Что с тобой, Шинву?

      Хан Шинву стоял перед кабинетом директора Ли, нервно переминаясь с ноги на ногу.       Почему? Почему так сложно открыть эту чертову дверь?       Ведь Шинву никогда не был трусом. Он даже смог осознать и принять чувства, не так давно поселившиеся в его душе. Эти навязчивые желания… До судорог в руках хотелось дотронуться до светлых и таких соблазнительно блестящих волос, хотелось взвыть от разочарования, когда взор пронзительно-голубых глаз обращался на кого-то другого. Много чего хотелось…       Шинву сразу же отбросил мысль о ненормальности того, что стало с ним происходить. Ему не перестали нравиться девушки, в его сознании они оставались столь же очаровательными, как и прежде. Но эти новые чувства были намного более сильными, более настоящими. Утром даже ледяной душ с трудом помогал с ними совладать. Как следствие – участившиеся опоздания, взбешенный Педро и предстоящий выговор в кабинете директора.       — Эх, — вздохнул погруженный в свои мысли Шинву и чуть не отпрыгнул в сторону, когда злосчастная дверь неожиданно распахнулась, и перед ним предстал сам объект его напряженных дум.       — Хан Шинву, сколько бы дверь не гипнотизируй, сама она от этого вряд ли откроется, — от строгого взгляда директора парню захотелось малодушно сбежать куда подальше. Но он только почесал затылок и нервно рассмеялся.       — Хе-хе… Простите, директор Ли, я задумался.       — А вот это что-то новенькое, — директор хмыкнул и посторонился, пропуская нерадивого ученика в кабинет.       Вернувшись в свое кресло, Франкенштейн с интересом воззрился на парня, который (о, чудо!) остался стоять в нескольких метрах от директорского стола.       — Что же с тобой происходит, Шинву? Ты, конечно, никогда не отличался пунктуальностью, но чтобы за две недели ни разу не прийти во время… Такого еще не было.       — Понимаааете, — протянул Шинву, засунув руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок. — Все эти компьютерные игры такая затягивающая вещь!..       Посмотрев несколько секунд на своего резко замолчавшего ученика, директор вздохнул, снял очки и устало потер переносицу.       — Шинву, я ведь старше тебя?       — Ну, да, лет на пятнадцать где-то, — парень, наконец, оторвался от созерцания потолка и непонимающе уставился на директора.       — Хах, почти угадал, — Франкенштейн криво улыбнулся. — Но суть в том, что раз я старше, то и жизненного опыта у меня значительно больше. Тебе не приходило в голову, что я, немного понаблюдав, могу совершенно точно определить причину такого твоего поведения?       Пока Шинву, попеременно бледнея и краснея, явно пытался что-то судорожно придумать, Франкенштейн просчитывал возможные варианты.       С одной стороны: социальные роли директора и ученика, бесспорная разница в возрасте и, что самое главное, неизвестно, как к этому отнесется Мастер. А вот с другой стороны… бесспорно привлекательная внешность, яркий сильный характер и довольно длительный период времени без человеческого тепла…       От внимания директора не ускользнула резкая перемена во взгляде Шинву.       «Кажется, за меня уже все решили» — мысленно усмехнулся Франкенштейн.       — Знаете!.. — громко начал было вещать Шинву.       — Пожалуй, знаю, — улыбнувшись, директор встал, обогнул стол и подошел практически вплотную ко вновь растерявшемуся парню, который, надо отдать ему должное, все же не потерял решимости во взгляде.       Секунду помедлив, Франкенштейн провел пальцем по морщинке между нахмуренных бровей, носу, задев извечный пластырь. Аккуратно прихватив подбородок, он поднял голову Шинву чуть выше и нежно лизнул губы, которые тут же разомкнулись, то ли от удивления, то ли приглашая продолжить действо. Не раздумывать над этим, Франкенштейн провел языком по верхним зубам парня, коснулся нёба. Судорожно вздохнув, Шинву попытался отстраниться, одновременно вцепляясь в пиджак своего директора мертвой хваткой. Но какой бы маневр он не хотел провести, Франкенштейн это не позволил, одной рукой притянув его за талию, а другой зарываясь в мягкие рыжие волосы. И целуя… вдумчиво, неторопливо, приятно ощущая как неловкость, с которой Шинву начал отвечать на поцелуй, постепенно переходит в нетерпение, тягучее желание, завораживающее и распыляющее еще сильнее. Спустя пару минут, Франкенштейн с сожалением оторвался от парня, напоминая себе, где они находятся.       — А… вы… это… — взгляд Шинву постепенно возвращал себе осмысленность.       Франкенштейн улыбнулся, томно щурясь, точно кот перед полной миской сметаны.       — Да? Я тебя внимательно слушаю, Хан Шинву…