Сапфировая сережка - 2

Принцесса Лея, сидя перед трюмо, расчесывала перед сном волосы. Процесс это был долгий, трудоемкий, но удивительным образом успокаивал и давал возможность без нервотрепки поразмышлять обо всех событиях этого дня, будто не волосы она приглаживала крупным гребнем, а собственные мысли. Это всегда помогало ей сосредоточиться. Мотма говорила, что ей для принятия важного решения жизненно необходим бег трусцой. А Лее нужна была всего лишь расческа. Хэн часто шутил, что его жена, пока гриву чешет, может составить в голове 100 планов атаки на Звезду смерти, проработать стратегию, а потом еще договориться с Императором так, что он им эту боевую станцию преподнесет на золотом блюдечке. И Лея действительно часто прокручивала в голове ее возможный диалог с Палпатином, размышляла, чем бы все могло закончиться, если бы на Звезду смерти отправилась она, а не Люк. Но все же была одна проблема, которую расческа не помогала решить. Ее ничто не помогало решить: ни бег вместе с Мотмой, ни рулетка на нижних уровнях Корусканта, которую посоветовал ей Хэн, чтобы расслабиться и отдохнуть, ни крепкий здоровый сон, посоветованный более консервативным Рииканом, – ничего. И проблема эта заключалась в устройстве собственной личной жизни, в Хэне, ее верном спутнике и любовнике, и в Трауне, оставившим неизгладимый след в ее душе и памяти. Траун. Имя отзывалось злостью и обидой в сердце. Лее хотелось саму себя убедить, что чисс ни в чем не виноват, что если бы она сама не захотела, то он бы и не потащил ее в постель. Ничего бы у них не было. Не было бы мучительного томления, жадных влажных поцелуев на теле, ощущения чужой власти и желания отдаться и подчиниться этому человеку. Чиссу. Имперцу. Не было бы иссушающей вины перед Хэном, воспоминаний длинными бессонным ночами и ощущения нехватки сильных собственнических объятий. Не было бы желания подойти к чиссу и спросить, глядя в глаза, за что он с ней так? Зачем было давать понять ей, какие сладостно–острые ощущения может подарить мужчина, чтобы потом все это разом отнять, исчезнуть из ее жизни. Ни звонка, ни весточки. Умом Лея понимала, что это был просто секс на одну ночь и что она немало получила от Трауна за это, что только благодаря ей было подписано соглашение между Республикой и Имперским остатком, только благодаря ей прекратилась война! Да и Траун ей ничего не обещал и не предлагал. Да, умом она понимала. И продолжала кусать в отчаянии и злости губы, ощущая себя одноразовой игрушкой, да попросту девочкой по вызову, шлюхой. Политической шлюхой. Лея яростно отшвырнула расческу. Прошло уже несколько месяцев, почти полгода, с тех пор, как она покинула «Химеру», а чувство потери не угасало, и Хэну не удавалось заменить Трауна в ее сердце. Нет, Хэна она тоже любила. Искренне и глубоко. И если бы он пропал, она сделала бы все, чтобы его вернуть. Хэн был надежным, Хэн был веселым, Хэн любил ее, ей было с ним хорошо и уютно. Вот только иногда так мучительно хотелось ощутить запрещенную страсть к синекожему экзоту, ощутить его тело на себе, прижимающее ее к постели, услышать его жаркий шепот в ушко: «Ты моя, принцесса, моя!» – и бесстыдный язык, игриво обводящий ушную раковину. Всего этого – хотелось. Но Лея скорее бы удавилась, чем призналась бы в чем–то подобном Трауну. Нет, этому экзоту никогда не узнать, как много значит для нее эта единственная ночь, не узнать, как ей хочется ее повторить. Лея отвернулась от своего отражения и встала. Пора ложиться спать. Уже далеко за полночь, Хэн вернется с Кашиика только завтра, можно будет отметить эту встречу, просто посидеть вдвоем с бутылкой вина. Это будет теплый хороший нежный вечер, она, пожалуй, даже забудет на время про Трауна. И все будет хорошо. А еще лучше было бы больше никогда не видеть чисса. Это как наркотики, лучше держаться подальше. *** – Лея, дорогая, хорошо, что ты зашла! – обрадовалась Мон, поднимаясь ей навстречу из внушительного кресла с высокой спинкой. Лея про себя всегда считала, что кресло это больше похоже на трон, но мудро держала язык за зубами. – Садись, – продолжала между тем Мон. – У меня есть для тебя замечательные новости! Почему это так насторожило Лею? В последнее время она стала недоверчива, даже Хэн говорил ей об этом. – Ты, конечно же, знаешь, что делегация от бывших имперских миров прибывает завтра, – говорила, не замечая ничего, Мон, – и до последнего нас