Сборник драббликов

Заявка от Вероника: Приятно то как)) хочется каких-нибудь мимишностей от тревельян и каллена, Комментарии. Возможно, это не совсем та история, которую хотел бы заказчик. Но что-то захотелось именно так написать. Милашество есть, но не совсем то... наверно... Если бы ты была моей     Каллен поднимался по каменной лестнице, возвращаясь в свой кабинет.     Шея ныла, что не удивительно, ведь он опять заснул в кресле. Потерев её и немного потянувшись, он кивнул караульному и направился к себе. Проверка боевой подготовки, к сожалению, заняла не так много времени, как он рассчитывал. Впрочем, у него накопилась солидная стопка отчётов от Леллианы и Жозефины. И хотя они на собраниях и так всё кратко расскажут, всё же Каллен предпочитал изучать материал полностью. Опять же, это помогает отвлечься.     А отвлекаться ему было от чего.     Во-первых — сон. Он каждый раз до последнего оттягивал момент, когда надо идти ложиться. Да и с недавнего времени кошмары начали мучать его всё чаще и чаще... Иногда он терпел до такой степени, что засыпал прямо в кресле. Как, например, накануне. Впрочем, от кошмаров его это не спасало. Плохие сны преследовали его только по ночам, но это не значит, что днём всё было прекрасно. От ненужных мыслей можно было отвлечься работой, что он регулярно и делал.     Зайдя в свой кабинет, Каллен устроился в своём кресле и приступил к изучению отчётов. Он успел прочитать около трети, когда услышал голоса снаружи. Даже не разбирая слов, только по интонации он сразу понял, что Инквизитор вернулась. Хорошо это или плохо, но почти все в замке любили, уважали или побаивались величественную леди Травельян. И каждому её возвращению все радовались, словно празднику.     Отложив листовки, Каллен встал и направился к выходу, однако возле двери остановился. Положив руку на ручку, он глубоко и грустно вздохнул.     Пора встретиться со своими дневными кошмарами.     Леди Травельян шла по двору и о чём-то беседовала с Блэкволом. Каллен, облокотившись на парапет, смотрел на них сверху. Эти двое неплохо выглядели вместе и почти никогда не разлучались. Он точно знал, что Эвелин всегда брала этого Серого Стража с собой. И это его не удивляло.     Вздохнув, он оторвал от пары взгляд и посмотрел куда-то в небо.     В своей жизни он встречал трёх значимых для мира женщин и все они связывали судьбу с Серыми Стражами.     Первая...     Он грустно улыбнулся.     Солона была красивой и необычной. В ней чувствовалась невероятная сила духа. Неудивительно, что она сама стала Стражем и спасла их от Мора. Воспоминания о ней были тёплыми с ноткой ностальгии и грусти. Но всё же они были приятными. Солона до сих пор среди них, вместе со своим избранником, который, так же как и она, является стражем.     Вторая была её дальней родственницей и, хоть мир не спасла, оставила весомый след в истории. Хоук тоже завела отношение с Серым Стражем, хоть маг Андерс, как он слышал, покинул Орден... бывших Стражей не бывает. Впрочем, Андерс сам наследил в истории не меньше.     И вот теперь третья...     Вестница Андрасте... В каждый свой поход она зовёт с собой Серого Стража Блекволла. В каждый поход...     Он опять посмотрел на то, как эти двое стоят во дворе и о чём-то беседуют. На первый взгляд казалось, что беседа чисто деловая. Эвелин выглядела спокойной и даже немного хмурой. Но она всегда была такой. Эта девушка почти не показывала свои эмоции, и только тот, кто часто с ней общался, мог по незначительным движениям или интонации определить её настроение.     Он замечал в ней эти небольшие перемены. В данный момент разговор её увлекал, и она, не задумываясь, накручивала локон длинных, собранных в косу волос. Тем не менее, она, как и всегда, выглядела усталой и печальной. Похоже, даже этот Блэкволл не мог поднять ей настроение.     — Ах, если бы только ты была моей... — тихо прошептал он себе под нос. К сожалению, леди Травельян относилась к нему так же, как и к остальным. С холодной вежливостью. На собраниях она разговаривала только по делу, а случись им столкнуться в коридоре, просто кивала в знак приветствия. В редких случаях что-то при этом произносила.     Заглушив все свои мысли и глупые мечты, Каллен вернулся в свой кабинет и захватил заранее собранную папку. Он знал, что Эвелин после возвращения всегда в первую очередь собирает всех, чтобы выслушать новости и раздать новые распоряжения и указания. После этого она делает обход по замку, проведывая каждого из членов своей команды. Возможно, именно за это её и любили. За то, что, несмотря на внешнюю суровость, они ей не безразличны.     Иногда она заходила и к нему, но их разговоры тоже были сдержанными и только по существу. Сам же Каллен каждый раз при этом нервничал. Видимо с юности осталось. Он всегда нервничал рядом с девушкой, которая ему нравилась...     Зайдя в зал советов, он увидел, что Жозефина с Лелианой тоже уже были на местах. Это хорошо. Подойдя к столу, он уже привычно сфокусировался на фигурках и задачах, которые те обозначали. У него была пара докладов об окончании некоторых из них...     Вскоре к ним ожидаемо вошла Эвелин. Она как всегда была хмура и сосредоточена. Потирая запястье, она остановилась возле карты и, рассмотрев фигурки, принялась спрашивать о результатах.     Каллен обычно старался выглядеть как можно более профессионально, но почему-то утренняя картина не выходила у него из головы. Что сейчас при обсуждении стратегий, что тогда при простом разговоре с Блэкволом, она выглядела так, словно никогда не снимала со своих плеч груза ответственности. Никогда не расслаблялась. Даже на праздниках, когда все веселились, на приёмах или когда гуляла по саду, она всегда выглядела так, словно накануне умер близкий родственник.     Почему она всегда хмурая?     — Если бы ты была моей, я бы сделал так, чтобы ты чаще улыбалась.     Каллен, до этого задумчиво глядевший в свои бумаги, с ужасом осознал, что произнёс это вслух. Гробовая тишина, возникшая в помещении, приморозила его к месту. Он осторожно поднял глаза и, к ещё большему ужасу, увидел как на него смотрят три пары удивлённых глаз.     — Э... — выговорил он, не зная, как выпутаться из этой неловкой ситуации.     — Каллен? — неуверенно спросила Жозефина.     — Я прошу прощения. Вчера не выспался... — сказал он, откладывая свои отчёты. — Сегодня вообще почти не спал. С вашего позволения, я позже отчитаюсь.     И, развернувшись, он направился к выходу, изо всех сил стараясь не ускорять шаг.               Даже когда дверь за генералом закрылась, в комнате по-прежнему царила гробовая тишина.     — Ну надо же... — хихикнула Лелиана.     — Только не говори мне, что ты догадывалась, — покосилась на неё Жозефина. — Потому что я вообще понятия не имела...     Эвелин продолжала растерянно смотреть на закрывшуюся дверь. Потом повернулась и почему-то уставилась на отчёты, которые лежали на краю стола. Она всё пыталась понять, что только что услышала.     А её советницы продолжали между собой обсуждать произошедшее.     — Были подозрения. Но я не ожидала, что он вот так вот это выложит.     — Леди Травельян, вы тоже ничего не знали? — спросила Жозефина, глядя на растерянную девушку через стол.     — О чём вы? — нахмурилась она.     — Эвелин, — Лелиана улыбнулась, наклонив голову. — Наш генерал влюблён в тебя.     Обе её советницы смотрели с улыбками и даже неким смущением. Возможно потому, что стали свидетельницами довольно пикантной сцены. Эвелин же никак не могла до конца переварить эту новость. У неё и так голова раскалывалась от всех тех вещей, которые надо было там держать. Все эти разрывы, политика, драконы, кунари, Орлей... а ещё разбойники, красный лириум и этот идиот со своими стенобитными козами...     А тут получается ещё надо что-то решать с любовью командующего её войском. Без неловкости здесь не обойдётся. Она нахмурилась, предчувствуя головную боль. Сегодняшний день и без того был тяжёлым.     — Закончим на сегодня, — сказала она и поплелась к выходу. Сначала отоспаться, а потом уже решать проблемы...     На следующее утро она, по привычке, начала обходить всех своих товарищей, чтобы узнать у каждого состояние дел. Варрик, как всегда, делился с ней житейской мудростью, Коул наблюдал за людьми, а Сэра пугалась Коула. И так далее. К Каллену она заходить не стала. Эвелин была уверена, что его слова сорвались с языка случайно, и сейчас ему гораздо более неловко, чем ей. Однако когда она спускалась по каменной лестнице, то к собственному удивлению увидела своего генерала, который, читая что-то на ходу, поднимался к ней навстречу.     Заметив, что кто-то на его пути, он приподнял голову. На лице скользнуло удивление, но потом Каллен просто кивнул головой.     — Доброе утро, Леди Травельян.     — Доброе утро, — ответила она, стараясь, как и он, делать вид, что всё в порядке. И когда они уже разошли, он вдруг остановился и, обернувшись, опять её позвал.     — Леди Травельян.     — Да... — она тоже обернулась, подсознательно напрягшись. Только бы не начал изливать ей все свои чувства.     Каллен же, явно смущаясь, опять потёр собственную шею. Это уже становилась навязчивой привычкой.     — Я вас прошу не придавать большого значения вчерашнему инциденту, — сказал он, отводя взгляд. — Эти слова сорвались случайно. Я совсем не собирался... — он вздохнул, словно смиряясь с печальной действительностью. — Я просто хочу сказать, что это никак не повлияет на мою работу.     — Я вас поняла, генерал. Просто забудем обо всём, — сказала она, внимательно наблюдая за тем, как его плечи опустились. Словно не такого ответа он ждал... или желал.     Кивнув, он направился дальше в свой кабинет.     Эвелин же задумчиво смотрела ему вслед. Как вообще так получилось, что он в неё влюбился? И получается... он всё это время думал о ней. Как он там сказал? "Если бы ты была моей...", то чаще улыбалась бы?     Она хмыкнула и тоже продолжила свой путь.     "Хочешь сказать, что сделал бы меня счастливой? В этом мире безумства и хаоса?" — думала она.     Любовь...     Эвелин остановилась и, прислонившись спиной к каменной стене, прикрыла глаза. Может ли она позволить себе любовь? Весь мир смотрит на неё. Весь мир ждёт, что она его спасёт. Весь мир так же, словно стервятник, ждёт, что она оступится и всё испортит. Всё будут обмусоливать, как голодная собака кость, любую новость о том, что она завела с кем-то интрижку. Может ли она себе такое позволить?     Нет, она не может.     Горько вздохнув, Эвелин повторила вслух.     — Нет, я не могу.     Отстранившись от стены, она пошла к конюшням навестить Блекволла.     Тем не менее, все последующие дни Эвелин никак не могла выкинуть из головы слова Каллена. Она чётко для себя уяснила, что не сможет ответить на его чувства, но не могла удержаться от того, чтобы не понаблюдать за ним. Ею владело какое-то мазохистское желание увидеть его чувства к ней.     Но Каллен же вёл себя очень профессионально. Он тренировал воинов, раздавал команды, был предельно вежливым с ней и совсем никак, вообще никак не выдавал своей любви. Эвелин чувствовала разочарование. Словно её обманули или же ей вообще всё приснилось. Даже Жозефина с Лелианой больше ни словом, ни жестом не напоминали о том, что произошло.     Может, это всё действительно ерунда?     Но...     "Если бы ты была моей..."     Она подняла глаза и посмотрела на Каллена, который зачитывал доклад от Хардинг.     "Каково это быть твоей?" — думала она вместо того, чтобы слушать его отчёт.     Всё же немного жаль, что она не имеет права принимать его чувства. Чьи-либо чувства вообще.     — Я не имею права... — тихо сказал она. И все три её советника удивлённо посмотрели на неё. Подняв взгляд, она посмотрела на Каллена, и в тот момент, когда их глаза встретились, он еле заметно дёрнулся.     