Знаешь, я тоже раб

*** «Здравствуй! Как думаешь, то, что я пишу тебе – сумасшествие, или сойдет? Мне нужен совет. Не знаю, как, но… помоги мне. Пожалуйста. То, что происходит… то, что произошло… это ненормально, но почему-то я не могу справиться с этим. Выбросить из головы. Я точно знаю, что нельзя поступить хорошо или плохо. Можно поступить только правильно или неправильно. Проблема в том, что я не могу определить, как правильно сейчас. То, что происходит между нами - этого не должно быть. Но оно есть. И, как поступить с этим, я не понимаю. Пожалуйста, помоги мне! Я начинаю сходить с ума. Я не могу не думать об этом проклятом поцелуе. Я не хочу, но думаю! Думаю, думаю, думаю… Я хочу. И боюсь этого желания. И боюсь получить. И боюсь потерять из-за этого. Боюсь, что все рухнет. И так, как раньше уже никогда не будет. Я ненавижу себя за этот страх. Помоги. Пожалуйста, помоги мне! Я знаю, ты читаешь это. Пожалуйста. Не знаю, как, но помоги. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста...» *** Елена щелкает зажигалкой и двойной тетрадный лист в большой старой пепельнице из толстого хрусталя, вспыхивает красно-синем пламенем. - Я даже ни разу не видела тебя, - шепчет она, зажмуриваясь, и скрещивая пальцы, - но я так верю в тебя. Пожалуйста. - Лена… - раздается за ее спиной хриплый голос. Она вздрагивает и резко оборачивается. В метре от нее стоит Деймон. Черные волосы, как обычно, в художественном беспорядке, глаза светятся синим цветом, кулаки сжаты. На нем тонкая черная футболка, которая аппетитно подчеркивает каждую мышцу и черные, немного потертые джинсы с очень низким поясом. Пламя из камина и от горящего письма, отбрасывают на его лицо и тело, пляшущие тени, которые беспорядочно скользят по идеальным чертам. «Какой же он красивый…» - вихрем проносится в голове Елены, и она тут же пугается этих мыслей. - Я должен кое-что тебе рассказать, - он говорит тихо, но очень уверено. - Что случилось? – она сглатывает и с опаской смотрит на него. - Вчера, когда тебе стало плохо, - он немного поднимает голову и языки пламени отражаются в его глазах, - перед этим ты не веселилась. Ты испугалась. Испугалась потому, что я поцеловал тебя. Не в щеку. Не случайно. - Зачем ты это сделал? – она осторожно поднимает на него глаза. - Я не знаю, - он ловит ее взгляд и немного хмурится, - я не подумал. Я вообще не думал. Я посмотрел на тебя и захотел. - Захотел поцеловать меня? – она тоже хмурится. - Захотел тебя, - он слабо кивает, не отводя глаз. Ее щеки мгновенно вспыхивают, она опускает взгляд и шумно выдыхает. - И я чувствую себя уродом, Елена, - он крепче сжимает кулаки, - вчера я так обрадовался, когда ты не вспомнила… - Я вспомнила..! - она снова поднимет на него глаза, - ты не врал мне, я соврала! - в ее глазах столько заботы, что, кажется, она сейчас выплеснется наружу, - никакого приступа не было. Мне захотелось сделать вид, что вообще ничего не было! И я притворилась, что мне опять стало плохо, лишь бы получить возможность об этом не говорить! Я напугала тебя. Прости… - она шагает к нему, хватает за руку и прижимется щекой к его ладони, - это я виновата, Деймон, не ты… я соврала… - Я виноват в том, что сделал это, - его голос становится совсем хриплым, - я не должен был… Елена подается вперед, нежно дотрагивается кончиками пальцев до его щеки, поднимается на цыпочки и осторожно, неуверенно касается его губ своими. Он ошалело смотрит на нее, не понимая, что происходит. - Видишь, - тихо шепчет она в сантиметре от его лица, - теперь я тебя поцеловала. Ты ни в чем не виноват. Она сильно, до побелевших костяшек, сжимает маленькие кулачки, жмурится, резко разворачивается и выбегает из дома. Он стоит, не двигаясь с места и молча смотрит перед собой. Минута. Две. Три. - Лена!!! – сорвавшись с места, он бросается за ней. *** POV Деймон Нахожу Лену на могиле деда. Она сидит на коленях, сжавшись в комочек, и еле слышно шепчет что-то себе под нос. - Мелкая, - опускаюсь рядом на корточки, обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе. - Деймон, что происходит? – она поднимает на меня заплаканные глаза, - я не понимаю, что это. Я не хочу, чтобы так было. - Ты взрослеешь, - прижимаюсь губами к ее волосам, - от этого никуда не деться. - Я люблю тебя, Деймон, - шепчет она, вглядываясь