Одна ночь с тигром

Он приближается медленно, не спешит, внимательно следит за своей жертвой и готовится перед атакой. Шо вжимается спиной в стену - в отличие от своего друга он настроен крайне недружелюбно. Что он себе позволяет, этот Амано? Почему так странно себя ведет? Тора подходит вплотную, заглядывает прямо в душу своим резким холодным взглядом. Краем глаза бедный Шо замечает, как рука, покрытая татуировкой, отсекает ему путь к отступлению: - Что ты делаешь? – в глазах читается строгость, Кохара держится гордо и уверенно. Злится. А тот молчит, ухмыляется, продолжает изучать его лицо. Знает ведь, хитрец, что его хотят, но не торопится, подбирает секунды, дабы наброситься на свою жертву. А чего торопиться, если вот он, безупречный и гордый, прямо в твоих руках. - Когда тебя спрашивают, нужно отвечать, Амано. - с особой злобой повторяет вокалист, делая акцент на его имени, надеясь, что это хоть немного отрезвит парня. Да что он, в конце концов, вытворяет?! Шо в замешательстве. То, как смотрит на него Амано Шинджи, неправильно. Ему совершенно не нравится этот похотливый взгляд, ситуация, в которой он оказался. Да что там, он оказался заперт в клетке с тигром и теперь некуда бежать. Шо прекрасно это осознает, и от этого становится еще хуже. Он напрягся, сглотнул и вновь прошипел: - Тора! Ты оглох?! Я сказал, убери от меня свои руки! - Тора приподнял бровь, издал что-то на подобие смешка. Он не привык к такому отношению к своей персоне, но руки все равно убрал. Взгляд скользнул по легкой ткани рубашки, он уже мысленно шуршит под ней руками. Это последняя капля. Шо раздраженно щелкнул языком и замахнулся ради пощечины. Но у тигра тоже нервы не железные, он не собирается терпеть капризы рыжего лиса, а собирается взять его прямо здесь и сейчас. Шинджи перехватывает тонкое запястье, на котором жалобно звянкнул браслет, с вызовом смотрит в глаза. Наклоняется, шепчет прямо в самое ушко: - Нет, Казумаса.. я и так слишком долго ждал. Шо дернулся, на всякий случай, попытавшись вырвать свою руку из цепкой хватки. Он знал, что ничего не выйдет. Если Тора настроен серьезно, против него и танком не попрешь. Шинджи издает томный нетерпеливый рык, перебрасывает парня через плечо, который задыхается от возмущения и бьет кулаками по широкой спине. А в следующую минуту бесцеремонно бросает его на кровать и садится прямо на узкие бедра, дабы тот не рыпался. Но Шо, капризный и гордый юноша, продолжает отбиваться. Он упирается руками в грудь, не давая приблизиться к своим пухлым губам. А ведь они такие соблазнительные.. Как же он не понимает, что таким спектаклем делает себе только хуже? Тора смотрит на него сверху-вниз, усмехается, с легкостью перехватывает запястье и прижимает к подушке над головой. Наконец, он смог опуститься ниже, дабы внимательно и серьезно посмотреть в злющие карие глаза с медовыми капельками. - Шо, тебе не надоело? – риторический вопрос, сказанный с долей насмешки. Всего лишь одна реплика, а Шо уже готов взорваться от злости. Он так отчаянно боролся, что его щеки порозовели, он вспотел и тяжело дышит. Амано качает головой, вздыхая, мол, «Ох уж этот Казу», одновременно развязывает одними пальцами галстук с горячей шеи, снимает его и в следующее мгновение Шо замечает, что его руки привязаны к кровати над головой. - Не очень удобно вообще-то.. – дерзит он, вглядываясь в удовлетворенное выражение лица Амано, - Извращенец. На этот раз Тора совершенно открыто рассмеялся. А потом вдруг посерьезнел. Также резко, как и рассмеялся несколько секунд назад. Такая перемена настроения не на шутку напугала Казу. Он вжался головой в подушку, отвел взгляд. Тора потянулся к пуговицам на его белоснежной влажной рубашке. Принялся неспеша расстегивать одну за другой, как будто бы смакуя этот момент. А Шо уже вспотел от ожидания, от.. предвкушения. Это замечательно видно по его лицу. Вот дурак, зачем же тогда сопротивлялся? Наконец, с пуговицами покончено. Он одним движением распахивает рубашку и ещё долго рассматривает тело. Белоснежная грудь вздымается и опускается от неровного, тяжелого