уверяли, что гранд-адмирал Траун не намерен принимать участия в этой поездке, – сердце Леи сделало кульбит в груди и словно замерло. Нет. Нет, только не это! – Но вчера ночью они прислали сообщение, что Траун все же едет на Корускант, хотя и не в составе основной группы. Да что тут говорить, он всегда любил выделяться из толпы. Одним словом, он прибудет чуть позже остальных, но все же успевает на приветственный бал. Лея закусила губу. Бал. Она обязана там быть. Обязана! Никто не простит ей отсутствия. Но на балу так невыносимо трудно будет избежать этой встречи! Хорошо, что хоть Хэн согласился ее сопровождать, иначе ей действительно пришлось бы несладко. Впрочем, ей и так будет очень трудно. Говорят, что если Траун хочет чего-то, то он это получает. И разве она не самое яркое тому подтверждение? Лея всегда умела держать себя в руках, ее учили этому с детства, но сейчас она ощутила, как краска приливает к щекам. Траун… Слишком яркие связаны с ним воспоминания, слишком сильное он оставил о себе впечатление. – Есть еще кое-что Лея, – говорит тем временем Мон. – Это касается замка Вейдера, – говорит она, и Лея болезненно морщится. Она старалась держаться подальше от замка, она даже не была там ни разу, в отличие от ее брата. Люк был счастлив посетить дом их общего отца, но вернулся оттуда задумчивым и подавленным. Лея же к Вейдеру не желала иметь никакого отношения. Она даже отдала Люку кулон из древесины джапор. Лея не могла отрицать, что порой она жалела о том, что отдала кулон. В конце концов, он принадлежал ее матери, Падме Амидале. Но тот факт, что сделал его Вейдер, пусть даже тогда он еще носил имя Анакина Скайуокера, заставил ее расстаться с украшением. Она не могла не помнить тот факт, что эта вещь имела отношение к Вейдеру. И не могла не помнить того, кто отдал кулончик ей. Траун. Траун слишком часто в ее мыслях. – Что про замок Вейдера, Мон? – спросила она намеренно ровным и равнодушным голосом. – Вчера была найдена при разборе завалов от взрыва интересная вещица, – и она протянула Лее микрочип в стеклянной коробочке. – Это микрочип, и наши исследователи полагают, что для его активации необходим генетический код Вейдера. Однако более детальные исследования показали, что достаточно генкода одного из его детей. Поскольку код Вейдера не сохранился или сохранился, но там, где мы не можем его достать, а коммандер Скайуокер… – Мон замялась, но все же произнесла, немного виновато опуская глаза: – Коммандер Скайуокер слишком близко воспринимает все связанное с Вейдером и может наделать глупостей, то я попросила бы тебя на днях заглянуть в разведотдел к генералу Кальски, он покажет, как активировать чип. Пока что он пусть побудет у тебя. Кальски оставил бы его в разведотделе, но ты знаешь эти слухи о том, что там появился шпион, которого нам все не удается выявить. – Конечно, Мон, – кивнула Лея, принимая стеклянную коробочку. – Кальски не предполагает, что именно может быть на чипе? – Он сказал, что провел кое-какие исследования, и все указывает на то, что на чипе может храниться архив Вейдера. Его исследования, разработки, личные дела тех лиц, которым он доверял, планы, договора. Все это может очень нам пригодится и не исключено, что поможет найти шпиона. Лея кивнула. Да. Это может помочь. И в любом случае, Люку сообщать о такой вещи не нужно, только лишний раз накалять между ними отношения. Покинув кабинет Мотмы, она направилась к себе. Стеклянная коробочка в кармане платья камнем тянула вниз. Лея пообещала себе, что обязательно заглянет к разведчикам. Как только появится время. *** Бал в честь заключения соглашения между Империей и Республикой был в самом разгаре. Лея ловко маневрировала в толпе гостей, увлекая за собой и Хэна и периодически толкая его в бок, когда он начинал зевать уж слишком явно. Имперские моффы, приглашенные на Корускант, вызывали у нее стойкое раздражение, и, пожалуй, единственной причиной, по которой она все еще не сорвалась, было волнение: Лея ждала Трауна. Чисс обещался прибыть с небольшим опозданием, но его до сих пор не было видно, как бы часто она ни поглядывала на вход в главный зал. Синее платье, которое она сегодня надела, путалось в ногах, слишком туго сдавливало талию плотным корсетом и вообще ей категорически не нравилось. Она только сейчас, придя сюда, осознала, какое именно платье надела и какие подобрала к нему украшения. Синий шелк. И синие