Рабочие будни

      Подробнейшая карта Западного Предела закрывает весь стол, свешиваясь до самого пола наподобие туго накрахмаленной скатерти. От разноцветных значков и стрелочек у Эвелины рябит в глазах, но Каллен, похоже, прекрасно ориентируется в этой живописи, дотошно объясняя, что к чему. Спустя пять минут ей надоедает — в конце концов, Эвелина пришла сюда не за этим. После снегов Эмприз-дю-Леона отчаянно хочется согреться — по-настоящему. Она обнимает Каллена сзади, привстав на цыпочки прихватывает зубами холку. Тот продолжает что-то объяснять, и тогда Эвелина проводит языком вдоль мышцы к уху, неторопливо, настойчиво. Третий намек не нужен — Каллен заключает ее в объятья, усаживает на стол, торопливо расстегивая крючки камзола. Эвелина обвивает его талию ногами, чуть откидываясь назад — под тонкой тканью рубахи отчетливо торчат соски, напрягшиеся то ли от прохладного воздуха, то ли от возбуждения. Его возбуждение очевидно, там, где вздыбленная плоть упирается между ног. Эвелина, поведя плечами сбрасывает камзол, торопливо сдергивает через голову рубаху. Ей нравится отдаваться на столе, точно простолюдинке, нравится прижиматься обнаженным телом к холодной стали кирасы. Контраст между этим холодом и теплыми ладонями, ласкающими спину, заводит еще сильнее.       Стук в дверь отбрасывает их друг от друга, Эвелина подхватывает одежду, затравленно озираясь — но в комнате нет ничего, кроме стола и книжных полок — и она торопливо ныряет под стол. Возбуждение Каллена по-прежнему очевидно, Эвелина дергает его за штанину — тот послушно опускается на табурет прежде, чем открывается дверь. Вошедший — его Эвелина не видит — начинает о чем-то докладывать, и, судя по всему, отчет затянется.       Эвелина обхватывает руками обнаженные плечи — по полу сквозит, и совсем не жарко. Чтобы хоть чуть согреться, она прижимается к коленям Каллена, обнимает их, потершись щекой. Замечает короткую — заметную, пожалуй, только ей — паузу между словами, улыбается шальной улыбкой блудливой кошки. Настойчиво проталкивается между коленями, оглаживает бедра, подбираясь к гульфику. Интересно, насколько хватит его хваленого самообладания? Еще одна пауза между словами, чуть более долгая, чем первая — но пока по-прежнему заметная лишь тем, кто хорошо знает Каллена.       Эвелина неторопливо высвобождает его член — тот вздымается во всеоружии. Каллен пытается отодвинуться — некуда. Эвелине очень хочется рассмеяться, но нельзя. Она легко теребит языком головку — теперь пауза между словами становится очевидной. Каллен торопливо заканчивает фразу, коротко командует, выпроваживая гонца. Эвелина проводит языком от корня вверх, так же неторопливо, как недавно — лаская шею. Хлопает дверь.       Рука Каллена оказывается под столом, проводит по волосам, ложится на затылок. Дверь распахивается без стука — Каллен торопливо убирает ладонь, проглотив неподобающее выражение. Кассандра. Резкие, рубленые фразы падают в такт шагам, которыми она измеряет комнату. Эвелина едва не смеется в голос, представив, какое лицо будет у Искательницы — и чтобы этот смех не прорвался, обхватывает губами головку, вбирает в себя до конца — медленно, чтобы размер не сыграл злую шутку, чуть отстраняется, приноравливаясь, начинает двигаться.       Кассандра замолкает, явно ожидая ответа. Каллену приходится прокашляться. Эвелина выпускает член, но просто ждать, пока Каллен закончит говорить, она не в силах, и прижимается к нему щекой. Между ног давно тяжело и мокро, Эвелина запускает туда руку, палец скользит между складок, находя чувствительные места. Другая рука ложится на жесткие курчавые волосы, губы снова обхватывают головку. Каллен сбивается с мысли, начинает заново, но ей уже все равно. Снова хлопает дверь — лишь для того, чтобы через полмига впустить еще кого-то, кому непременно нужно «срочно».       Эвелине тоже нужно срочно, и останавливаться она не собирается. Вверх и вниз, то зарываясь носом в мокрые от слюны завитки, то отстраняясь. Голос Каллена становится сиплым, и очередной посетитель озабоченно спрашивает, не простужен ли тот. Каллен соглашается, посетитель сожалеет, что заставляет больного работать — но вместо того, чтобы исчезнуть начинает советовать способы лечения. Эвелина продолжает двигаться, пока пульсирующая струя не изливается в рот. Проглатывает, стараясь, чтобы не было слышно, выпускает. Несколько быстрых движений пальцами — она вжимается лицом в пах, чтобы заглушить стон. Снова открывается дверь. Каллен рявкает, Эвелина, наконец, отрывается от него. Он резко отталкивает от себя стол, скрежещет задвижка. Каллен рывком вытаскивает ее из-под стола, впечатывает в стену, взбешенный.       — Тебе не понравилось? — ухмыляется Эвелина       — Сейчас мы поднимемся наверх, — выдыхает он, — и я отомщу.