По наступлению тьмы мы станем каплей света

       Этой зимой в январе 2015-го года, когда начало декабря выдалось слишком теплым, а к январю ударили суровые морозы, все небо просто исчезло, оставив низкую серую проплешину вместо свежей зимней лазури. За дребезжащими панорамными окнами школьного вестибюля разверзлась белой тесьмой адская бестия, имя которой Метель. Отнюдь не та красавица, что под час заставляла круглые личики детей покрываться тонкой кожицей румянца, а современным пожилым дамам с доброй ухмылочкой хвататься за улетающие шляпки. Именно бестия, стервоза, боль головная на весь род людской кружила и обдирала с людей любовь к зиме и желание выходить из дома.        Никто и не поспорит, что прогуливаться по пустым коридорам родной школы, возомнив себя интересным городовым или же пафосным американским шерифом, когда за стеклами царит сей бедлам - есть настоящее "интересненькое дело" или же приключение. Однако играла тут одна подростковая проказа- удивительная способность не ценить данного тебе счастья. Вот и школьный староста,заслуживший признания всей школы, как человека добропорядочного и ответственного, отроду которому всего тринадцать лет, поспешно вышагивал и смотрел по сторонам - нет ли какого затесавшегося прогульщика. Августин Викторович Жароцкий всегда искренне любил совершать такие вылазки, особенно на уроке математики, как говорится, совмещая приятное с полезным. Но сегодня у него была очень ответственная, но скучная работенка- пройтись по школе(что он и делает), найти недостающих и "любыми средствами"(как сказала медсестра Виктория Геннадьевна, Августина от этого передернуло) доставить в спортзал. Вот, собственно, и все.        Снедаемый любопытством Жароцкий, который по несправедливости знать не знает о том, что будет происходить, решил быстро покончить с этим и дело будет с концом, однако произошедшее далее переменило его решение в корне, когда он, уже ничего интересного не ожидающий, расслышал странные разговоры возле распахнутых дверей подле лестничной клетки. По мере его приближения фразы становилось все отчетливей, но одну, самую важную,в которой промелькнула его фамилия, Августин Викторович упустил. - Да пусть хоть зам Змей Горыныч!- тихим свистящим шепотом небрежно произнес девчачий голос,- Не пойду я туда, Петренко, даже не уговаривайте. В странной манере разговора, на "вы" и с характерным акцентом, Жароцкий безошибочно узнал Варвару Степановну Штольц, низкорослую воспитанную немку из параллельного класса. Староста видел ее всего ничего, не разобрал толком, но слухов о ней наслышан был столько, что хоть ночью его разбуди, скажет, что и как Варя неправильно сказала и что имеет по русскому языку в этой четверти. Вообще по параллели проносились странные усмешки в её сторону, едкие фразочки и обидные высказывания достаточно часто, но Штольц была просто каменной стеной и пропускала все это мимо своих маленьких заостренных ушек все с тем же отблеском чисто немецкого металла и баса в голосе. Во всей школе было лишь два таких иностранца, каких обсыпали колкостями. К этому числу прибавлялся еще и Александр Вилен, американец, который больше напоминал половую тряпку по сравнению с Варей. - Будет вам,- контрастирующим на фоне шепота бархатным голосом ответил незнакомый Августину собеседник,- А вдруг холерой заболеете? Процедура-то нужная... Петренко вдохнул, выглянул из-за серой деревянной двери и забыл выдохнуть. Там, заинтересованный, но в меру, стоял Августин Викторович, тоже не ожидавший такого поворота. - Вот и пришел твой Змей, Штольц...- спохватился и все таки выдохнул Петренко, в глазах Жароцкого имени еще не имеющий, и смиренно встал, готовый выслушивать лекцию. - Чего вы не в спортзале?- будь староста не в смущении от своего же грешка, разумеется, рассказал бы что да как, но покамест лишь мягко поинтересовался,- Какая холера? Какая процедура? - А вы не знаете разве?