Часть 1
2 июня 2011 г. в 16:33
Тусклый свет лампы с позолотой. Алчный блеск пурпурного глаза и аристократическо-фарфоровая кожа. Белоснежные одежды. Постель, аккуратно застеленная, с взбитыми, как сливки, подушками. В комнате ощущается какая-то смесь чувств, духота и витающая в атмосфере опасность.
-Давай начнем все с чистого листа?,— вдруг спросил он, пристально вглядываясь в мои глаза. Гиас его был активирован, белая птица бороздила кровавый океан внутри. Я призадумался – зачем это Лелушу? Такому, как он, не нужны глупые дружеские связи.
-Зачем…зачем тебе это?,— голос предательски дрогнул. Брюнет усмехнулся. Мне стало немного страшно от этой усмешки. Мало ли что он мог вытворить. Ведь мы одни.
-Тебе интересно?,— не скрывая иронию в глазах, британец подпер рукою голову. Я спокойно посмотрел на бывшего друга. Слишком сильно он изменился. Хотя немного…совсем чуть-чуть я его понимаю. Наверно поэтому поддерживаю. Мы оба потеряли тех, кто был нам дорог. Он потерял Наналли, а я потерял Юфи. Смешно. Одновременно я и помогаю, и ненавижу его. Но больше всего я не понимаю одного.Почему он приказал мне жить.
Сейчас, видя его нахальную ухмылку, хотелось подойти к нему и стереть ее с лица. Недавно я понял, что именно это больше всего раздражает в нем.
-Ты ненавидишь меня, я прав?,— все так же иронично спросил брюнет и поднялся с места, уверенно подойдя ко мне. Я только хотел попятился, но этого не дала рука, сжимавшая мое запястье,— очень хорошо,— что он творит?! Воспользовавшись тем, что я был немало удивлен, Лелуш резко потдался вперед и прикоснулся к моим сухим, от некоторого страха, губам. Этот сухой поцелуй показался каким-то грубым, вызывающим и пленящим. Почему-то что-то напряглось внизу. Слепой ужас от происходящего сковал на мне цепи, из-за чего я даже оттолкнуть британца не смог. Лишь тихий хрип вырвался у меня из гортани
-Л-лелуш….п-прекрати…,— но демон в человеческом обличии, будто не слышал. Отбросив меня, как вещь, на кровать, он навалился сверху, не давая мне и сдвинуться,— перестань…,— силы почему-то покидали меня, когда его язык проходил по моей шее. Пуговица за пуговицей, я уже начал возбуждаться,— Лелуш…ты сдурел?! О-ответь…
-Я дурак, ведь так?,— с невинной и неизменной полуулыбкой спросил Лелуш, прислонившись лбом к моему лбу. Я замер в нерешительности. Засчитав это, как согласие, Ламперуж поддался вперед и ощутимо сомкнул зубы у моей шеи. Тоненький кровавый ручеек заскользил по накачанному обнаженному торсу, я, зажмурив глаза, охнул — боль от укусов, смешиваясь с влажными прикосновениями горячих губ и языка к прохладной коже, усиливала наслаждение, заставляя меня выгибаться навстречу настойчивым ласкам. Вдруг меня как стрелой пронзило – наслаждение?! Я вдруг абсолютно неожиданно понял, что не контролирую себя. Что как марионетка склоняюсь перед своим повелителем, давая все тело. Что я стонаю и мечусь под яростными ласками Ламперужа, что приподнимаю бедра, толкаясь в его руку – только чтобы чувствовать прикосновения, от которых будто что-то плавилось внутри. Лелуш между тем не дремал, а спускался все ниже – к ключице и груди.
-Погоди….нет…Лелуш!!!,— закричал я, отчаянно вырываясь. Хотя какая-то частичка все же не хотела, чтобы эти ласки прохладных рук прекратились. Вдруг британец поднял на меня глаза и буркнул
-Расслабься. Все будет хорошо,— я чуть не поперхнулся, но ответить наглец мне не дал, быстрым движением руки расправившись с застежкой брюк и скользнув рукой к твердой горячей плоти.
Судорожно пытаясь избавиться от необъяснимого страха, я запрокинул голову и глухо застонал, ожидая худшего. Руки Лелуша вдруг исчезли, сменившись пугающей пустотой. И через буквально 10 секунд, которые показались столетием — чужой твердой плотью.
Сначала был лишь страх. Позже он сменился чем-то странным, на грани боли и удовольствия. Стало слишком жарко, ведь раньше меня остужали его руки. От безысходности я начал покрывать его тело ласками, отключив разум.
Рядом глухо застонал Лелуш; я почувствовал, как он отстраняется, подхватывает меня под спину, приподнимает и снова начинает двигаться – напористо, размашистыми движениями проникая ещё глубже. Меня пронзила нестерпимая боль. Я закричал.
Еще несколько дрожащих, судорожно сжимающихся, секунд – и осколки мозайки, в которую превратился мир, обрушились на них, погребая под собой. Я замер, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в плечи британца и порывисто дыша, ослепленный и оглушенный волной мощного оргазма. Британец тоже выглядел не лучше. Мы кончили вместе.
Все обиды и горечи отошли на задний план, уступив место тем впечатлениям, какие я и не думал встретить вместе с ним.
Мы еще долго сидели в обнимку – разгоряченные, намокшие. Слов не надо было, мы легли в кровать без уговоров – слишком много сил я потратил.
Только я, дрожа, закрыл глаза, к моим чуть припухшим от грубых поцелуев Ламперужа губам вновь прикоснулись, но как-то мягко и не больно.
Эту ночь перед Реквиемом мне не забыть. Наверно потому я и плачу кровавыми слезами, одевая маску Зеро.