Триптих

· Далеко на западе чернеет лес, но их дорога лежит вовсе не туда, а в противоположную сторону: на восток. И романтическая фраза: «Идем на восток, там светлее» - совсем не относится к делу. Все объяснялось гораздо проще, как дважды два – на востоке, в трех днях пути по Великому Тракту королевства троллей, лежала небольшая пещерка. Пещерка, как пещерка – немного нежити, вероятнее всего – альгули и, возможно, даже келпи, потому что в ней находится подземный источник ледяной воды. Но секрет заключался не в этом: за пещерой с другой стороны скалы находилась небольшая статуя, выполненная из чистого золота. Когда-то она была идолом для древнего населения одного из королевств, но время и новые боги потрепали старое божество, опустив его до простой нечисти. Но золото, золото продолжало цениться точно так же, как и раньше. А уж золото артефактное, непробиваемое, то, из которого можно было сделать Безукоризненный Доспех… Оплата была высока. Поэтому Базиль молчал, терпеливо снося все реплики Элис – она явно пыталась оттренировать на нем навыки обольщения клиентов (в основном удивительных простофиль) и попыток выбить из них чуть больше денег, чем при обычном заказе. - И знаешь, Базиль, я посмотрела на эту юбку и… Он готов уже раздраженно фыркнуть, ехидно поинтересовавшись, не потеряла ли напарница на последнем задании мозги, но вместо этого мужчина поворачивает и мурлыкает себе под нос, достаточно четко, чтобы разобрала Элис: - Мадемуазель Фокс, вы удивительно прекрасны, когда молчите. - А ты удивительно хорош, когда не игнорируешь вопросы заказчиков, раздумывая над «прекрасной дочерью мельника», - явно передразнивая когда-то слышанную фразу издевательски протянула Лиса, энергично шагая вперед. Дорога была дальняя, от дома заказчиков было ближе до пункта назначения, чем до логова, но сапоги стаптывать девушка не собиралась, особенно свои любимые сапожки на высоком каблуке, специально заговоренные так, чтобы ноги не уставали. Сапожки, в которых так удобно прятать от поисковой магии ножи. Он закатывает глаза, останавливается и склоняет голову набок, с показным любопытством рассматривая напарницу: - Хм… И давно ты меня ревновать стала? Лиса тоже останавливается, презрительно ухмыляется и переводит на него удивительно тяжелый для столь молодой особы взгляд: - В твоих мечтах, может быть? Базиль негромко смеется, растягивая уголки губ в аристократичной улыбке, и покачивает головой. Дорогу они продолжают молча. Воры останавливаются на привал только после того, как луну окончательно закрывают облака (скорее тучи, ведь по весне здесь нередки грозы), они углубляются в чащу, без труда находя уютный овражек, который так удачно прикрывали ветки – тепло, удобно, только тесно. Но к этому им не привыкать. На ужин только вяленое мясо и чай, сваренный в походном котелке – Базиль делает вид, что не замечает, как Элис таскает из сумки завтрашний паек (впрочем, спустя десять минут не выдерживает и примыкает к ней – все-таки вновь они не смогли верно рассчитать необходимое питание), зато засыпая можно видеть, как сквозь ветки ветер разгоняет все-таки облака и показываются поразительно яркие звезды. Элис снится кошачье мурчание и чья-то легкая походка. А Базилю – счастье. Абстрактный яркий комок счастья. Только он почему-то рыжего цвета.