Возможно, он принял её слова на свой счёт. Возможно, воспринял это как некий ответ. А возможно и нет. Но глаза его стали грустными. Хотя может ей и показалось.     — На сегодня хватит, я очень устала, — сказала она и направилась к выходу.     Всё должно остаться в своих рамках. Хотя это и больно.     Следующий день был такой же, как и всегда. Она разговаривала с послами, решала какие-то насущные вопросы в замке, беседовала с Соласом, очередной раз разыскивала Коула. А потом Блэкволл предложил ей поразмяться. С удовольствием взяв свой клинок, Эвелин вышла во двор, где тот её уже ждал. Ей не особо нужна была практика, и так в походах меч почти не был в ножнах. Но ей нужно было отвлечься. Просто ни о чём не думать.     Но как назло думы как раз и атаковали её голову, даже сильнее, чем Блэкволл своим мечом.     Вчерашний совет...     Почему её так задевали его грустные глаза. Она ведь не влюблена в Каллена, это он в неё влюблён. Ведь так? Он!     Скривившись, она не заметила удара, и Блэкволл сильно ушиб её по плечу. Зашипев от боли, она отскочила, потирая ноющее место.     — Вы отвлекаетесь, миледи, — нравоучительно произнёс Блекволл.     — Ты прав, друг мой, — сказала она, нахмурившись. — Я не имею права допускать ошибки. Хорошо, что это просто тренировка, а не настоящий бой.     Блекволл задумчиво на неё посмотрел.     — Все совершают ошибки, миледи.     — Я знаю, — сказала она, присаживаясь на перевёрнутое ведро, что стояло рядом. — Но я не тот человек, чьи ошибки прощаются так же легко. Я Вестница Андрасте, я должна быть идеальна.     — Позвольте мне сказать, леди Инквизитор, — сказал Блекволл, встав напротив неё. — Но это самая большая глупость, которую я от вас слышал за всё наше знакомство.     Эвелин удивлённо вскинула голову, а Блекволл присел перед ней на корточки.     — Никто не может быть идеальным. Мы все прежде всего люди. Ну или кунари, эльфы... Мы все допускаем ошибки и учимся на них. Иногда наши ошибки преследуют нас. И иногда мы должны иметь смелость их признавать. Это делает нас людьми... Эльфами и так далее.     — То есть я могу стать эльфом, допустив ошибку? — скривилась она в полу усмешке.     — Не извращайте моих слов, миледи, — усмехнулся Блекволл в бороду.     И тут какая-то неведомая сила потянула её взгляд наверх, и она увидела Каллена. Он стоял на мосту и смотрел прямо на них. Улыбка с её губ тут же пропала. Эвелин не могла полностью рассмотреть его лицо, и скорее почувствовала, как от него веет какой-то болью. Заметив, что она смотрит, он кивнул головой и, развернувшись, пошёл дальше по своим делам.     Почему-то ей тоже стало больно в груди.     — Скажи-ка, мой друг, — начала она, провожая генерала взглядом. — Ты испытываешь ко мне романтический интерес?     Блекволл замер, ошеломлённо глядя на неё.     — Ну я... не то, чтобы... в смысле... я...     Не дожидаясь внятного ответа, она продолжила:     — А как ты думаешь, со стороны может показаться, что у нас романтические отношения? — она вдруг требовательно посмотрела на своего боевого товарища.     Блэкволл же серьёзно задумался, но потом просто пожал плечами.     — Я думаю, казаться может. Мы часто общаемся, миледи. Не зная о чём именно, надумать можно что угодно.     — Ясно, — задумчиво сказа Эвелин, поднимаясь. Плечо всё ещё ныло. Надо будет заглянуть к лекарю за какой-нибудь припаркой.     Возвращаясь в замок, Эвелин очередной раз напоминала себе, что её не должны волновать чувства её генерала. Она на них всё равно не ответит. Не имеет права.     А если бы имела?     Эта мысль заставила её остановиться прямо посреди коридора с рукой, зажимающей ушибленное плечо.     — Нет-нет, я не должна об этом даже думать, — пробубнила она сама себе и пошла к целителям. Последующие дни она старалась занять себя умственной работой как можно больше. Эвелин почти поселилась в кабинеты Жозефины, так что та начала тихонько возмущаться и намекать на то, что Леди Инквизитор скоро оставит её без работы.     