Метро

я попробую ещё начинай отсчёт

На памяти Данила, февраль всегда был ветреным месяцем, и в этот год не было исключения. Сильный ветер пронизывал насквозь, и ждать Руслана и Мишу лишние 10 минут было невыносимо. К тому же, с темнотой, опускающейся на город, ощутимо холодало. После проекта прошел месяц и, на удивление, все снова шло своим чередом. Даня уже не боялся, что что-то может пойти не так, и жизнь его изменится. И так же радовался где-то в душе, что ничего не меняется. Все это время Поперечный пытался забыть все случившееся как страшный сон. И часть тех злосчастных дней растворялись в памяти блоггера, оставляя только хорошее. Он уже не помнил, из-за чего подрался с Юрой и с Мишей, не помнит, из-за чего Стас ходил таким хмурым, но помнит, отчего ему было так стыдно, перед кем ему было так стыдно. Лишь эти воспоминания оставили за собой тяжелый осадок на душе. "Стыдно перед тем, кто сейчас просто исчез из моей жизни". Парень недовольно хмурится и смотрит куда-то вдаль. От одной мысли о Жене его всего передергивает, и он съеживается еще сильнее, то ли от холода, то ли от того, что обидно. Но на кого обижаться, если Баженов предупреждал? Даня виноват сам, по своей детской глупости он, словно восьмиклассница, верил в «любовь» между ними. Думал, что все это не просто так, что за этим что-то последует. Но они оба промолчали и даже слова на прощанье не сказали, а теперь оставалось только гадать, чувствовал ли, что-то Бэдкамедиан, можно ли назвать этим громким словом «любовь» то, что засело где-то в груди у Спунтеймера. Он мог смело сказать, что скучает, что ему не хватает кинокритика с его заботой, злобным сарказмом и теплом, которое он отдавал Даньке, когда оно было нужно. Но разве это называется любовью? Хотя, кому известно, что скрывается за ней. Скорее, у Поперечного была сильная привязанность, сильное желание быть рядом, а темы для разговора найдутся. Данил считал себя ебанутым на всю голову, ведь сам не верил в любовь между парнями. Усмехнувшись, Даня вздрагивает, когда чья-то рука резко ложится на его плечо. - Спун! Я тебе кричу, кричу, а ты не слышишь! - рассержено говорит Кшиштовский, внимательно глядя в глаза Поперечного, - Ты чего, заснул, что ли? - Какого хуя, ты так долго? И где Усачев? - говорит Спун, всплескивая руками. Ноги неприятно покалывало от холода, и из-за этого портилось настроение, однако никому не было бы весело стоять на холоде почти полчаса. - Он не сможет, просил извиниться. - Отлично, ну тогда мы вдвоем. Пойдем в бар или куда? - парень долго не понимал, почему Дозер так виновато смотрит на него, чуть улыбается, и в глазах его видна жалость. Почему все последний месяц так на него смотрят? - Миш? - Данька, прости, но знаешь же, - Миша пожал плечами, - Ильич сказал и лучше не перечить. Данил опускает голову и недовольно отводит глаза. Он не в обиде на Мишу, не в обиде на Руслана. "Они не виноваты в том, что кем-то любимы". - Все нормально. Иди лучше сейчас, я домой поеду, - Спун улыбается Дозеру, чтобы хоть как-то показать свою доброжелательность. - Даня, - говорит грозно Кшиштовский. Но реакции не последовало, его друг только развернулся в сторону метро, - Поперечный, блядь! - Ну что?! - раздраженно вскрикивает Данил, повернувшись к Дозеру. - Напиши ему, это ничем хорошим не закончится, - Михаил складывает руки на груди и кривит губу, наблюдая за Даней. Тот закатывает глаза, раздувает ноздри и так же складывает руки на груди. - Мне 21 год и я взрослый мужик, сам решу, чо делать, - Поперечный чуть поскальзывается на месте в попытке перепародировать Кшиштовского. Он ловит себя на мысли, что сейчас он не выглядел, как "взрослый мужик", но тут же отпускает ее и "ныряет" в переход. Парень не понимает, чего он так спешит, если дома все равно делать нечего, однако и бухать ему в одиночку надоело. "Домой, пока еще на метро могу добраться". Спун смотрит на часы и, убедившись, что домой правда нужно было бы поспешить, устремляется к свободной кассе. Ворчливая бабушка продает ему жетон, а после захлопывает дверцу перед его носом. Это заставляет Даню фыркнуть и поежиться. Только сейчас Спун заметил, какие люди в метро разные. На улице они все одинаковые: серые толпы, идущие потоками в свою сторону, а тут, при свете больших ламп, где-то высоко под потолком всех этих людей хочется разглядывать, хоть их и мало на перроне в такое позднее время. Поезд не идет уже семь минут, а людей не становится больше, поэтому Поперечный успевает рассмотреть всех до того, как на его пути остановится поезд. Спун входит в вагон, который также не отличался многолюдностью. Вот девушка, кажется, на следующей собирается выходить, в конце сидит бабуля, читающая какую-то книгу, а рядом с ней пьяный мужик, и даже непонятно, спит он или нет. Справа от него, чуть дальше, дремлет парень в наушниках, весь в черное одетый. Резко повернув голову в сторону парня, Данил чувствует горячую боль в шее, но не обращает на нее должного внимания. Его больше интересует парень, который так сильно ему знаком. Он подходит ближе, садится и, нахмурившись, смотрит, порой пододвигаясь чуть ближе, чтобы разглядеть лицо. Парень спит, запрокинув голову, но когда поезд начинает останавливаться, та безжизненно опускается вниз. Женя от этого не просыпается, он лишь прикладывает ее к железному поручню. Девушка выходит из поезда, за ней медленно шагает старушка, пьянчуга недовольно мычит, а Даня закрывает глаза, уткнувшись в шею Баженова. Теперь ему до конечной.