в мое лицо, - я очень боюсь потерять тебя. - Лена… - крепче прижимаю ее к себе, - ты и не потеряешь. Я тебе обещаю. - Но, то, что я чувствую, - ее голос дрожит, и я мгновенно напрягаюсь, - я не должна чувствовать это к тебе. - А что ты чувствуешь? – против воли срывается с моих губ. Она отстраняется от меня, испуганно смотрит в глаза, и я даже в темноте вижу, как она краснеет. - Я хочу… - ее щеки, буквально, светятся красным пламенем, - …чтобы ты поцеловал меня… хочу, чтобы ты… - Мелкая, замолчи… - касаюсь пальцем ее губ, - не надо. - Надо! – она отталкивает меня и вскакивает на ноги, - ты самый лучший, Деймон! Самый красивый, самый ласковый! Я хочу, чтобы ты меня целовал, ласкал, хочу, чтобы это был ты! - Лен, ты идеализируешь меня… - поднимаюсь на ноги и пытаюсь поймать ее руки, но она вырывается. - Идеализирую?! – ее глаза бешено сверкают в темноте, - мужчину, который на моих глазах убил несколько человек?! Торговца людьми?! Монстра?! Ты лучшее, что было в моей жизни! Лучшее, что могло бы быть! Я не знаю, за что ты меня так любишь, почему всю жизнь рядом, но я… - из ее глаз начинают течь слезы, - я никогда и никого не смогу полюбить сильнее, чем тебя… - Лена... – я шагаю к ней, беру за руку и крепко прижимаю к себе, - ты привыкла ко мне. Привыкла, что я рядом, что я забочусь о тебе. Но этого не достаточно, чтобы… - Деймон, ты меня любишь? – она впивается в меня взглядом. - Люблю… - неуверенно смотрю в ее широко открытые карие глаза. - Ты все для меня сделаешь? – по голосу понимаю, она что-то задумала, но ничего не могу поделать с собой. - Да. - Помнишь, ты говорил, что моим первым должен быть мужчина, который не мыслит жизни без меня, а я без него? - Помню… - мой голос хрипнет. - Я хочу, чтобы это был ты. *** Он упустил момент, когда его маленькая Лена перестала делить вещи на хорошие и плохие. Когда она перестала думать, прежде, чем делать. Внезапно в ее голове появилось что-то, что различало только понятия «надо» и «не надо». Благородство, доброта, порядочность и миллион других добродетелей в один момент вдруг перестали существовать. Нужно есть, если хочется кушать, убивать, если видишь угрозу, брать, если хочешь иметь. Это то, что всего пропагандировал он сам, но, не смотря на это, он все же думал. О своей жизни, поступках, последствиях своих действий. И эти мысли, порой, мешали ему спокойно спать, он гнал их, глубоко и тщательно прятал, но, все же, были поступки, от которых им удалось его удержать. Один из таких поступков – взять Лену, в ту самую ночь, когда она, в очередной раз, испугавшись грозы, пришла к нему в постель. Эта его черта не передалась Лене. Она не думала о последствиях, не думала о моральной стороне поступков. В ее мышлении и мире не было сослагательного наклонения. Частица «бы» в какой-то момент просто выпала из ее лексикона. Было бы, хотелось бы, сделать бы… будет, хочу, сделаю. Личным примером, показывая, как нужно жить, он забыл научить ее сомневаться и размышлять. Она, не думая, принимала жизнь такой, какая она есть, жила в предлагаемых обстоятельствах, и всегда выживала. Его образ жизни стал для нее единственным возможным способом существования. Она не умела жить по-другому, а главное, не хотела учиться. И даже сейчас, он не мог осознать этого. Оправдывая ее поведение тем, что она еще ребенок. Что она маленькая и наивная. Отказываясь признавать, что перед ним монстр, в разы страшнее, его самого. *** POV Деймон После того вечера на кладбище проходит три дня. Мы не возвращаемся к этому разговору, не вспоминаем о нем, усиленно делаем вид, что его просто не было. Но он был. И это обстоятельство безнадежно лишило меня сна. Выругавшись на Клауса, который, в очередной раз, сел вылизываться в самом узком месте и подставил мне под ноги свой через-чур пушистый хвост, захожу в кухню и останавливаюсь у двери. Лена стоит у разделочного стола и режет салат на ужин. На ней коротенькие рыжие спортивные шортики, черный короткий очень широкий свитер, открывающий одно плечо и длинные теплые носки. Волосы на голове собраны во что-то среднее между пучком и птичьим гнездом, и соблазнительно открывают ее тонкую длинную шею. Тихо подхожу ближе, кладу руки на стол, по обе стороны ее бедер, прижимаюсь к ней и зарываюсь носом в ее волосы. Она не реагирует, продолжая молча