Главная цель, однако, была достигнута. О Каллене она не думала. Да и при личных встречах они общались всё так же чётко и по существу. Даже когда оставались одни, ничего кроме насущных дел между ними не возникало.     Так часто случалось, когда совет по тем или иным причинам было не собрать. Например, Жозефина в очередной раз умасливает каких-то послов или Лелиану никто найти не может. Да и сам Каллен мог уйти на боевые учения, откуда его достать проблематично. Эвелин в таких случаях со всеми обсуждала дела индивидуально.     Вот и сейчас они находились в кабинете Каллена и разбирали отчёты.     — Есть какие-нибудь новости от Шевалье Дюсе и красных храмовников? — спросила Эвелин, усевшись на край стола Каллена и просматривая кипу листов, что держала в руках. С одной стороны хорошо, что всё организованно и учитывается любая записка... С другой, сколько же бумажной работы здесь...     — Да. Только утром прислал весточку. Они отлично справились, — ответил Каллен. Он сидел в своём кресле и тоже пытался разобраться в завалах на столе. Они уже который день не могли собраться и отчётов накопилось тьма. И если некоторые просто говорили о состоянии дел, то другие требовали пристального внимания или решения.     — Это хорошо, — задумчиво сказала Эвелин, откладывая очередной просмотренный листок.     В дверь постучались, и к ним зашёл солдат, в руках которого был некий свёрток.     — Командир...     — Да, давай сюда, — махнул Каллен, не отрывая глаз от листка бумаги в руках.     Парень подошёл и, найдя более-менее свободное место на столе генерала, водрузил свою ношу туда. Недолго думая, он так же быстро ушёл.     Эвелин проводила его взглядом. Это поразительно. Каллен довольно строг со своими подопечными, но она ни разу не видела в их глазах страха. Ну как страха... был конечно страх перед начальством, но это скорее сдержанность и уважение, но вот животного страха не было.     Она перевела взгляд на Каллена и, пользуясь тем, что тот сосредоточился на новом свёртке, начала его рассматривать. Он несомненно очень привлекательный внешне, только вот эти мешки под глазами... Он явно недосыпает.     — Весть от клинков Гессариана, — сказал Каллен, читая послание. — Они так же прислали посылку с какими-то вещами.     — Завтра посмотрю, — отмахнулась Эвелин, пряча взгляд.     Вестнице Андрасте не пристало разглядывать мужчин и оценивать их привлекательность. Ей надо думать о судьбе мира.     Она вздохнула.     А если бы я не была Вестницей?     Её слишком часто посещали мысли, начинающиеся на "Если бы".     Если бы... Если бы...     Она вновь украдкой посмотрела на Каллена. Тот, достав очередной листок, углубился в чтение.     — Стандартный отчёт о прибывших ресурсах... — проговорил он, бегая глазами по строчкам.     Если бы...     Эвелин почувствовала внутри глухую боль. Она ведь тоже человек. Она не обязана быть идеальной. Она ведь может...     Каллен устало потёр глаза и переместил взгляд на другой листок в руке.     — С поставкой провизии нашим отрядам тоже всё хорошо.     Он выглядит усталым. Она знала почему. Она знала, что он почти не спит. Она знала, что всему виной его прошлое храмовника и токсичный лириум...     — Если бы ты был моим, я бы прогоняла все твои кошмары, — проговорила она и, чувствуя, что вот-вот покраснеет, уставила невидящий взгляд в отчёт, который держала.     Каллен, до этого пытавшийся разобраться с цифрами поставок, окаменел прямо на месте, мгновенно забыв всё, о чем только что читал. Сердце забилось быстрее, пока он пытался осознать, что только что услышал.     Повернув голову и подняв взгляд на девушку, что устроилась на его столе, он пытался понять, не ослышался ли он. Не показалось ли... Он открыл рот, но ни мог произнести ни слова. Каллен боялся, что если нарушит тишину, то окажется, что всё было просто галлюцинацией на почве усталости.     