In shadow of Smaug (В тени Смауга)

Он умиротворенно лежал поверх золотых массивов, устроившись поудобнее. Как и все драконы, Смауг всегда был начеку — он спал с полузакрытыми глазами и следил за каждым входом и каждой лазейкой в горе. С момента возвращения Первого Рубина Смауг еще больше гордился своими несметными богатствами. Воистину, ни у кого больше не было столько золота и драгоценных камней!.. Но дракон вспомнил воровку. Юркая малышка, человек благородных кровей. Изящный стан… О, как она изгибалась под совершенным мужским телом! Но что привело тогда воровку на Одинокую Гору? Что она здесь искала? Поглощенный Первым Рубином, Смауг позабыл обо всем. А ведь он так любил разговаривать с лихими ворами перед тем, как их уничтожить!.. Дракон задавал им загадки, наблюдал, как они прячутся и как дрожат от страха. Смауг Непобедимый был безумно доволен собой. Ноздри зверя расширялись от медленных глубоких вдохов, изгиб пасти, казалось, застыл в ухмылке, а зоркие полуприкрытые глаза следили за входами и выходами. Но что-то заставило зверя распахнуть пылающие глаза. Запах… Она снова была здесь?.. Да, однозначно была, драконий нюх не мог ошибаться. — Ммм… Я чу-увс-с-твую твой за-апах, — протянул Смауг, медленно поднявшись с горы золота и вытянув могучую шею. — Ты здес-с-сь… — прищурился дракон. — Выходи, не стес-с-няйся. Но в этот раз она не пряталась. Девушка шагнула из тени колонны и оказалась посреди бескрайнего золотого покрова из монет и драгоценностей. «Смелая воровка!», — тихо усмехнулся дракон, медленно приближаясь к девушке. Его длинная змеиная шея изгибалась, а в едва прищуренных злых глазах горел пожар золота. — Зачем пожаловала вновь? Любиш-ш-шь опас-с-ности? — прошипел он, приблизившись пастью к лицу воровки. В этот раз она выглядела иначе: белое шелковое платье из родного королевства, расшитое натуральными золотыми нитями, забранные в прическу волосы, отросшие с момента последней встречи почти до колен, и дрожь с трудом сдерживаемого первобытного страха. — Люблю приключения, — отозвалась девушка, глядя куда-то вниз и стараясь не дышать — признаться, из драконьей пасти ужасно разило. — Я ви-и-жу, ты приоделас-сь для меня? — тихо рассмеялся дракон. — И ты понимаеш-ш-шь, что я могу тебя убить? Может, прямо сейчас-с-с?.. — он заметил, как вздрогнула воровка. — А потом сделаю из твоего черепа ку-убок, — задумчиво протянул Смауг. — Глупо идти на такую смерть ради жажды приключений… Девушка молчала. Дракон был очень большим и очень близко, но она все же рискнула поднять голову и заглянуть в его глаза. Вертикальный зрачок, похожий на нечеловеческий то удаляющийся, то приближающийся силуэт, огненно-рыжая светящаяся радужка… Девушка была наслышана о драконьих чарах и о том, как умело драконы выуживают самые потайные мысли. — Что ты ис-с-кала здесь в прошлый раз? — протянул Смауг, немного отдалившись и принявшись почти беззвучно расхаживать вокруг воровки, очерчивая огромный круг. Девушка боялась, как бы длинный хвост дракона ненароком не задел ее и не пришиб насмерть. — Мой отец болен, — наконец начала она. На фоне резонирующего от стен голоса дракона, голос девушки казался ей самой ничтожно тихим и неуверенным, хотя она старалась говорить громко. — Его конечности немеют, а теперь он и вовсе теряет разум. — Люди с-с-слабы… — протянул Смауг, мысленно еще больше гордясь своей силой и непобедимостью. — Я искала Лунный Кристалл, — дрогнувшим голосом сказала девушка, вспомнив своего умирающего отца. — Скоро будет новолуние, и свет Луны наделит камень силой. Из его пыли я сделаю лекарство, и у отца будет шанс поправиться. До следующего новолуния он попросту не