сапфиры. Лея потеребила рукой сережку. Конечно, это были другие сережки. Та, оставшаяся без пары, сапфировая сережка до сих пор лежала у нее в шкатулке. Ее нельзя было надеть, ведь у нее не было пары, но и нельзя было выбросить, не поднималась рука. Хэн предложил сдать ее в ломбард или сыграть на нее в сабакк, чтобы если проиграешь, то не так обидно. Лея обозвала его идиотом и сережку отобрала. А может, зря? Может, нужно было избавиться от этого напоминания о Трауне? Момент, когда чисс появился в зале, она все-таки упустила. Тот вошел через боковой вход, чтобы не привлекать внимание, и только когда на плечи уже порядком измотанной ожиданием Леи легла синекожая рука, она подпрыгнула от удивления и круто обернулась. – Гранд-адмирал Траун! – приветственно воскликнула она, впиваясь пальцами в руку Хэна. – Я рада приветствовать вас! – она выжала из себя улыбку. Он не изменился. Ни капли не изменился, подлец. Красивая улыбка, красные строгие коварные глаза, сильное тело. – Принцесса Лея Органа, – кивнул Траун, завладевая ее рукой для поцелуя. Лея покраснела, как девочка, когда губы чисса коснулись пальцев. – Приятно прилететь на Корускант и обнаружить, что вы стали еще прекраснее! И капитан Соло! Я слышал, вы отремонтировали ваш корабль. Неужели «Тысячелетний сокол» наконец в порядке? Соло вспыхнул, раздраженно процедил сквозь зубы, что с кораблем все в порядке, хотя имперцы сделали все, чтобы было наоборот. Лея вздохнула. Она вспомнила, как два месяца назад «Сокол» потерял управление на территории Империи. К счастью, ее не было на борту, потому что подобрал терпящих крушение Хэна и Чуи именно Траун на своей «Химере». Имперские техники отремонтировали «Сокол», заменили часть деталей и вылизали корабль так, что она с трудом узнала прежнюю колымагу, когда Соло приземлился в столице. А Траун же теперь не упускал случая подколоть бравого капитана и его обожаемый корабль. – Благодарю вас за помощь, сэр, – вступила она, ногой пиная Хэна в лодыжку, чтобы молчал и не нарывался. – Не стоит, ваше высочество, – Траун скупо улыбнулся и сложил руки на груди. – Я приятно удивлен, что Империя и Республика теперь могут сотрудничать. И в этом, конечно же, целиком и полностью ваша заслуга! – вот теперь он улыбался по-настоящему. А Лея злилась. Она вспомнила, в чем именно ее заслуга, и отвела глаза. «Не красней! – твердила она себе. – Не красней!» – Увидев корабль вашего друга в космосе, я не мог не придти ему на помощь, – Соло поджал губы. – И сегодня, направляясь сюда, я задался вопросом, не ездите ли вы сами на чем-то подобном. Ведь на Корусканте опасное движение, и требуется хорошая и надежная машина. И вспоминая тягу вашего друга к старым агрегатам, я счел своим долгом позаботиться о вас. Не сочтите это оскорблением, ваше высочество, – Лея насторожилась. К их разговору уже давно прислушивались все вокруг, и Мотма спешила засвидетельствовать Трауну свое почтение. Но ее помощь могла и припоздниться, потому что адмирал уже растянул губы в улыбке. – Я приобрел для вас небольшой подарок. К сожалению, его нет у меня с собой, очень трудно пронести в бальный зал спидер. Негромкий вздох пронесся по залу, шепоток побежал по рядам. Лея выпустила руку Хэна и стиснула зубы. Спидер. Траун купил ей спидер. – Гранд-адмирал! – начала она с раздражением, но быстро взяла себя в руки. – Боюсь, что я не могу принять такой подарок. И уверяю вас, что мой спидер в полном порядке, так что вы зря беспокоитесь обо мне. – Отказа я не приму! – Траун протянул руку. – Вот ключи от вашей машины. Это МКН–56 «Синтрош» сапфирового цвета. Я полагаю, – глаза сверкнули, – что вам нравятся сапфиры. Вот это было уже слишком. Лея раздраженно взглянула на гранд-адмирала Империи, намеренная высказать ему все, что она об этом думает. Пожалуй, что даже активно прислушивающаяся к их разговору толпа не остановила бы ее. Но Мон Мотма все же подоспела вовремя. – Гранд-адмирал Траун! – поприветствовала она важного гостя, и Лея под шумок смогла сбежать. Она отделалась от Хэна под предлогом, что ей надо побыть одной, проигнорировала его шпильку про имперцев, которые почему-то дарят ей машины, и выскользнула на балкон, чтобы подышать свежим воздухом и успокоиться. Лея облокотилась о парапет и низко опустила голову. Качнулись в ушах сапфировые сережки, вызвав новый приступ раздражения. Сапфиры. Слишком много вокруг нее синего цвета: сережки, платье, спидер, Траун… Синекожий