резать салат, только движения становятся более нервными и резкими. Придвигаю руки вплотную к ее бедрам и крепко сжимаю их. Лена резко вдыхает воздух, и продолжает нарезать овощи. К черту. Нагибаю голову и жадно и долго целую ее в шею. По звуку от ударов ножа, понимаю, что у нее дрожат руки, и это сводит меня с ума. Наверное, от моего поцелуя останется след, но мне плевать. Она ребенок. Мое сознание упорно пытается достучаться до меня. Ребенок… ребенок. Ребенок! С отчаянным стоном отрываюсь от нее, сжимаю кулаки и делаю несколько шагов назад. Лена даже не оборачивается, продолжая остервенело кромсать эти несчастные огурцы. Гори оно все синем пламенем! В одно движение сбрасываю со стола овощи, разделочную доску, миску с недоделанным салатом и нож, вырванный из ее рук, разворачиваю ее лицом к себе, сажаю на стол и жадно впиваюсь в ее губы. Черт. Она не умеет целоваться. И осознание этого окончательно сносит мою, и без того, поехавшую крышу. Я провожу языком по ее зубам, прикусываю нижнюю губу, запускаю руки ей под свитер и скольжу ими по нежной, покрывшейся испариной коже. Она, по-моему, инстинктивно, обнимает меня ногами, и делает это настолько робко и неумело, что я готов взорваться от желания и страсти. Рукой нахожу на ее спине тонкую кружевную полоску лифчика, и, в одно движение, расстегиваю его. Она приглушенно стонет, в очередной раз сводя меня с ума. Одной рукой накрываю ее обнаженную грудь, а второй скольжу вниз по тонкой ткани шортиков и обалдеваю от того, что они мокрые насквозь. Это нереально. Снова кусаю ее за губу и чувствую во рту вяжущий привкус крови. Еще немного и она навсегда запомнит, что хорошо – это, когда грубо и больно. И властно. И не спросив ее мнения. И все это, я, но, в тоже время, это все то, чего я меньше всего хотел бы для нее. Она достойна лучшего. Уважения, а не животной страсти. Похоже, я способен дать ей только это. - Мелкая, я не могу!!!! – отрываюсь от нее, как от взрыва, отлетаю в сторону и с силой несколько раз бью кулаком в стену, - я не могу… - медленно опускаюсь на колени и закрываю лицо руками, - прости меня. Совсем рядом раздаются ее шаги, она опускается на пол рядом со мной и кладет руку мне на плечо. - Я люблю тебя, Деймон. - Я тоже тебя люблю, - поднимаю на нее глаза и, с удивлением отмечаю, что на них откуда-то появились слезы, - и именно поэтому, я не могу… - Я не хочу потерять тебя из-за этого, - она заглядывает мне в глаза, - ты - все, что у меня есть. Повзрослела я или нет, я никого и никогда не буду любить сильнее, чем тебя. Не прогоняй меня, пожалуйста. И не уходи сам. Я не смогу без тебя. В ее взгляде столько мольбы, что мне становится страшно. - Мелкая, ты с ума сошла… - сгребаю ее в охапку и прижимаю к себе, - я никогда никуда тебя не отпущу. Никогда никому не отдам. Никогда не уйду от тебя. Ты мой ребенок. Ты моя. Я скорее умру, чем откажусь от тебя. Ее плечи начинают дрожать, она утыкается носом мне в шею и пищит что-то о том, как любит меня. В эту ночь мы не спим. Сначала вместе убираем стекла от миски и остатки салата с пола, потом вместе же, делаем новый салат, разогреваем ужин, долго ищем по всей кухне хотя бы одну чайную ложку, несколько раз отдавливая хвост Клаусу. Накрываем маленький журнальный столик по всем правилам сервировки: с серебряными кольцами на салфетках, подсвечником-треногой, несколькими столовыми приборами и бокалами для разных напитков, при том, что пьем мы только минеральную воду. Включаем любимый нами обоими сериал «Друзья» и, усевшись на полу на больших декоративных подушках, начинаем ужинать. Спустя час, уничтожив, практически, всю еду, мы убираем со стола и возвращаемся к телевизору. Еще примерно через полчаса, Лена начинает клевать носом. - Мелкая, ложись, - я пересаживаю Клауса с колен, пододвигаясь так, чтобы ей было удобно. - Я, наверное, пойду к себе… - она заливается краской. - Нет, ты останешься здесь, со мной, - мой голос становится жестким, - все, как прежде. Она счастливо и благодарно улыбается мне, кутается в плед, кладет голову мне на колени, поворачивается спиной к телевизору и мгновенно засыпает. Все хорошо, Деймон. Все, как раньше. И только свежий яркий засос на ее шее упорно намекает мне, что, как раньше уже не будет. Стороны треугольника пропорциональны синусам противолежащих углов…