- ответила вопросом на вопрос Варя, скрестив руки на груди. По вразумению, это должен был быть риторический вопрос, ответ на который должен был быть дан почти незамедлительно, причем из одних и тех же уст, но Штольц действительно ждала ответа именно Жароцкого.        Тот отвечать не хотел, ибо ответ был ясен, но зато Августин смог получше разглядеть популярную на едкий слушок немку. Лицо с довольно резкими чертами, скулистое, тонкая бровь поднята в недоуменном, но строгом взгляде. Круглые громоздкие очки в роговой оправе, без которых ей было бы гораздо лучше. В общем не слишком то и красивое лицо, но что в ней было замечательного, так это две ровные косы и вплетенная в них тоненькая зеленая ленточка да ясные голубые глаза, обрамленные пухлым ресницами. Спутник ее, Денис Иванович Петренко, был того краше, словно сошедший с лондонских журналов джентльмен с проницательными карими глазами и пышной копной белесых волос. Они были нерасчесанными и торчали этаким бобриком. - Действительно не знает,- покачала головой Варя, а Жароцкий с замиранием сердца смотрел, как колыхнулись при этом движении ее косы,- Холера у нас в городе обострилась, слышали? Вот и я не слышала,- на сей раз она обошлась без пауз,- А тут как знег на голову свалилась от нее прививка. Вот так вот взяла и ни с того и с сего! Без какого-либо объяснения, согласия родителей и прочих нужных формальностей! Это как пить дать подозрительно, вот мы с Петренко решили отлучиться из главного спортзала на минуты данной процедуры.        Спутник хотел было на нее шикнуть за такую откровенность, ибо прогуливать такое событие себе дороже, а перед ней сам Жароцкий. Он за шкирку и все, голубушка, пожалуйте на процедурку. - И что в этом такого подозрительного?- не унимался Августин Викторович, чуть подавшись вперед. - А то, что мой отец- фельдшер в городской больнице. Он, может даже больше самого глав.врача знает, чем и как в это время болеет народ,- Варя пожала плечами и укоризненно посмотрела на старосту. Взгляд ее поднимался от самых черных лаковых ботинок и до темно-коричнево макушки и обратно,- Он не говорил мне ничего подобного. - Может он просто не хотел тебя пугать?- уже перешедший в нормальную форму разговора спросил Петренко. Его гипотезу мигом разрушила сама Штольц одним лишь взмахом головы. Что уж тут, немцы. - Мы с моим отцом и моей муттер,- так она называла свою мать, и произнесла это слово с особым почтением. Она, как и некоторые ее родственники гордились своими корнями,- совершенно не привыкли к нежностям, тем более когда это касается нашего здоровья. Подозрительна внезапность и то, что воспаление холеры, скорее всего, лишь выдумка. Кто знает, что эти "страшные женщины" могут вколоть неповинным детям? - Ну и что тогда, по вашему, теперь станется? Штольц говорит так, будто это дело важности государственной!- Августин Викторович, не смотря на некоторую колкость языка, был совершенно заинтересован в последующем. Как оказалось, зря. Кря-кря.        Всю ситуацию приходилось объяснять Варваре Степановне, по игре случая не успевшей посвятить в свои догадки собеседника Петренко. Ей было несколько непривычно говорить так много, да так что бы эти остолопы еще и смогли ее понять. Петренко то ладно, он человек умный и достаточно образованный, но Жароцкий казался Варе совсем не тем, о каком человеке ей доводилось слышать. Объясняла она охотно, в частности, лишь Петренко. - Эпидемия,- строго ответила немка, глядя уже на Августина из под толстых стекол очков,- Иначе к чему все это?...       