одеяле и, осматривая увешанные памятными безделушками стены, слушает. Историй у деда много, на тысячу и одну ночь хватит, но малыш честно старается запомнить их все. Но куда уж там… кажется, что про каждый значок из большой коллекции, про каждую монету и купюру, про каждую марку в альбоме и даже про каждую булавку в бабушкином стаканчике для заколок найдется у него в памяти что-нибудь интересненькое. А уж истории про балалайку, гармошку и коврик йога Сашка точно знал наизусть, до последнего слова. -А вот эти часы… - дед с хрипом и покряхтыванием приподнимается, чтобы достать что-то из запертого на замок ящика тумбочки, - еще мой отец носил. Они его и на войне спасли, часы-то… Сашка, как завороженный, разглядывал старые, массивные наручные часы. Желтоватый, неизвестный мальчику металл весь покрыт мелкими царапинками. В центре разбитого циферблата красуется гордая надпись «Пограничные». Керамический циферблат раскурочен основательно, да и вмятина глубокая, но толстое стекло защитило хрупкий часовой механизм от неведомой опасности, и стрелка до сих пор спешит по кругу – только заводи. -А как спасли, деда? – малыш не может оторвать больших и наивных серых глазищ от загадочных часов. -А немцы-то стреляли, а он возьми, и руками закройся, пуля прямо в часы попала, он и жив остался… - дед усмехается и сначала показывает, как именно его отец закрылся руками от пуль, а потом откидывается на спинку дивана и возводит глаза к потолку, будто вспоминая о чем-то. Обычно после этого Сашка, поняв, что на сегодня сказки закончились, убегал к бабушке – помогать варить кашу, или же с братом на улицу, но в этот раз малыш все так же сидит, разглядывая старинные часы и пытаясь отделить правду в рассказе от вымысла. Он не знает, на что похожа война, и каково это, когда «немцы стреляют»… Но что-то в этом рассказе заставляет его задуматься, вспомнить несколько кадров из документального кино о Великой Отечественной, на которых замертво падает, не добежав до окопа, неизвестный солдат под натиском немецких пуль. И тут же богатое детское воображение рисует совсем другую картину: бежит тот же самый солдат под пулями, но возьми и закройся руками вовремя, совсем как дед показал, и добегает солдат до своего окопа – целым и невредимым. А пуля, та самая – от часов как мяч-попрыгунчик отскочила. И настолько хочется Сашке верить в эту сказку, что он тихонько теребит деда за штанину и просит: -Деда, подари мне часы, а? У меня же день варенья скоро… -Что уж с тобой поделаешь! – дед наигранно ворчит, хмурит седые лохматые брови, но черные глаза смеются. Быстро проколов в потрепанном старом ремешке еще одну дырочку, застегивает он часы на тонком запястье Сашки. -Береги эти часы, они уже шестьдесят лет служат, и еще столько же прослужат, если ты их песком не засоришь или еще как не сломаешь. Знаешь как заводить? Давай, покажу… Сашка кивает и бежит, счастливый, на улицу, твердо веря в то, что если беречь прадедушкины часы, может быть, когда-нибудь они сберегут его.