доживет. «Для чего я все это рассказываю ему? Драконы любопытны, они любят слушать, давать загадки, но не умеют сопереживать. У них нет чувств — таким зверям это попросту не дано». — Лунный Кристалл? — смех дракона был похож на грохот. — Эта полудрагоценная стекляшка? Я даже не з-з-знаю, есть ли она у меня. Мне больше по душе зо-о-олото… Бриллианты, алмазы, самоцветы… …что белее света звезд. Дракон принюхался. Что-то его смущало. Он помнил запах всех и прекрасно знал, как различаются по запаху гномы, люди, рабы и особы голубых кровей, но этот запах… Он отличался от всех остальных. Любопытство и недовольство. Наглая воровка явилась в его Гору, снова нашла новую лазейку (он же избавился ото всех проходов!) и смеет еще просить о чем-то ЕГО, Смауга Непобедимого? Неужели она не боится? Нет, конечно, боится… Он видел, как подрагивает принцесса, слышал, как часто стучит ее сердечко. Но зачем она так вырядилась? Для него? Неужто человеческая любовь способна толкать на такие глупые и безрассудные поступки? Дракон неожиданно взмахнул крыльями, и его тело покрыл густой черный дым. Через мгновения огромная тень Смауга уменьшилась и превратилась в мужскую, человеческую… С пылающими глазами, неприлично благородным и красивым лицом с выразительными скулами, густыми темно-рыжими, почти бурыми волосами и в алом плаще, обшитым золотыми нитями. Вот она, магия драконов… Девушка понимала, что видя ЭТО она не могла противостоять. При виде огромного животного она боялась, но глядя на НЕГО — трепетала. Мужчина тихо рассмеялся, и его покрытая золотой пылью белоснежная кожа поблескивала в свете пожара богатств. — Ты этого ждала?.. — Он встал напротив воровки, застыл в миллиметрах от ее лица и опасно прищурился. Смауг сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Запах… Он коснулся кончиками пальцев черных волос, украшенных золотыми нитями, и усмехнулся. Внезапно одна небольшая деталь открылась дракону — человеческие, но слегка заостренные уши. — Полуэльф! — вдруг заключил он. — Вот откуда такой запах… Принцесса… Твоя мать, полагаю, эльфийка? Наве-е-ерное, ее с позором изгна-а-али, узнав о совокуплении с человеком? — Смауг скользил кончиками пальцев по плечам девушки и очерчивал впадинку на шее, ключицы… — А что бы сделали с тобой, узнав о совокуплении с драконом? — тепло прошептал он в губы воровки, придерживая ту за подбородок. — С др-р-раконом, который пожрал целый народ, забрал их го-о-ору, с-с-сокровища? — Они бы… — прошептала девушка. — Они бы изгнали меня. — В лучшем случае, — тихо рассмеялся дракон, скользя кончиками пальцев по лицу девушки. Он упивался тем, что может сделать с ней все, что угодно. Ноготь на указательном пальце Смауга вдруг начал расти и грубеть, половина ладони покрылась бурой чешуей… Уже коготь коснулся щеки воровки и оставил на ней легкую алую царапину. Воровка тихо и прерывисто вдохнула, зажмурившись. По бледной щеке потекли алые капли крови… Вдохнув пьянящий запах, Смауг провел кончиком шершавого раздвоенного языка по царапине, и от той не осталось и следа. Дракон самодовольно усмехнулся. — Ты для э-э-этого так выр-р-рядилась? — широкая обнаженная грудь, поверх которой был надет расстегнутый плащ, подрагивала от беззвучного смеха. Мужчина резко сорвал рукава искусно сшитого платья с плеч воровки и хищно приник губами к ее шее, прижимая к себе могучими руками. — Тебе понравилось… Малыш-ш-шка… Она тихо простонала, жадно глотнув воздух. Прижала к себе мужчину, осмелилась запустить пальцы в его волосы, не в силах противостоять жажде… Смауг тихо засмеялся. Он отстранился и оценивающе посмотрел на девушку: — Ты приш-ш-шла ко мне, — прошипел он, ходя вокруг