***
Сквозь зашторенные окна номера недорогой гостиницы, оформленного в европейском стиле, в полутёмную комнату прокрадываются лучи солнца, оставляя на кровати и голом полу две полоски света. С улицы не доносится ни звука, лишь изредка бывает слышна проезжающая вдалеке машина. Акияма, склонившись над небольшой кучкой вещей, настороженно обшаривает карманы брюк. В его руках в мгновение оказывается кожаный кошелёк. — Что ты делаешь? — без предупреждающих шорохов доносится сзади. Акияма хмурится, ударяет себя по лбу в мыслях, но дышит спокойно и заставляет себя выпрямиться и развернуться. Он молчит, ровно как и Йокоя до определённого момента. Последний усмехается, наблюдая картину Акиямы с его бумажником. Шиничи, на несколько минут предупредив своего вчерашнего собутыльника, недавно проснулся и поспешил одеться, вероятно, несколько удивлённый компанией и одноместной кроватью. Но он не какой-нибудь обыкновенный воришка, чтобы срываться с места при первом же оклике — именно поэтому мужчина выжидает подходящую возможность, чтобы ретироваться. — Тебе же это нужно, да? — Йокоя насмешливо вынимает из-под подушки пластиковые карты, попутно складывая их в веер, вводя Шиничи в небольшое замешательство. — Нужно — бери, — он принимается кидать мужчине под ноги по одной карте. Итого дюжина, насчитывает Акияма. — Забирай, чёрт возьми! Мужчина ещё несколько мгновений безэмоционально смотрит на издевательское выражение лица Йокои и бросает беглый взгляд на содержимое кошелька в руках; им оказывается только старая небольшая фотография: два разномастных парнишки, белобрысый и брюнет, лет шести-семи стоят в обнимку с задором в глазах. Акияма небрежно выпускает из рук чёрный кошелёк в небольшую кучку оставшейся белой одежды и уходит. Дверь номера хлопает, вслед ни единого звука, а мужчина, сунув руки в карманы и слегка ссутулившись, удаляется от злосчастных дешёвых кварталов, давая клятву больше здесь не появляться. Укора совести никакого, но он знает, что Йокоя негодует и негодовал несколько минут назад.Часть 1
27 января 2015 г. в 15:11
Акияма никогда не умел напиваться: что в школьном возрасте, когда его сверстники и одноклассники тырили дома отцовскую выпивку, что в студенческие годы, когда однокурсники неумолимо таскали его по всевозможным пабам, что сейчас, когда он вышел из тюрьмы и положил конец «Игре лжецов».
Весёлый шум, гам, пьяные крики — он был почти чужд этому, у него совершенно не выходило включаться в основной галдёж, вливаться в чужие компании. Но Акияма пил. Он упрямо сидел и пил третий стакан виски за стойкой одного из тех дешёвых баров, что располагаются в грязных узеньких улочках, отдалённых от центра. Его взгляд так же упрямо не становился мутным, а мужчина продолжал оставаться трезвым. Он хотел осознанно напиться до состояния, в котором можно запросто залезть под юбку Нао, окажись она рядом, а дальше уж как пойдёт. За неделю это был третий бар и третья попытка, и он знал, всё получится: бог любит троицу, бог любит пятницу.
— То же, что и этому унылому мужчине, — совсем рядом справа прозвучал знакомый голос.
Однако Акияма сослался на совпадение: не может такой человек ошиваться в подобных заведениях; а речь так вообще ж не о нём.
— А у тебя неплохой вкус, Акияма-кун.
На этот раз игнорировать просто не получилось, и ему пришлось повернуть голову. Удивительно, но именно здесь и именно сейчас он увидел Йокою. Всё те же белые волосы, всё тот же белый шёлк одежды, всё та же лживо-снисходительная улыбка. Шиничи посетило желание избить его прямо здесь и сейчас, желание поддаться давно накипевшей ярости — неужто опьянение всё же пришло на смену его вечному и внешнему, и внутреннему спокойствию? Стрельнув ненавидящим взглядом, Акияма повернулся и повторил заказ, вызывая ещё одну улыбку на лице мужчины.
Некоторое время длилось молчание, прошедшее для Акиямы довольно напряжённо: Йокоя в открытую заглядывал ему в глаза.
— Ну же, Акияма-кун, — мужчина с улыбкой придвинулся к нему вплотную, — не каждый день судьба даёт шанс свидеться со старым знакомым, особенно соперником.
— Я не верю в судьбу, — Акияма начинал выходить из себя, его мозги закипали. — Чего тебе? — он развернулся всем корпусом, собираясь что-то сказать и явно сопроводить каким-нибудь недоброжелательным действием, но на его щеку легла мягкая и тёплая рука.
— Я тоже.
Он молчал и не сопротивлялся, заставляя Йокою самодовольно и почти радостно улыбаться, подперев одной рукой подбородок, а другой проводя по жёстким волосам Акиямы.