Тут случилось непредвиденное- со стороны лестничной клетки, с третьего этажа, донесся грозный топот чьих-то тяжелых ботинок. Он перерастал в гулкую дробь, что говорило о том, что человек бежит, и бежит явно вниз по лестнице. А следом его догоняют. Маленькие легкие шажки вперемешку с более властными, но такими же детскими. Пока троица успела обернутся, сверху уже кубарем катился какой-то докторишка с распахнутым халатом. Он прижимал к груди своими тощими руками какой то портфельчик, явно важный и битком набитый. Сам был высокий, с жидкой козлиной бородкой и лысиной, занимающей чуть ли не всю голову. Взгляд был безумен, он шептал что-то своими бескровными губами, грубо оттолкнул Петренко, не успевшего вовремя отойти и побежал дальше, спотыкаясь.        За ним, во-викториански держась за перила, семенила никто иная, как Василиса Андреевна Романова- истинная покровительница всея школы и предмет поклонения ее половины. Далее, словно внезапно почуял, будто про него что-то написали, про него, невзрачного миниатюрного заморыша-американца, мелко, то и дело останавливаясь, бежал Александр Вилен. Его было достаточно трудно заметить, особенно на фоне красавишны-барышни Василисы с ее ярко-рыжими прядями волос и живыми зелеными глазами. Куда ему, мелкому, деваться. Одно радовало- ужасающая его прививка была кое как да и отложена на пару минут, тем более что Вилену предстояло провести эти самые минуты в компании Василисы Андреевны. - Вот прыткий старикашка!- крикнула она сверху. Жароцкий из вежливости отвел взгляд на свои ботинки, ибо дама была одета в достаточно короткую юбку, а ракурс позволял рассмотреть все в прекраснейших деталях. Петренко же наоборот странным образом улыбнулся и задрал голову повыше. О джентльменстве этого господина можно забыть, подумалось Варе,- Куда он побежал, видели? - К спортзалу, ваше сиятельство.-съехидничал Денис Иванович, изобразив подобие реверанса. - Ой-ёй...- Василиса приложила ладошку к губам и поспешила скрыться с глаз долой, но была аккуратнейшие поймана Августином Викторовичем под локоток. - Стоять,- твердым, не желающим слушать отказы голосом сказал он,- Во-первых по коридору не бегать, а во вторых мне кое что интересно. Что это было? - Вернее кто...- тихо посчитал нужным вставить Александр, о чем сразу же пожалел. - Доктор, кто ж еще?- Василиса безропотно развела руками,- Нам сказали его найти(Вилен был польщен словом "нам") и попросить уйти... - Славненько,- Варя отозвалась поистине металлическим голосом с ноткам сарказма и иронии,- Вас послали за каким то там неизвестным человеком, который,между прочим, может быть опасен и благополучно его спровадить? Причем доктора, важного человека, который, возможно, хочет нас всех тут спасти? И вам не показалось это странным? Ни чуточки? Василиса грозно промолчала, сдвинув аккуратные редкие брови.       Тем временем Жароцкий, с предчувствием беды и девчачьих словесных перепалок вышел с лестничного пролета и прогулочным шагом направился по свежим следам беглеца-доктора. Школа их была построена стандартным, но ему не понятным образом- все окна выходили в некий "центр"школы, окруженный ей же со всех четырех сторон. Августин Викторович называл это "колодцем". Четыре этажа- глубокий колодец, из которого выход только один- на первом этаже под лестницей близ вестибюля. Существовал еще один, но уже в виде заколоченной широкой железки. Раньше этот самый центр был еще и гаражом для директорских машин, но теперь, когда их не стало(ни машин, ни директора, ушедшего в отставку буквально день назад, причем негласно) въезд в "гараж" заколотили. Причем подозрительно быстро.       Все то тебе подозрительным кажется, усмехнулся про себя Жароцкий и свернул за уголок к спортзалу. Там его ждал неприятный сюрприз.        Доктор, чей халат был заляпан мрачной смесью чего-то пунцового и тошнотно зеленого, с клоками одежды и такой же пунцовой плоти, сидел по над стеночкой с разинутым ртом. Сначала Августин Викторович не понял всей странности картины, застыл на месте и только потом сообразил, что у бородача-доктора не хватает куска шеи. Жароцкий побледнел.