Спасибо, что ты есть.

"Мамочка группы". Как же надоело это абсолютно дурацкое прозвище. Можно подумать, Химчан правда им всем подтирает сопельки и готовит пожрать. Он наоборот, как только младшие начинают шуметь, ретируется в любую пустую комнату и затыкает уши наушниками. Пусть Ёнгук разбирается. Он же лидер, в конце-то концов! Проблема в том, что этот самый лидер - личность глубоко асоциальная и необщительная. Он умеет вести себя на сцене, на эфирах развлекательных шоу, еще он умеет писать песни. Но утихомирить разбушевавшегося Дэхёна не может. Отмахивается лениво, хлопает вечно красными от недосыпа глазами и уходит в студию. Творить, как он выражается. Ким думает, что у Ёнгука есть время на сочинение хитов, на вечные белозубые улыбки, на эту несчастную благотворительность, но только не на участников группы. И если он вовремя не вытащит лидера хотя бы воздухом подышать - тот заплесневеет, сидя над исписанными листами. Химчан сам дивится своей терпеливости. Потому что ждать чего-то он ненавидит. Но ждет, с упорством, скурпулезно считая время, когда же Ёнгук поймет, что "мамочка" вовсе не мамочка, а давно задолбавшийся взрослый парень, которому эти игры в отцы-матери уже порядком надоели. Именно поэтому он перестает следить за младшими, контролировать процесс стирки и готовки в общежитии, убирать из комнаты Гука чашки из-под кофе и больше не лезет к нему с предложениями о прогулке. Отмечает в календаре, через сколько же этот лохматый придурок заметит, что Ким не делает вообще ничего. Дни тянутся медленно, постепенно складываясь в недели. Посуду лидер из своей комнаты теперь убирает сам, пытается мягко приструнить донсэнов, даже стиральную машину сам включает. Но другу ничего не говорит. Не упрекает, как думал Хим, не благодарит. Просто общается, как и раньше. Даже в один из дней кофе ему приносит. - Ты чего это, Бан? - красивое лицо красиво и искренне удивляется, а лидер бормочет что-то там про "не заболел ли ты?" - Не заболел. Ты с чего взял? И кофе еще притащил. Спасибо, конечно, но я тебя не узнаю. Ким недоумевает. Он давно перестал отмечать дни в календаре, потому что отчаялся, что его отсутствие хоть кто-то заметит. А потому часто бывал один, много спал или читал и старался вообще не попадаться никому на глаза в свободное время. И то, что к нему так бестактно ворвались, да еще и с кофе - а Ёнгук знает, какой он пьет - немного обескуражило Химчана. Но Бан не спешил уходить, наоборот, даже присел рядом, как-то виновато заглядывая в раскосые глаза. - Ты извини меня, правда. Взвалил на тебя все заботы. - лидер неуверенно взял руку вижуала и, склонив голову, прижался губами к светлому запястью, выдыхая с дрожью и боясь поднять взгляд. Чан вздрагивает, но руку не забирает, повисает неловкая пауза, во время которой тишина становится осязаемой. Гук не отстраняется, только прикрывает глаза и улыбается - Хим чувствует кожей. - Спасибо, что ты есть, мамочка.