экзот. Зачем он приехал? Лея чувствовала, что под его взглядом пробуждаются чувства, которые столько времени она пыталась похоронить. Зачем? Зачем? Зачем он подарил ей спидер? Хотел привлечь внимание, просто показать себя, продемонстрировать, какой он хороший, разозлить Хэна? Что он хотел? – Не сомневался, что найду вас здесь! Лея дернулась, как от удара. – Адмирал! – воскликнула она, когда чисс подошел сзади и положил руки ей на плечи. – Что, ваше высочество? – пальцы на плечах сжались сильнее. – Вы не рады меня видеть? «Нет!» – хотела прорычать Лея, но почему-то смолчала. Траун придвинулся ближе, почти касаясь своим телом ее спины. Лея всем существом ощутила его близкое присутствие, и по телу пробежала дрожь. – А я скучал без вас. Признаться, увидев «Тысячелетний сокол», я мечтал обнаружить вас на корабле. Но вас там не было, только ваши раздражающие друзья, – Траун шагнул еще ближе, прижавшись плотной жесткой тканью кителя к ее шелковому тонкому платью, и Лея пискнула, почувствовав себя пойманной в ловушку, когда руки Трауна оперлись о парапет по обе стороны от нее. Пуговицы кителя впились в спину. – Я хотел вас увидеть… После заключения соглашения вы словно растворились в воздухе. Ни весточки, ни словечка, ни хотя бы прощания. Неужели вы думали, что я так просто вас оставлю? После того, что вы со мной сделали? – Я сделала? – вспылила Лея, но замерла, когда рука Трауна обхватила за талию и крепко прижала к телу чисса. – Вы сделали, принцесса. Вы свели меня с ума. Губы чисса легонько коснулись ее ушка, а потом слегка прикусили, так что дрожь наслаждения пробежала по телу Леи. Но нет, нельзя! Нельзя этого делать. Это будет измена Хэну! А губы Трауна спустились ниже и потеребили мочку уха, лаская и чувствительную кожу, и металл сережки с сапфиром. – Это ваш камень, принцесса… – прошептал Траун, вжимаясь пахом в ее попку. – Он приносит вам счастье… – Лея застонала, чувствуя ягодицами твердеющий член адмирала. Она чуть прогнулась в его руках, чтобы теснее прижаться к паху чисса, потерлась, сдавленно выдохнув и позволив второй руке Трауна сжать через корсет ее грудь. – Проклятые корсеты, – прошептал Траун, – через них я не могу почувствовать твою упругую грудь. Лея тряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение. Она же любит Хэна, она живет с Хэном, ее не должны так возбуждать слова и поцелуи чужого мужчины. – Мы не должны этого делать! – она рванулась, сбрасывая руки Трауна и отступая от него на несколько шагов. – Кто это сказал? – фыркнул чисс. Лея поджала губы. – Я! – огрызнулась она. – Мы не можем… я с Хэном, мы любим друг друга и… – В прошлый раз вам это не помешало. А впрочем, – чисс прислонился к парапету с деланным равнодушием, но от Леи не укрылось ни его раздражение, ни явная выпуклость на брюках, свидетельствующая о возбуждении. Лея вспомнила, как губами ласкала его, как пыталась взять рот как можно глубже и как хрипло стонал мужчина от ее ласк. Рот наполнился слюной, а низ живота свело. Она хотела. Хотела его. Но Лея быстро отвернулась. – Была рада встрече, сэр, – пробормотала она, – а сейчас мне лучше вернуться в зал. Лея быстро пошла к выходу, когда Траун рванул вперед и поймал ее за руку. – Подождите, принцесса, – быстро проговорил он. – Есть одна вещь, ради которой я прилетел сюда. И только вы можете помочь мне. – Помочь в чем? – Лея настороженно замерла. – Окажете мне небольшую услугу, ваше высочество. За то, что я способствовал подписанию соглашения. Или просто из бескорыстия. Лея задумалась. Траун крепко держал ее запястья, явно не собираясь отпускать. И весь его вид говорил о том, что он уверен в ее согласии. Возникло сильное искушение отказаться. Но… Но на парковке стоял подаренный спидер, между ног ныло от напряжения, и он действительно сильно помог ей с соглашением. Отказать будет не только невежливо, это может вызвать политический конфликт, а слово Трауна часто имеет весомое значение, и его лучше не настраивать ни против Республики, ни против нее самой. Или она просто ищет себе оправдание? – Что вы хотите, сэр? *** Сапфировый спидер стремительно нырнул в соседний поток, потом отделился и ушел в сторону, приближаясь к черной громаде замка Вейдера. Машину вел Траун. Сама Лея долго пыталась отказаться от визита сюда, так что чиссу пришлось едва ли не силой заталкивать ее в машину. Она без колебаний дала ему пропуск в замок, разрешила