Эвелин, откинув листок, устремила взгляд на следующий, по-прежнему не глядя на него.     — Я знаю, что у тебя лириумные кошмары, — сказала она более мягким и сочувствующим голосом.     Каллен опустил руки с отчётами, продолжая пристально всматриваться в её лицо.     Наконец, Эвелин не выдержала этой напряжённой тишины и повернулась к нему. В мерцающем свете свечи было почти не видно, как порозовели её щёки, и она была рада этому. Отложив отчёты, она грустно хмыкнула.     — И ты тоже почти не улыбаешься.     Отодвинув своё кресло, он встал, и Эвелин замерла. Сердце тут же бешено забилось от страха и предвкушения. Она вдруг явственно поняла, каково это осознать, что влюбилась в человека, признаться в своих чувствах, но не знать, как он на это отреагирует.     Рад ли он? По-прежнему ли хочет, чтобы она была с ним? Или сейчас скажет, что всё в прошлом, что там были просто мимолётные слова, и что всё давно прошло и улетучилось?     Она подняла на него взгляд, надеясь и боясь получить ответ. Он стоял в шаге от неё и смотрел на неё так, словно только сейчас заметил, что она находится в его кабинете. Удивление граничило с растерянностью и смущением.     Эвелин начала уже сама чувствовать неловкость, как вдруг он сделал к ней шаг и просто, обхватив её лицо ладонями, поцеловал.     Каллен всё ещё боялся сказать что-то не так, боялся спугнуть или того, что голос его опять ему изменит и начнёт заикаться, словно ему снова семнадцать. Но больше всего он боялся, что женщина перед ним может обидеться на то, что он молчит, и уйдёт. И он сделал то единственное, на что сейчас был способен. А если быть до конца честным, то именно то, что больше всего сейчас хотел.     Он собирался лишь коснуться её губ и почувствовать её мягкий, нежный поцелуй. Но стоило ему дотронуться до неё, как Эвелин вздрогнула, ахнула и приоткрыла свой рот. Он действительно не думал о чём-то большем... Но, не в силах сопротивляться, заключил девушку в свои объятия, а когда почувствовал, как она обхватила его шею своими ручками, поцелуй из невинного резко стал страстным и всепоглощающим. Она отвечала с таким пылом, будто так же, как и он, всё это время усиленно сдерживалась.     Сколько они так целовались сложно было сказать, но, когда губы их разомкнулись, Каллен опять взглянул на девушку перед собой.     — Я ведь не сплю? — наконец выговорил он. Недосып мог сыграть плохую шутку с ним.     — Даже если так, я проснусь и повторю всё опять.     — Ты на самом деле... — он сглотнул.     — Каллен, — на этот раз она подняла руку и коснулась его щеки. — Я на самом деле хочу быть с тобой. Я не перестаю думать о твоих словах, и меня каждый раз бросает в дрожь, когда я пытаюсь представить, что они могут значить.     Он по-скромному улыбнулся. И она, глядя на него, улыбнулась в ответ.     Он, увидев это, нежно дотронулся до её губ.     — Ты очень красивая, когда улыбаешься.     — А ты обещал, что я буду это часто делать.     Каллен наклонившись к ней ближе прошептал:     — Я буду стараться изо всех сил.     Второй поцелуй был несколько спокойнее и нежнее. Он обвил свои руки вокруг её талии, а она свои вокруг его шеи. И всё было так, как и должно быть.     Она Вестница Андрасте. У неё куча обязанностей и проблем. Она должна спасти мир... Но она и просто человек. Просто женщина. И она хочет любить и быть любимой.     Этой ночью она много улыбалась как человек, избавившийся от огромного камня на душе. Она даже смеялась как человек, у которого нет проблем. Она была в руках и объятьях того, в кого так неожиданно и даже против своей воли влюбилась.     Она отдала ему себя, как он и мечтал. А он отдал ей себя, как она осмелилась пожелать. Он сдержал обещание, заставляя её улыбаться от счастья. А она своё, когда он, крепко сжимая её в своих руках, забылся спокойным и глубоким сном. Лишь лёгкая улыбка на губах свидетельствовала о том, что снилось ему что-то приятное.