Мы ещё увидимся

Весь день над несостоявшимся городом-утопией висела пепельная облачная пелена. К вечеру она сгустилась в грузные тучи. И небо не выдержало. Поначалу оно орошало землю влагой несмело и бережно, но потом стихия всё быстрее расходилась и набирала обороты. Под дождём мокла «Лунная слеза», огоньки на шпилях которой уже не походили на налитые кровью глаза хищника. Мок след от рухнувшей стены, казавшийся теперь шрамом на коже Земли. Мокли гвоздики и хризантемы у куска этой самой стены, оставленного как мемориал. Мокли кадки с цветами на улицах Затерянного Города. Мокли стулья и стол на террасе в доме Сиона. От ветра тихонько поскрипывала вывеска над пекарней. Такие капризы природы делали всё вокруг таинственным и загадочным. Сион знал, что это были идеальные декорации для появления долгожданного актёра, и ему очень хотелось верить в магию чисел, ведь прошло ровно шесть лет со дня их первой встречи. И, словно по заказу, погода соответствовала дате. Разумеется, предчувствовал появление Незуми не только он. - Вот, возьми, чтобы потом не спускаться. Каран протянула ему поднос с чаем и куском именинного пирога. Юноша поцеловал её и спящего у неё на руках малыша, погладил по щеке зевающую Лили. - Спасибо, мам. Спокойной ночи. Сион заперся у себя в комнате. Свет не включал. Распахнул настежь окно и стал ждать. Гамлет поводил носом по воздуху, но на угощение для бывшего хозяина покушаться не стал. Он одобрительно пискнул и забрался на плечо Сиона. - До полуночи ещё есть время, а значит, есть надежда, что он придёт, - улыбнулся парень, почесав мышонка за холкой. Он постоял у окна. Крупные, жёсткие дождевые капли, как мелкие камешки, били по лицу. Начал мерить шагами комнату. Рассеянно провёл кончиками пальцев по корешкам книг. Память бескомпромиссна. С ней нельзя договориться. Стоило на миг закрыть глаза, и она сразу забрасывала его туда, где горит железная печурка, в углу скучает пианино, а книжные стеллажи напоминают маленький лабиринт. Юноше очень хотелось воссоздать и сохранить милые сердцу детали. Или, по крайней мере, что-то очень похожее на них. Как-то среди руин Западного района он нашёл старый примус и исправную музыкальную шкатулку. Сейчас он смотрел на них с грустью. Особенными окружающие вещи могло сделать только присутствие Незуми. Сами по себе они ничего не значили. В груди всё стянулось в тугой жгут. Нетерпение достигло пика. Не столько для совершения ритуала, сколько по наитию, Сион высунулся в окно и закричал, как ошпаренный, силясь в этом крике сделаться единым со всем миром и, конечно же, с Незуми, который был его частью. Сион голосил до тех пор пока в горле не появилось такое ощущение, что по нему прошлись наждачкой. Как только он замолчал, раздались одинокие аплодисменты, и откуда-то сверху послышался знакомый смех. - История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз — в виде фарса.* - Незуми?.. - С восхищением, с удивлением, с благодарностью. - Я разочарован. Теряешь навык. - Парень ловко перемахнул с крыши в окно, сбив с ног не успевшего отойти Сиона. Паренёк распластался на полу под тяжестью своего дорогого гостя. Встреча взглядов. Проскочившее электричество. Нечто неуловимое, зыбкое. С лица, с синеватых волос на щёки Сиона падали бисеринки влаги. - Я битых полчаса торчал под дождём и ждал твоих воплей, а ты всё марудился по комнате. - Ты опять следил за мной?.. Я... я очень ждал тебя, - простосердечно признался Сион, раздувая крылья носа и втягивая такой знакомый запах — пыльный, дымный аромат свободы, отмечая про себя, что Незуми почти не изменился, разве что линии скул и подбородка сделались чуть более резкими. А улыбка стала и вовсе высший сорт — вызывающей и обворожительной. - Это особенный день для нас обоих. Я знал, что ты не забудешь и не вычеркнешь из своей жизни всё, что с нами случилось. - Вообще-то тут захочешь забыть, не забудешь, как тебя превращают в решето, а потом ты в мгновение ока уже как новенький, - отшутился Незуми. Он поднялся и подал руку Сиону. - А ты всё такой же щуплый. Не в коня пироги. - А... Да... Мы оставили для тебя кусок пирога с вишней. Только сначала я принесу тебе сухую одежду. Сион засуетился и ненадолго покинул Недзуми, вернувшись с чистой пижамой и феном. К тому времени на тарелке остались только крошки, которые подъедал Гамлет. Вторженец беззастенчиво и шустро стянул с себя одежду. Сион отвернулся, зарумянившись, как сдоба в печи, а Незуми только со смеху прыснул: - А ведь ты уже совершеннолетний. Если будешь так стесняться, то помрёшь девственником. Раздосадованный парень включил фен и направил струю горячего воздуха прямо в наглую физиономию. - Эй, полегче! - Недзуми натянул пижаму, распустил волосы и позволил Сиону ими заняться. Тонкие пальцы, как гребень, проходили между прядок, массировали кожу головы. - Ты знаешь, что раньше верили в то, что сила человека и его энергетика находятся в волосах? - Из тона парня совсем исчезли ехидство и насмешливость. - Если будешь так долго трогать волосы того, к кому тебя тянет, то рискуешь на нём свихнуться. Сион в ответ только пробурчал что-то нечленораздельное. Фразы, которые утонули в шуме фена. Было слишком поздно для таких предупреждений. Сион и так слишком часто размышлял о парне, к которому его влекло. Не проходило и часа без фантазий о том, что бы на сложившиеся обстоятельства сказал Незуми, о том, чем Незуми занят, что он читает, что он ест, где он живёт, о чём мечтает. Все эти вопросы юноша задал своему другу уже в постели, прижавшись лбом к его плечу. - Ты, как всегда, хочешь знать всю мою подноготную. - Ты, как всегда, ничего не расскажешь. Вместо ответа Сион получил объятия. И по тому, как к нему прижимались — внимательно, вдумчиво, будто стараясь сохранить в душе отпечаток этой ласки — он понял, что утром его снова покинут. - Я много думал о тебе. О том, какие цели ты теперь поставишь перед собой. Как сможешь существовать без жажды мести, каким смыслом её заменишь. - Смысл существования? Ты слишком много читаешь, Сион. Винтики вот здесь... - Незуми мягко потрепал его шевелюру, - ...к такому потоку ещё не готовы. Когда рука оказалась в руке, «винтики» в белокурой голове совсем остановились. Сердце обволакивало мягкое тепло. Разморило. Затягивало в сон. И Сион с удовольствием отправился туда, устроившись на мерно вздымающейся груди. Последний проблеск сознания был о том, что утром ни за что нельзя пропустить пробуждение Незуми. И Сион не пропустил. Из-под приоткрытых век, сквозь туманную завесу собственных ресниц он наблюдал за тем, как тот снимает пижаму и аккуратно складывает её на стуле, надевает свои брюки и футболку, подходит, склоняется над ним и... Сион невольно затаил дыхание, вникая в этот поцелуй и запоминая его во всех оттенках эмоций. Незуми усмехнулся, догадавшись о том, что он не спит. Сион не стал хватать его за запястье и окликать. Он почти привык к тому, что их жизнь — чреда прощальных поцелуев и встреч. Когда он распахнул глаза, Незуми уже не было в комнате. _______ * Незуми цитирует немецкого философа Г. Ф. Гегеля