осмотреть все в сопровождении охраны. Но чисс требовал ее сопровождения и ее присутствия здесь. Сколько раз Люк настаивал на том, чтобы она поехала сюда с ним! Она отказывалась каждый раз. А вот теперь новенький спидер везет ее в замок ее отца, а сердце сжимается от ужаса и, как ни странно, предвкушения. На КПП им без проблем разрешают пройти внутрь. Ее пропуск дает ей возможность ходит по замку, когда вздумается и с кем вздумается. Это замок ее отца, и правительство Новой Республики это знает. Фактически, она или Люк могли бы потребовать этот замок себе – как наследство. Но Люк не знал, зачем ему может понадобиться такая громадина, а Лея это место вообще предпочла бы уничтожить. Но вот она здесь. Многие коридоры до сих пор не разобраны, здесь царили запустение и сумрак, и многие световые панели давно не горят. Лея чувствует странный холод в груди при виде мертвого замка, ей страшно смотреть на дверные проемы и черноту комнат за ними. И она понятия не имеет, куда идти. Странно думать, что когда-то здесь царило оживление, по этим коридорам ходил Вейдер, отдавая приказы, он командовал отсюда флотом, давал распоряжения начать допрос или казнь, это был его дом, его крепость, он здесь жил. И это пугало. Вейдер исчез, умер. А его дом остался стоять. Разрушенный, разгромленный, уже сотню раз обысканный службой безопасности, но здесь по–прежнему царил его дух. Дрожь пробежала по телу. В век современных технологий мы продолжаем бояться призраков. Видимо, это заложено в самой природе человека. А вот чисс решительно шел вперед, легко ориентируясь в темных коридорах и переходах. Он бывал здесь раньше. – Вам страшно, Лея? – Траун за руку притянул ее ближе к себе и обнял за плечи. Она была рада прижаться к теплому живому телу. – Просто здесь, – смутилась Лея, – немного жутко… Будто кто–то умер… – Здесь и умер. Умер Вейдер. Умерло его дело, его Империя, – тихо и будто бы благоговейно проговорил Траун, и Лея вспомнила, что он называл Вейдера своим другом. – Но он умер не здесь! Здесь его тело никогда не лежало, Люк сжег его на Эндоре. – Я всегда считал это хорошими похоронами для Темного лорда, – горько усмехнулся Траун. – Он умер на руках сына, и только он стоял у его могилы. Не думаю, что ему нужен был бы кто–то еще там. Он не любил сборища… – Лея нахмурилась. Траун говорил о Вейдере… как о простом человеке, который мог бы хотеть умереть в присутствии сына, хотел, чтобы только тот был на его похоронах и не желал превращать свою смерть в фарс. – Но Люк был ему дорог, принцесса. И если бы он знал о вас, вы тоже были бы ему дороги. Он очень дорожил своей семьей. Тихий голос адмирала, гулко проносясь по пустым коридорам, будил эхо в мертвом замке и тоску в душе Леи. Смогла бы она когда-нибудь простить отца? Смогли бы они стать настоящей семьей? Она этого никогда не узнает. А потом она вспоминала, каким чудовищем был Вейдер, и прикусывала губу, стыдясь собственных мыслей о возможности быть по–настоящему дочерью Вейдера. – Мы пришли, принцесса. Очередной пустой проем в стене, черная комната, где только вяло вспыхивает настольная лампа. Мигает и гаснет, и снова загорается белым пронзительным светом, чтобы через мгновение снова потухнуть. Кабинет. Черные стены, черная мебель. Диван, стол, стул, стеллажи. Огромное панорамное окно, закрытое плотными черными жалюзями. Траун подходит к окну, что–то регулирует на панели на стене рядом, и с металлическим шелестом жалюзи поднимаются вверх, открывая панораму залитого огнями Корусканта. Красиво. Так красиво, что захватывает дух, а в комнату врывается свет ночного города. Это кабинет Вейдера, в этом нет сомнений. Здесь нет компьютера, его давно унесли безопасники, чтобы разобрать и вытрясти из памяти все, что только смогут. Но зато есть массивный стол из черного дерева, и на его полированной поверхности – глубокая прожженная борозда. Когда она здесь появилась? После смерти Вейдера, когда имперцы покидали замок? Или раньше, когда он еще был хозяином этого кабинета? Здесь такой же холод и запустение, как и во всем замке. И трудно представить, что когда–то Вейдер сидел за этим столом, на этом стуле. А какой-нибудь посетитель трясся от страха на черном диване. Траун подошел к окну. – Ему нравилось смотреть на город, – проговорил он. – Особенно ночью. Однажды он сам мне это сказал, – он глубоко вздохнул. – Мы играли в голошахматы. Ваш отец был достойным