Сборник драббликов

Еще один подарок на Сикрет Санту 2013-14 для aka Haru Аннотация: Зевран/ж!Табрис, умирающая в битве с Архидемоном, ангст, воспоминания, больпичаль. Комментарий автора: Я прямо ну очень хотела написать ангст. Но Риктус захотела чего-то хорошего и романтичного, поэтому, когда я попросила себе еще одну заявку и мне выпала Ака Хару, я была рада наконец это сделать ))))))     Светловолосый эльф шёл по городу и зорко посматривал по сторонам. Он уже был не молод и на лице было много морщин, но взгляд его по-прежнему чётко фиксировал всё, что происходит вокруг. Он сразу замечал любую опасность, которая могла ему угрожать, любого подозрительного человека, любой косой взгляд в свою сторону...     Да, он далеко не так молод, как раньше, но энергию и напор молодости он с лихвой компенсировал опытом и мастерством. Не даром до сих пор его считали лучшим Вороном Антивы. Он кровью и потом добивался своего авторитета и теперь даже самый последний воришка нет-нет, а передёрнется услышав имя Зевран Араннай.     Он тоже стал легендой... Пусть и в узких кругах.     Зевран свернул на широкую улицу, но старался держаться подальше от толпы. Всё-таки некоторые привычки нелегко изжить. Убийцам легче работать в толпе, и будь он на задании, то добычу свою поджидал бы именно там. Это была и отличная маскировка, и идеальный способ быстро скрыться от преследователей, если таковые будут. Но сейчас его положение таково, что ему самому впору опасаться убийц. Хотя он бы хотел взглянуть на того, кто посмеет покуситься на главу Антиванских Воронов. И это даже не учитывая охрану, которая всегда следовала за ним.     Хотя сегодня он приказал им держаться от себя как можно дальше. Да ещё и пригрозил лично убить того, кого заметит рядом с собой. Конечно, отказаться от охраны было рискованно, но ему было плевать. Он ещё вполне способен сам за себя постоять.     Тихо, почти незаметно ступая по улицам, он двигался словно тень. Тоже очередная привычка, как и два клинка, смазанных ядом у него под широкой одеждой.     — Мама-мама, ну поторопись, — детский нетерпеливый крик вдруг привлёк его внимание. Маленький мальчик тащил за собой женщину, которая, улыбаясь, шла за ним, — мы всё пропустим!     — Ничего мы не пропустим, — говорила она. — Праздник будет длиться ведь день.     — Но самое интересное-то закончится. Ну давай же, — упирался ребёнок, и женщине волей-неволей пришлось ещё прибавить шагу.     Праздник. Вот уж для кого-то действительно праздник.     Зевран нахмурил брови, но быстро выкинул эту маленькую сценку из головы. Людям свойственно праздновать избавление от зла. Но приятно, что прошли годы, но то, что она совершила, ещё свежо в памяти людей, эльфов и гномов.     Они помнят... это немного облегчило тоску, что раздирала его изнутри. Мысль о том, что всё было не напрасно неоднократно вытягивала его из отчаяния, в которое он временами готов был погрузиться.     Эта принципиальная, эгоистичная, длинноухая пигалица пожертвовала своей жизнью, чтобы убить Архидемона и тем самым подарить им всем свободу и мир.     И лучше этим жалким людишкам действительно праздновать и радоваться тому, что они живы.     Очередной раз Зевран глубоко вздохнул, прогоняя свой гнев на всех тех, кто сейчас беззаботно смеётся и приплясывает. Когда-то давно ещё до всех тех событий он был весёлым, улыбчивым и беззаботным. Он так же радовался жизни и не оглядывался назад. Но это было до встречи с ней...     "Помни, ты живёшь до тех пор, пока полезен. Как только я пойму, что ты обуза или проблема, мой клинок окажется у твоего горла", — такую фразу она сказала ему в их первую встречу.     От этого воспоминания он невольно улыбнулся.     Эта мелкая худая девчонка смело смотрела на эльфа, который уже тогда считался одним из лучших убийц. И даже угрожала ему расправой. В то время его это рассмешило.     Но потом он понял, что она слов на ветер не бросает. В бою она носилась как ураган и даже свой небольшой рост использовала как преимущество. Её все недооценивали, и это становилось их роковой ошибкой. Как правило, смертельной...     Погрузившись в воспоминания, Зевран невольно поднял руку и коснулся отметины на шее. Старый шрам давно затянулся и был почти незаметен, но проводя ладонью вдоль ключиц, он чувствовал плотную кожу, которая напоминал ему о былой ране...     Это было отнюдь не боевое ранение. О нём он всегда вспоминал только с улыбкой и поглаживал этот шрам всегда на удачу. Ведь он получил его тогда, когда впервые рискнул поцеловать эту пигалицу.     Она оттолкнула его и, как и обещала, приставила клинок к горлу. Он не дрогнул и смело смотрел ей в глаза даже тогда, когда по его шее начала стекать кровь.     — Ещё раз это сделаешь — убью! — прошипела она, сверля его полными гнева глазами.     — Убивай, — слегка ухмыляясь, сказал он ей в ответ. — Возможно, оно этого стоит.     Он заметил, как тогда удивлённо блеснули её глаза. В тот вечер он так же впервые увидел её нерешительность и понял, что есть и в её броне брешь. Он понял, что ей так же, как и всем, не чужды желания и чувства, и что самое важное, он понял, что она испытывает к нему симпатию. Сознавала она это сама или нет.     В конце концов они стали любовниками.     Мысль о том, что он потерял опять глухой болью отразилась внутри. С такой силой, что на мгновение перехватило дыхание. Зевран даже остановился, прижав руку к ноющей груди.     Она оставила его. Не было ни слёз прощания, ни жарких объятий, ни слов любви. Она лишь быстро поцеловала его и, дерзко улыбнувшись, сказала:     — Ну вот. Теперь мне не страшно, — и, развернувшись, с боевым кличем побежала прямо на Арихидемона.     Он горько усмехнулся.     Не страшно ей. Глупая девчонка.     Эльф прислонился спиной к какой-то стене и посмотрел на чистое голубое небо.     Раз в год и только сегодня, он позволял себе оставить все свои дела и погрузиться в воспоминания о ней. Эти сладкие воспоминания полны горечи.     Она оставила его... Чтобы тот мальчишка мог смеяться и тащить свою мать на ярмарку, чтобы люди могли жить и радоваться... Чтобы жизнь продолжилась, какой бы он не была.     Зевран пообещал себе, что тоже продолжит жить, потому что она так хотела. Она была неотёсанной, грубой и невоспитанной, она была дикой, а в её сердце была огромная рана, которую он обязательно бы залечил, будь у них время. Она была улыбчивой в редкие моменты, когда её мало кто видел. Она была искренней в своих поступках и желаниях. Она не боялась грубых методов, если видела, что они могут пойти на благо людям или эльфам. Она не боялась идти против знати и сильных мира сего. Она всегда упорно отстаивала своё мнение и не принимала компромиссы. Она всегда старалась защитить слабых, хотя сама нуждалась в защите. Она так любила жизнь...     И она оставила его.          Зевран опустил голову, чтобы люди, которые радостно стекались на главную площадь дабы отпраздновать победу над Архидемоном, не видели, как по его покрытой сеткой морщин щеке прокатилась слеза.     Только сегодня.     Только в этот день он мог себе это позволить.