девушки и чуть оттягивая в сторону ткань ее одежд, выборочно скользя по прядям ее волос. — Да… — Польщен, — соврал дракон. — Разденься. — Он вальяжно сел, облокотившись на золотую гору из монет, и с интересом стал наблюдать за девушкой. Кончик раздвоенного языка коснулся губ, а глаза полыхнули огнем. Страшась его непредсказуемости и безумно желая вновь ощутить в себе жар его человеческого обличия, она стянула с себя полупрозрачное шелковое платье, распустила волосы и осталась нагая перед ним. Точеная платиновая статуэтка в пожаре золота. Смауг, хищно улыбнувшись, встал. Он взял из золотой горы колье из самоцветов и надел на шею девушки. Молча надел на ее тонкие запястья браслеты, сверкающие изумрудами и бриллиантами перстни, тонкие золотые цепочки — едва ли не прозрачные, но создающие из своего хитросплетения диковинный широкий пояс. Воровка хотела взглянуть на себя в зеркало, но еще больше она хотела узнать, зачем он все это делает. Вот сейчас. Так ему нравилось куда больше. Разумеется, мужчина снимет с нее все это: он не отдаст ей ни монеты. Но ему так нравилась эта картина, его рассудок туманил дурманящий запах полуэльфийки и золото, которым он сознательно усеял ее алебастровую кожу. Смауг, как никто другой, был падок на золото, и «драконий недуг» уже давно стал одним из обозначений алчности. — Да-а-а-а… — тихо прошипел Смауг, скользя почти горячими руками по телу девушки. Принцесса дышала ему в губы, жадно и бесстрашно смотрела в огненные глаза. Руки мужчины скользили по изгибам женского тела, уверенно мяли грудь, вызывая у девушки тихий полуболезненый стон. Страх уходил, драконьи чары вскружили голову… Она не сдержалась и впилась в его губы. Дракон самодовольно усмехнулся. Он приоткрыл рот, но тут же взял на себя инициативу. От ощущения шершавого быстрого языка, скользящего по рту и очерчивающего ее язык, у девушки подкосились ноги. Она со страстью отвечала, и плевать, плевать, что он чудовище, плевать, что, вероятно, не моргнув убьет принцессу этим же вечером… Она хотела вновь ощутить в себе этот жар сильнее, чем когда-либо хотела жить. Вскоре плащ был отброшен в сторону, и все, что оставалось на Смауге — лишь обилие золотых перстней, нанизанных на каждый палец, тонкие золотые цепочки, причудливо завивающиеся вокруг уха и подвеска с тем самым Рубином, согласие на передачу которого так нужно было дракону в прошлый раз. Вдруг Смауг резко перехватил девушку, развернув ее к себе спиной и облокотил о ближайшую колонну. Его ладонь ласково скользила по шее, а под пальцами дракона пульсировала сонная артерия принцессы, прерывисто дышащей и призывно выпячивающей бедра назад. — Знаеш-ш-шь, — тихим шепотом прошипели ей в ухо, продолжая страстно гладить грудь, золотые цепи и браслеты, — я делал так уже много раз-з-з… Когда грабил деревни, разорял города… Они так кричали, сопротивлялис-с-сь, — кончик раздвоенного языка заскользил по шее девушки. — А ты прос-с-сишь, ты умоляешь… — Да, — прошептала воровка, стараясь повернуть лицо в сторону мужчины и сделав попытку коснуться его губ. Он тихо рассмеялся и сильнее прижал ее к себе. Ощущения опасности, но в то же время неконтролируемой страсти — вот сильнейшее и могущественное существо стоит за ее спиной. И вот она вновь ощущает, как его горячая плоть упирается ей в бедра, как и он призывно толкается в нее и вдруг, схватив за талию, резко и горячо входит. Она не стонет, а тихо вскрикивает от смешанной с наслаждением боли, но тут же сама двигается навстречу, едва ли не плавясь от удовольствия в его крепких горячих руках, от его грубых и глубоких толчков. Смауг тихо рычит, страстно гладит золото, горячо дышит в шею