соперником, хотя и не слишком любил эту игру. И он сказал, что предпочитает открытые пространства. Их всегда было много на планете, где он родился. И так мало здесь, на Корусканте. Лея проглотила слюну, открыла рот, чтобы что–то сказать, но промолчала. Вейдер тоже был человеком, пора это признать. Вот только человеком он был отвратительным. – Что вы хотели здесь увидеть, адмирал? Здесь нет даже компьютеров, все вывезено. И все бумажные материалы тоже. – Я знаю. Я даже знаю, что раздолбили стены, чтобы отыскать тайники. И нашли их немало. Возможно, что даже все. Не берусь судить об этом. Но на самом деле я хотел привести сюда вас. – Меня? – насторожилась Лея. – Конечно. Мне сказали, что вы избегаете замка. А ведь вы, Лея, как я раньше вам уже говорил, чрезвычайно похожи на вашего отца. Только вдумайтесь, – вдруг усмехнулся Траун игриво и даже озорно, если, конечно, это слово применимо к гранд-адмиралу имперского флота. – Вдумайтесь, Лея, ваш отец сидел в этом кресле, – Траун взял ее руку и потянул к креслу, чтобы усадить на него. Лея ощутила под собой прохладную поверхность черной кожи, плотную спинку. Кресло было слишком большим для нее, она ощутила себя девочкой, забравшейся в большое отцовское кресло. Лея напряженно замерла. Ведь это и правда было кресло ее отца. Она попыталась встать, но Траун надавил на плечи, вынуждая статься на месте. Лея едва ли доставала ногами пол. – Что вы хотите от меня, адмирал? – внезапно испугалась она. Сидя в этом кресле, она будто ощущала руки Вейдера на себе. – Я хочу, чтобы вы поняли, Лея, – Траун опустился на колени перед креслом и положил руки на ее бедра. – Мне не нравится, как ты шарахаешься даже от простого упоминания имени твоего отца. – Потому что он… – Потому что такими были обстоятельства, Лея. Сиди. Сиди, я сказал, – приказал он громко, так что Лея невольно замерла. – Сиди и слушай меня, – в полумраке, в желтом тусклом свете ночного города, льющегося из окна, кожа Трауна казалась почти черной, и ярко горели красные глаза, вызывая у Леи инстинктивный испуг. – Он тоже когда–то сидел в этом кресле. Работал. Отдыхал. С кем-то разговаривал. Думал. И, Лея, возможно, даже в этом кресле он занимался сексом, – дернулась, пытаясь стряхнуть руки Трауна со своих бедер. – Что вы несете, Траун?! Вы сами не понимаете, что городите! – О нет, принцесса, я отлично понимаю, что говорю! – Трауну пришлось привстать, чтобы удержать Лею на месте, и теперь он нависал над ней, опираясь руками на подлокотники. – У него была женщина. Наложница. Не думаю, что хоть одна из них продержалась долго, он не влюблялся в них, только развлекался, – Лея сморщила нос от омерзения. – Представьте себе, Лея, возможно, когда–то он сидел в этом кресле, где сидите вы, – Траун снова медленно опустился на колени, – а одна из этих девочек ласкала его. Вам отвратительно даже думать об этом? Не морщитесь. Ваш отец был мужчиной. Иначе откуда могли появиться вы с Люком? – Прекратите это, Траун! – Нет, принцесса, вы дослушаете до конца! Представьте: она ласкала его ноги в черных сапогах своими руками, – и Лея почувствовала, как Траун обхватил ее лодыжки, схваченные ремешками босоножек, повел выше, гладя икры и постепенно задирая длинную шелковую юбку. – Поднималась выше, гладила колени, – и руки Трауна, отбросив подол, огладили ее голые коленки. – Губами прикасалась к его ногам, нежно и осторожно, – Лея вздрогнула и сжала подлокотники кресла, когда губы Трауна коснулись ее обнаженной кожи. От тихого шепота малейшие волоски на теле вставали дыбом и по рукам побежали мурашки. – Обхватывала бедра и разводила ноги, становясь между ними. Ее голова была так близко к его паху, что от возбуждения у Вейдера темнело в глазах, – Лея сглотнула ком в горле, чувствуя, как трусики на ней становятся мокрыми от выделившихся соков. Голос Трауна проникал будто прямо под кожу, вызывая дрожь, смущая, рождая сладкое предчувствие. А его пошлые слова будоражили воображения. Она видела перед собой Вейдера в кресле и светловолосую женщину у его ног. Лея не знала, почему именно светловолосую, но может, так она казалась более невинной рядом с могучей фигурой Темного лорда. А Траун между тем продолжал: – Она отстегивала часть доспехов и расстегивала комбинезон, – он задрал ее юбку до талии, широко раздвинув ее ноги, так что Лея чувствовала его горячее дыхание на своей промежности. Она закрыла глаза и глубоко дышала. Пальцы