***

· Лето жаркое, лето пламенное, лето разлито в воздухе, лето внутри всех. Но только не внутри Базиля и Элис. Они попали на деревенский фестиваль случайно, оказались в ненужном месте в ненужное время – реку разлило, и дальнейшая дорога оказалась невозможной, но крестьяне праздновали это событие, означавшее, что вода зальет поля с рисом и зима не будет голодной. Приличной корчмы не нашлось (в местный рассадник блох Элис заходить отказалась наотрез, мотивируя это тем, что за деревней в лесу переночевать проще, а Базиль, с содроганием вспоминая о том, что в его анимагической форме вполне могут появиться блохи, согласился), поэтому напарники отправились на площадь, где жители поселения собирались совершить традиционный танец Огня. Площадь находилась на возвышении, обложенная необработанными камнями, она вызвала презрительное фырканье Элис, которая так и не полюбила ничего, кроме города. Если присмотреться, можно было увидеть, что где-то далеко на горизонте разлившаяся река превратила нивы в море (Базиль прекрасно знал, что на деле там месиво из грязи, трупов, гнездившихся на побережье птиц и прочего мусора… но к чему рушить красоту иллюзии?). Вечерело неспешно. Стоило отцвести ярко-алому закату, как площадь начала наполняться народом с факелами – напарники удивленно переглянулись бы: к чему столько света, разве луны не достаточно? – если бы не научились понимать такие мелочи без слов. Они оставались в тени, которая с каждой минутой становилась все меньше, пока, наконец, не оказались на полностью освященном пространстве. Мужчины отделились от толпы и отошли к ним, видимо, принимая роль зрителей (Элис вновь закатила глаза и поморщилась, но так, чтобы видел только Базиль – от них неприятно пахло). Коту захотелось рассмеяться. Танец и правда был впечатляющ. Они двигались удивительно слаженно, взмахивали руками, жонглировали факелами и пели, гортанно, странно, будто бы похоронный пеан. Может это и был пеан богу весны. Лето вступало в свои права – июнь. Но вот к ним начали присоединяться мужчины: вступали в танец, проделывали несколько движений и за руку выхватывали женщин, уводя их прочь, дальше от освященной площади. - Фу, как пошло, интересно, а они знают о вреде беспорядочных половых соитий? – ехидно поинтересовалась Элис, обнимая Базиля за шею и шепча ему в ухо. Вышло бы эротично, если бы не окружающая обстановка. - Ну так прочитай им лекцию о половом развитии, - не менее ехидно откликнулся мужчина, со скептицизмом наблюдая за происходящим. Лета в них не было. Зато они были вместе.

***

· Мягкие ветра давно покинули эти места, уступая место северному напору – осень близилась к своему логическому завершению, и время дождей давно закончилось, уступая первому снегопаду. Октябрь. [Её любимый месяц] Зима здесь вообще рано вступала в свои права, но Базиля это мало интересовало. Приходить сюда стало своеобразным ритуалом – здесь исчезла Элис около пяти лет назад. [Точную дату он не помнил] Стихийный телепорт открылся лишь на несколько секунд, но их хватило. В общем-то, он был уверен [и правильно], что Лиса отлично устроилась в том мире, куда попала, и никогда не сможет найти и даже не будет искать способа вернуться [ложь]. Здесь всегда сумрачно, в какое время суток вы не попали бы в долину, спрятанную среди гор и укрытую снегом три четвертых времени года. Сумрак помехой никогда не становился [ни им двоим, ни ему одному], и Базиль добирается до сторожки, в которой порой ночуют паломники, поразительно быстро. Тут пусто. Деревянные лавки, несколько поколоченных горшков на полках и запыленная печка… и абсолютно никаких следов Элис. [Ему хочется выругаться] Четыре дня обратного пути определенно не стоят этой минуты [ложь]. Базиль стоит еще пару минут, пока не видит из окна медленно приближающуюся к сторожке фигуру замотанной в черные одежды девушки, тогда кот выходит ей навстречу и галантно кланяется. Лицо, резко выделяющееся на форме темного одеяния, у неё смущенно краснеет [ему хочется смеяться – он думает о том, как бы отреагировала Элис], а мужчина уже решительно направляется прочь из долины. Он клянется себе, что больше не будет заниматься такими глупостями, тем более найти новую напарницу вовсе не невозможно, он более чем уверен, что займется этим сразу же, по приезду в логово. В их общее логово. [Ложь. Не займется.] В Лилле в октябре значительно теплее, но это вовсе не мешает Элис кутаться в меха, когда она подходит к скамейке, стоящей в одном из многочисленных парков города. Ей откровенно нравятся взгляды мужчин, бросаемые на неё, но всё это кажется теперь мелочью. Ведь у неё назначена встреча с девушкой, которая знает способ открывать межмировые порталы. Пахнет выпечкой, по парку медленно плывет музыка скрипки, туда и сюда снуют влюбленные парочки, но Элис вовсе не до этого. Она очень хочет вернуться. Ведь там – её любимое дело. Вот единственная и самая главная причина на возвращение. [Ложь].