А чего ты ожидал?

- Я люблю вас. Руки. Такая быстрая дрожь. Как крылья птички колибри. Ладони сжались в кулаки, костяшки побелели, а вены выступили. Серые глаза, смотревшие в спину Ворону, испуганно зажмурились при первом признаке того, что тот поворачивается. Дик приготовился слушать, но ответом было молчание. "Он молчит? Почему он молчит?" Дикон чувствовал на себе груз, непонятную тяжесть, то самое ощущение, когда на тебя давит то, чего нет, это осознание или скорее чувство, что на тебя смотрят, неприятное, но слишком сильное, чтоб его отогнать. Он представлял, что взгляд должен быть полон сожаления. Как любой влюбленный, Дик был уверен в том, что Рокэ будет преисполнен жалости и добра к человеку, который бросил к его ногам свое сердце. "Ведь любовь - это то, что нужно ценить и даже такой человек, как эр, способен понять и почувствовать. Так трудно ожидать!" Да, о холодную стену, что взгромоздил вокруг себя Герцог Алва, было разбито не одно сердце, но Рокэ должен понять, что он, Дик, другой, что ему пришлось перебороть ненависть. Ричарду пришлось перестать желать Ворону смерти, пришлось забыть о том, что каждая насмешка и каждое слово его Эра вызывало нестерпимое желание влепить пощечину. Юному Окделу пришлось научиться смотреть ему в глаза и видеть в них горесть и отпечаток времени. Сколько ночей он думал о Рокэ Алве, о том, что скрывается под оперением надменной одинокой птицы. Все выводы привели к тому, что его Эр на самом деле страдает. Страдает оттого, что боится кому-то рассказать о себе. Боится, что пострадает репутация. Но нужно ли это ему? Есть шанс сделать Ворона Ласточкой. Может, он сам хотел этого, но не хотел предавать традицию всех Алва-выделяться из толпы? Дик мог бы помочь ему. Он видел его. Выразительные, далеко не всегда пугающие, глаза, длинные черные волосы, которые Рокэ пару раз проклинал, он явно хотел бы от них избавиться. Острый нос, точно клюв. Брови, как главный способ выражения эмоций. Удивление или испуг скроют глаза или ухмылка, но брови на долю секунды дернуться вверх, хотя Ворон и старается держать себя в руках. Дик знает жесты Рокэ наизусть, начинает понимать его слова и даже, хотя он сам не очень уверен, но Ричард ловил себя на мысли, что знает, чего ожидать от Рокэ Алвы. Так больно становится, когда его не принимают всерьез. Когда его считают ребенком. Когда не дают сказать то, что он думает, а если и дают, то смеются. Возможно, воспринимай его Рокэ серьезнее, Дик был бы смелее и сказал бы о своих чувствах раньше. Все эти "мысли сотни ночей" накатили на Ричарда и тот почувствовал, что глаза начало щипать. "Только слез мне не хватало!" - По глупости своей, серые глаза сняли прикрытие. Рокэ стоял там, где стоял и до этого, только лицом к Дику, и теперь слегка опирался спиной о подоконник. Он смотрел сверху вниз, хотя различия в росте были незначительны, подбородок приподнят, для того, чтоб показать надменность чуть ярче, чем позволяло безразличие и отсутствие свеч. Синие глаза, которые казались черными в свете тусклой луны, смотрели жестоко, издевательски умилительно. Дик боязливо взглянул на губы Эра, осознавая, что произойдет. Ожидание. Ночь. постукивание пальцев по подоконнику. Мучительно тянется время. Мучительно тащит когтями по груди любопытство. Душит страх. В голове раздается пульсация, а затем боль, похожая на натянутую внутри головы, между висков, веревочку. Окно было открыто и луна освещала контуры силуэта, делая самого Рокэ сплошной тенью, но, отчего-то Ричард видел его лицо. Видел, что уголок губы поднялся вверх, голова откинулась назад и комнату будто языки пламени объял холодный, жестокий, страшный смех. Дик чувствовал, что этот холодный огонь действительно проходил по телу и обжигал. Рокэ просто заливался. А самое странное было то, что этот момент был той самой редкой минутой искренности, Дику даже показалось, что Ворон не сможет остановиться и просто задохнется от смеха. Если честно, он даже мысленно пожелал ему этого. Было бы больно и обидно, если бы Ричард сразу разобрал ситуацию, но он молча стоял и смотрел, испуганно, непонимающе, вопросительно, жалобно... Вот от смеха осталась одышка и редкое хихиканье. -Как забавно! Ричард! Это великолепная комедия! Мальчишка, влюбленный в убийцу своего отца, мать, которая против и убийца, у которого другая... Я бы прочел такую книгу! Вы пробовали писать сказки, юноша? - издевка цеплялась за издевку, а шутка за шутку. Ворон был рад новому сердцу в своей коллекции. Новой игрушке. Он был счастлив. И настроение, испорченное в последние скучные дни, явно поднялось. "Никаких угрызений совести?" - не верил реакции Эра Дик. -А вы хотели бы детей, Дик? - широкая улыбка Рокэ была отчетливо слышна в голосе. -Я могу уйти?- донесся будто из пустоты тихий невнятный голос. -Что-что, простите? -Рокэ подставил ладонь к уху, делая вид, что прислушивается. -Могу я уйти? - Уже громче, жестче, но чуть ли не плача повторил Ричард. -Уже? Конечно, никто не держит. Заходите на вино в любое время дня и ночи, я с удовольствием обсужу с вами себя. Дик развернулся, пробубнил "Спасибо" и быстрым шагом пошел в коридор и дальше... А самое неприятное, что любовь осталась, но больше не осталось надежды на то, что она разделенная.