дыхания. Тора последний раз заглядывает в глаза парню, прежде чем наклоняется к его ключицам и медленно начинает облизывать горячим и влажным кончиком языка чувствительную кожу, слегка царапая пирсингом на нижней губе. У Шо машинально захватывает дыхание. Он жмурится и прячет лицо в своей руке. В это время Тора решает долго не задерживаться на эротичных острых ключицах, он поднимается вверх, целует подбородок юноши, затем скользит губами обратно вниз, оставляя бесконечное множество засосов на его шее, влажную дорожку, достигает соблазнительной родинки во впадинке между ключицами и еле удерживает себя оттого, чтобы «нечаянно» не прикусить кожу. Затем он плавно двигается ниже, опираясь на руки. Он так увлекся, что даже не заметил, как у юноши, лежащего под ним, намокли от возбуждения трусы. Но ничего, он никуда не спешит, и скоро обнаружит приятную новость. - То..раа.. – томно выдыхает вокалист, эротично понижая голос до шепота. И что-то такое было в его голосе.. не то просьба, не то откровенная мольба. Тигр улыбается краем губ, последний раз целует его живот и отстраняется. Он резко сдирает с него джинсы, которые так провоцирующе обтягивают соблазнительные ноги. Боже правый, таким ногам могла бы позавидовать любая девушка. Нижнее белье летит следом за джинсами. В комнате душно, пахнет развратом и сексом. Тора облизывает сухие губы, срывает с себя футболку и, стоя на коленях, не отводя внимательного взгляда от своего безупречного юноши, пытается избавиться от ремня на своих джинсах. Шо наконец-то нашел в себе силы, чтобы посмотреть ему в глаза. О, и куда делась та смелость и злость? Когда он успел поймать ту волну, на которую настроен Тора, и стать таким.. послушным, поддатливым? Но за карпизы нужно наказать. Амано плотоядно улыбается своим мыслям. Он смотрит холодно и похотливо в ответ на умоляющий взгляд. Властно закидывает стройные ножки к себе на бедра и.. устраивается между ног? Шо широко распахивает глаза, испуганно задыхается и между выдохами можно уловить его отчаянное: - А смазка?! – но Тора делает вид, что не услышал. Он теперь даже не улыбается, он закрыл глаза, наклонился и прижался носом к его потному острому плечу. Грациозное движение бедрами и вот уже парень снизу вскрикивает, вскидывая голову вверх. Он напрягся, лишил возможности плавно двигаться в нем. Тора злобно рычит прямо на ухо: - Расслабься. В ответ еле заметный кивок головой. Кажется, тело больше не слушается, но он старается взять себя под контроль. Амано продолжает двигаться в нем, но на этот раз медленнее, щедро давая Шо возможность привыкнуть. Тяжелое дыхание сменяется наслажденными стонами. Какой же прекрасный у него голос. Тора прикусывает губу, хмуриться от приятной и горячей узкости внутри парня, сжимая пальцами узкие бедра любимого человека, придерживая. С каждым толчком он движется всё быстрее. Шо сладостно и томно стонет в такт толчкам. Злосчастная рубашка прилипла к спине, рукам, запястья затекли. Тора как будто прочел его мысли, потянулся к галстуку, развязал, позволил перехватить немного инициативы. А Шо тут же обхватил шею тигра. Также властно, как Тора сейчас вдалбливался в его задний проход. Он с закрытыми глазами отыскал сухие и потрескавшиеся губы Амано, грубо вжался в них требовательным поцелуем. Тора ещё ни разу за сегодня его не поцеловал. Какое нахальство. Когда они оба были уставшие, полностью обессилены, Тора рывком вошел в Шо по самый конец и кончил в него. Сказать, что Шо удивился – ничего не сказать. Гитарист скатился на постель и расслабился, а юноша, воспользовавшись моментом, смачно залепил ему подзатыльник. - За что?! - А за то, что изнасиловал меня! Да ещё и кончил прямо… - договорить смущенный Казу не отважился, а лишь раздраженно сорвался с кровати и пошлепал в ванную, виляя своим упругим задом. - Ещё скажи, что тебе не понравилось! – крикнул Тора ему в след, но в ответ услышал лишь хлопок дверью. Он улыбнулся. Вот ведь невинная барышня.. но как бы то ни было, извиняться ему придется весь вечер да ещё и с цветами, любимыми конфетами Шо и каким-нибудь обалденно дорогим вином.