Трауна коснулись ее через тонкую ткань трусиков, потерли, надавили, вызывая сладкую дрожь, Лея не сдержала стона и двинула бедрами вперед. – Она доставала его член и приближала лицо к возбужденному достоинству Темного лорда, почти касаясь губами. Смотрела в черные визоры маски, смеясь и сводя с ума своим смехом. Траун сводил с ума своими прикосновениями. Лея не видела в Вейдере отца. Перед ее внутренним взором рисовалась картина возбужденного мужчины и женщины на коленях перед ним. Траун отодвинул трусики, открывая себе лучший доступ, а Лея еще шире развела ноги. Лицо Трауна было так близко, она жаждала ощутить его язык на нежных складках. – Только когда он запускал пальцы в ее волосы и с силой надавливал, уже начиная злиться, она касалась губами головки, обводила языком, собирая смазку, и обхватывала губами напряженный ствол, впуская глубоко в свое горло, и хриплый стон вырывался у Вейдера. Что это? Руководство к действию? Лея яростно вцепилась пальцами в мягкие волосы Трауна, надавливая на затылок адмирала. Влажный горячий язык прошелся по складочкам, вылизывая и собирая соки, и продолжил гладить, дразня чувствительный вход в ее тело, пока не ворвался внутрь, вызывая у Леи стон наслаждения. Она вплела свои пальцы в волосы Трауна, направляя движения черноволосой головы. Она слышала свое тяжелое дыхание, влажные звуки и скрип кожи кресла. – Траун!.. Ох! Еще! – выдохнула она, подаваясь вперед. – Еще! Но чисс отстранился, вызвав у Леи раздраженный стон. – Не все сразу принцесса! – усмехнулся он, вздергивая ее на ноги. Ощутив спиной холодный воздух вместо кожаного кресла, Лея поняла насколько ей жарко, а между ног влажно и пусто. – Потом он вздергивал ее на ноги, – заговорил он, нагибаясь к ее уху, – сажал на стол и… – Замолчите! – зарычала Лея. – Я не хочу этого слышать! Вейдер. Девушка. Секс. Как вообще можно совместить эти слова в одном предложении? Но Траун стиснул ее в объятиях, не давая вырваться, коленом раздвинул ноги, надавил на промежность. – Он брал ее на этом столе, – говорил он, жаром дыхания опаляя ухо. – Брал жестко и быстро, так что она кричала от наслаждения. А может быть, и от боли. Его член ритмично двигался в ней, жесткие доспехи давили на бедра, а руками он сжимал ее грудь, теребил соски, пока у нее на глазах не выступали слезы. Лея всхлипнула и рванулась из рук Трауна. Безуспешно. Она подняла руки, упираясь ладонями в широкие мужские плечи. – Заткнитесь! Замолчите! Ее трясло от отвращения и ярости. А низ живота крутило от напряжения. Ей отчаянно хотелось почувствовать там его пальцы. А лучше – его член. Она же помнила, каким страстным он может быть любовником. И каким нежным. И она ощущала бедром его напряженный член, все еще скрытый форменными брюками. Она хотела его. хотела. А Траун продолжал говорить о Вейдере. Это так злило. Зачем? Зачем ему нужно, чтобы Лея знала, как Вейдер трахал своих наложниц? А может, он замолчит, если коснуться его по-другому? – А потом он кончал, содрогаясь от оргазма, выходил из тела женщины, – говорил Траун, когда ручка принцессы метнулась вниз и крепко сжала член через плотную ткань брюк. Чисс охнул от неожиданности и на мгновенье запнулся. – А потом он притягивал ее к себе в объятия, садился в кресло и сажал женщину себе на колени. Он обнимал ее и ласково гладил по волосам, – рука принцессы погладила член, чередуя надавливания с легким поглаживанием, но при этих словах замерла, так что Траун недовольно выдохнул, но все же продолжил: – Она ластилась к нему, целовала железную маску, желая коснуться его кожи, и Вейдер нежно гладил ее тело. – К чему вы мне все это говорите? – выдохнула Лея. – Чтобы вы поняли, – отозвался чисс. – Он был человеком. Мужчиной. И его тоже любили, несмотря на всю его жестокость. Иногда он умел быть и нежным, и веселым, умел быть обычным человеком, когда того хотел и только с некоторыми людьми. Которых он впускал в свою жизнь. Вы и ваш брат могли бы стать этими людьми. Лея. Я хочу, чтобы ты поняла: он не был чудовищем, не надо винить его во всем. Лея отстранилась. Траун был когда-то другом Вейдера. Она опустила руку в кармашек платья, нащупывая стеклянную коробочку с микрочипом. Есть ли на нем информация о Трауне? А чисс тем временем поймал ее за руку. – Ты хочешь оставить меня в таком состоянии? – он притянул ее руку к своему паху. Лея ощутила под ладонью напряженный член. «Только не здесь!» – хотела