Раскаяние.

Она уже не помнила, как давно сидела в этой комнате, никуда не выходя. День сменялся ночью, а ночь - новым днем. За окном то светило, играя лучами, яркое солнце, то лил бесконечный унылый дождь. Сьюзен было все равно. Ее не интересовали метеосводки и новости мира. Наверное, начнись сейчас новая мировая война, она бы даже не заметила этого. Весь ее мир сузился до одной единственной комнаты, а точнее, до старого платяного шкафа, что стоял у стены. От него пахло нафталином, сухим лаком и пылью. На дверках были вырезаны причудливые узоры, словно бы взятые из книги сказок. Сьюзен стоило огромного труда найти его. После того, как профессор Керк продал свое именье, новые хозяева избавились от большей части старой мебели. И от шкафа тоже. Девушка искала его не один месяц. И вот теперь он был здесь, в ее спальне. И в нем заключался смысл ее жизни. Она сидела на полу перед шкафом в помятой ночной сорочке, не удосуживаясь одеться, и не сводила с него выцветших от слез глаз. Словно бы ждала чего-то. Чуда. Или хотя бы надежды. Порой она прижималась к сухому дереву, закрывала глаза и как молитву тихо шептала. А иногда открывала дверцы и заходила внутрь. И каждый раз, натыкаясь там на твердую стенку, она чувствовала, как умирает еще одна частичка ее души. Все началось семь месяцев назад. Через полгода после железнодорожной катастрофы, унесшей жизни всей семьи девушки. Всех, кого она любила. И без кого теперь не хотела жить. Среди ночи Сьюзен проснулась оттого, что увидела во сне. Это была Нарния, полузабытая волшебная страна из детства. Только, словно бы ставшая больше и еще прекраснее, чем была. И там, среди фавнов и нимф, Сьюзен видела своих братьев и младшую сестру. Они смеялись, пели и танцевали. Там были и их родители, и профессор Керк со своей подругой, мальчишка Юстас и Джил Поул. Живые и счастливые. И тогда эта мысль уже не покидала голову Сьюзен. Они не умерли. Они были там, в Нарнии. Ее милая и любящая мама, добрый и заботливый отец, отважный и верный Питер, справедливый и смешной Эдмунд, нежная и искренняя Люси. Все, кто покинул Сьюзен в этом темном мире боли. И девушка тоже хотела туда, к ним. Она не могла оставаться здесь, не могла так просто это пережить. Когда-то она тоже была частью Нарнии. А затем, лишившись этой сказки, отказалась от нее. Старалась не думать, забыть. Сейчас же только Нарнией были заняты ее мысли. Раскаяние. Сьюзен сидела на полу перед шкафом и плакала, прижав колени к груди. Она предала Нарнию, перестав верить. Пыталась забыть, выбросить из головы, сделать вид, что ее не существовало. Жить настоящим. И потому осталась одна. Здесь. Потому не может отыскать путь туда, из тьмы к свету. - Я не могу так больше, не могу... - бормочет она со слезами. - Я так виновата... Простите меня, прошу... Она нашла старый платяной шкаф лишь для того, чтобы он связывал ее с Нарнией. Сьюзен не знала, как попасть туда. Дорога всегда открывалась сама. Но ей нужна была надежда. Пусть слабая, пусть почти ничтожная. Но нужна. Чтобы просто не сдаться и не умереть. Хотя иногда Сьюзен казалось, что так было бы проще. Но она не могла. И оттого сидела все дни напролет напротив шкафа, умоляя Аслана позволить ей вернуться. Открыть вновь этот путь. Зайти в темноту шкафа и выйти в свет волшебного леса и фонарного столба. Но видимо, ее боли и слез было не достаточно, чтобы получить прощение. И старый платяной шкаф оставался глух к ее мольбам. И Сьюзен не знала, что сделать еще, чтобы это изменить. Лишь понимала одно - жизнь ее никогда не станет прежней. Она уже не обретет покоя в этом мире. Не сможет вновь стать сильной и жить, как ни в чем не бывало. Сломленная навсегда. Разбитая горем девушка. Покинутая всеми королева. - Верни им меня, верни... - шепчут сухие искусанные губы. Пальцы обессилено скользят по дверке шкафа. - Лишь об этом прошу... Позволь мне быть с ними. Позволь вернуться... Слезы застывают на ресницах, туманят взгляд. И в груди под сорочкой слабо бьется в робкой надежде измученное сердце. Если возможно было придумать самое страшное наказание за предательство, то оно свершилось. Потому что нет ничего ужасней того, что произошло с девушкой. Эта боль, одиночество, чувство раскаяния и страха. Больнее не тем, кто умирает. Больнее тем, кто остается с этим жить. - Простите меня, простите... Питер! Забери меня отсюда, Питер... Пожалуйста. Ее брат всегда был самым лучшим, честным и благородным. Он не оставит ее. Он всегда старался ее защитить. Всех их. Он не сможет бросить Сьюзен здесь, одну. Не он. Но Питера нет здесь. Она одна. - Питер... Сьюзен опускает плечи, склоняет голову. Тихие рыданья вырываются наружу. Стон умирающей души. За окном светит солнце, шумят проезжающие автомобили. На столе валяются какие-то квитанции, и стынет так и нетронутый обед. Сьюзен так и сидит весь день около шкафа, прижавшись к нему, босая и лохматая. Плач сменяется судорожным шепотом и снова слезами. И девушке абсолютно все равно, что происходит вокруг, за окном. И она так и не понимает, что в этой комнате нет никакого окна. Нет ни стола с бумагами. Ни старого платяного шкафа. Стены обиты мягкой тканью, а единственный предмет мебели - кушетка в углу. Как не понимает и не видит того, что в окошечко в дверях за ней тяжелым взглядом наблюдает врач психиатрической лечебницы.