девушки. — Вор-р-ровка-а-а… — тихо рокочет дракон, перебивая ее громкие протяжные стоны. Смауг быстро выходит из нее и разворачивает к себе… Глядя на него — высокого, статного, словно покрытого золотой пылью, — девушка ощущала себя маленькой и слабой. Но ее безумно пьянило это превосходство, эта больная одержимость его телом — ни один человеческий или даже эльфийский мужчина не был так хорош и так умел, как этот дракон. Она не могла противостоять его чарам. Пусть ее ненавидят, пусть изгонят или даже убьют… Сейчас она была готова отдать все ради этого безумия. Девушка завороженно смотрит в его пылающие огнем глаза с вертикальными зрачками и сама не замечает, как тянется к его губам. Смауг мягко облокачивает принцессу на холодный камень колонны, приподнимает хрупкое тельце полуэльфийки, задирает ее ноги — она покорно скрещивает их за его бедрами — и мягко, нарочно медленно и дразняще входит. Точнее, делает вид. — Ты хочеш-ш-ш-шь… — едва слышно рокочет он в ее ухо и улыбается от безуспешных попыток девушки двинуться навстречу. — Попрос-с-си… Умоляй… — Пожалуйста, — пылко шепчет принцесса в его приоткрытые губы. — Умоляю, — заглядывает в его прищуренные глаза и ловит взгляд превосходства и самодовольства. — Еще! Дальше! — тихо, но властно скомандовал он. — Умоляю… Смауг… — Продолжай. — …Непобедимый. По-звериному рыкнув, он запускает пальцы в ее волосы, обнажает шею и мягко, медленно проникает внутрь разгоряченной плотью. Ему нравится смотреть, как она извивается, как сверкает золото на ее вспотевшем от жара теле. Она лежит обнаженная и обессиленная. Мужчина медленно снимает с нее каждый перстень и каждую цепочку и благоговеет перед золотом, пропитанным запахом принцессы-полукровки. Смауг видит, что золото местами заметно исцарапало тонкую кожу воровки и мысленно усмехается. Она находит свое платье, надевает на мокрое тело, убирает с ключиц прилипшие пряди черных волос. «О камне уж точно и речи быть не может. Теперь нужно убираться, а то худо-бедно решит сделать из моих костей столовые приборы», — решила девушка, глядя на завороженного золотом обнаженного мужчину. Словно в ответ на ее мысли, он заговорил: — Лунный камень… Он все еще нужен тебе? — развернулся к девушке мужчина. Будучи обнаженным и с горящими глазами, он выглядел завораживающе. — Да, конечно, — тихо произнесла полуэльфийка. — Полудрагоценная стекляшка, — тихо рассмеялся Смауг. — Забирай. Если найдешь… — ухмыльнулся он, окинув взглядом бескрайние горы золота. Отвернувшись, он ушел куда-то вдаль, затем разбежался и, окутанный черным дымом, превратился в огромного дракона. Смауг принялся медленно ходить и наблюдать за тем, как воровка будет безуспешно искать камень. Шли часы, закончилась ночь. Принцесса была уставшая, но благо, эльфийская кровь давала ей больше выносливости, чем простому человеку. Вдруг, уже совсем отчаявшись, она увидела торчащий из под какого-то золотого шлема серый полупрозрачный обломок. — А если найду, — вдруг начала она, с трудом скрывая в голосе победные нотки. — Я смогу еще раз вернуться? — Конечно. И даже выйдешь отсюда живой, — тихо рассмеялся дракон в ответ. «Она его никогда не отыщет. Эта полупрозрачная стекляшка может быть где угодно». Попятившись к выходу, воровка улыбнулась: — До новых встреч, Смауг Непобедимый! — улыбнулась она, держа над собой камень. — Ахх… Хитрая вор-р-ровка, — довольно протянул Смауг. — Ты меня провела, — пророкотал он. — Что ж… Беги, малышка. Беги, пока я не передумал… — злобно сверкнул глазами дракон. А от принцессы уже и след простыл. Крепко сжав в руке лунный камень и облокотившись о гору, она вдохнула немного утреннего воздуха и ловко спустилась вниз.