сказать Лея. Не в комнате, где чувствуется присутствие Вейдера, не на диване, где он мог сидеть или трахать своих наложниц. Но Траун расстегнул китель, оставаясь в рубашке, и толкнул ее к дивану. – Лея, – он потянулся, чтобы расшнуровать корсет платья. – Ты великолепная женщина. – Не здесь, – все же пискнула Лея, но Траун уже стаскивал платье с ее плеч. Он припал губами к обнаженной груди, губами захватывая сосок, сжимая, посасывая, лаская. Лея обхватила руками его плечи. Да! Ей так не хватало этого. С Хэном было хорошо, но такое дурманящее всепоглощающее чувство будил в ней только Траун. Она пожалеет утром, что отдалась ему. Пожалеет. Но пока… Траун спустился поцелуями по ее животу, вызывая сладкую истому и предвкушение и, подхватив ее на руки, уложил на диван, наваливаясь сверху. Лея призывно раздвинула ноги. Иди сюда. Траун стянул с нее трусики и навалился сверху, прижимая женщину к дивану. Он расстегнул ширинку, и Лея почувствовала возбужденный член, трущийся о нежные складочки ее тела. Она подалась вперед, насаживаясь на твердую мужскую плоть. Выгнулась в руках Трауна, царапая спрятанную белоснежной тканью рубашки спину и досадуя, что не может коснуться кожи. Член раздвинул складочки и скользнул внутрь, вызвав у Леи стон. Траун начал двигаться. Толчки глубоко в ее теле заставляли Лею выгибаться на диване и цепляться за плечи мужчины. Она чувствовала большой член, входящий глубоко в ее тело, прижималась к широкой груди и подставила шею для поцелуя. Траун коснулся ее губами, не нежно, а сильно захватывая кожу и посасывая, оставляя засосы на нежной шейке. Лея тяжело дышала. Траун ускорил темп. Толчки стали быстрее и сильнее. Лея обхватила ногами талию чисса. – Сильнее! – выдохнула она. Когда она почувствовала, как Траун вышел из нее, и теплая жидкость попала на ее голый живот, Лея расслабленно растянулась на диване, тяжело дыша. Она лежала, не пытаясь прикрыться, пока Траун платком стирал семя с ее тела, а потом наклонился над ней. – Лея… – Полежи со мной, – она потянула его, вынуждая опустить на диван. На нее. Тело Трауна было тяжелым, теплым, напряженным. Он оперся на локтях, чтобы не давить на нее своим весом. Во всем теле разливалась сладкая нега, хотелось потягиваться и нежиться в мягкой постели. Но она лежала на кожаном диване, спиной ощущая влажную от ее пота кожу. Неприятно. Но сверху нависал Траун, с любовью смотрящий на нее и пальцами перебирающий волосы, чтобы выпутать шпильки из сбившейся прически. – Зачем вы мне это говорили? – тихо спросила Лея. – Про Вейдера. – Вам это было неприятно? Лея почувствовала злость. Неужели он думал, что могло быть иначе. – Да. Это отвратительно! – Значит то, что он ласкал женщину, отвратительно? – Вы знаете, что я имею в виду. – Нет. Скажите. – Это мой отец! – зарычала Лея. – Вы рассказывали мне, как занимается сексом мой отец! Это мерзко! – Значит, вы признаете, что он ваш отец? Траун приподнялся. А Лея стиснула зубы. Значит все это, чтобы она признала Вейдера своим отцом. – В любом случае, вам есть, о чем подумать, – проговорил Траун. – Я провожу вас домой и вернусь на свой корабль. Дела вынуждают меня оставить столицу. Я прилетел сюда только ради встречи с вами. Я скучал по вам… Лея отвернулась. Она тоже скучала. И сейчас, когда Траун так нежно и крепко обнимал ее, ей было так хорошо, так спокойно. И хотелось, чтобы это продолжалось дольше. Хотелось, чтобы он каждый вечер обнимал ее так. Хотелось просыпаться в его объятиях. Лея закусила губу. Она знала, что это невозможно. – Лея… Простите меня, я знаю, что причинил вам боль, приведя в этот замок. И заговорив о вашем отце. Я просто хотел, чтобы вы изменили свое отношение. Он уже мертв. И заслуживает лучшей памяти. Хотя бы от собственной дочери… Лея кивнула. Уже светало, когда двое покидали заброшенный замок Вейдера. Охранник проводил недоуменным взглядом растрепанную принцессу в синем платье и синекожего экзота в белом кителе. Он видел, как они остановились у синего спидера и о чем–то тихо заговорили. Видел, как горько усмехаясь, принцесса сняла одну сережку с сапфиром и вложила в ладонь адмирала, как Траун нежно обнял ее на прощание, а потом синий спидер взмыл в небеса Корусканта, увозя женщину, а за чиссом вскоре подлетел белоснежный шаттл. А еще охранник видел, как поднимаясь по трапу, чисс вынул из кармана стеклянную коробочку с микрочипом внутри и усмехнулся, удовлетворенно кивнув.