Прежде чем я уйду

Шел последний день нашего отпуска. Безмятежное спокойствие опустилось на меня, и я отдалась в его объятия без всяких сомнений. Мне было хорошо; пусть и довольно короткое время, но я искренне наслаждалась происходящим. В голове роились только ясные мысли, мои ноги омывали шипящие волны океана, а в глаза светило ослепительное солнце, - я приехала сюда именно за этим, и я это получила. После разговора с Биллом я ощущала себя несколько странно, но наш диалог однозначно пошел мне на пользу. Я даже забыла о своем сне-аварии, держа в мыслях лишь необходимость повторной встречи с Фейт. Это был последний день отпуска, и мы все вместе вышли в частную зону отеля. Здесь собирались целые компании, пили, завтракали и играли в пляжный волейбол – все вокруг двигалось, мельтешило, шумело и смеялось. Хотелось жить, глядя в это голубое безоблачное небо и дыша насыщенным влагой воздухом. - Только не говори, что снова на завтрак взял бутерброды, - проворчал Билл, глядя, как довольно улыбающийся Том подходит к нам с тарелкой, полной поджаренного хлеба. Я раздраженно закатила глаза; что Том, что Билл – оба грешили тем, что питались преимущественно нездоровой пищей. Проще говоря, они ели то, от чего у других людей давно бы начались гастрит или язва желудка. В моей тарелке грустно лежали листья салата, заправленные маслом. Рядом с сытным, жирным завтраком близнецов мой перекус выглядел особенно убого. Но большего я есть не могла: с самого утра меня мутило, в груди поселилось странное чувство. Оно царапало и царапало меня изнутри, это предчувствие, я старалась не обращать на него внимания, но у меня не особо хорошо получалось. В итоге Билл заметил мой удрученный вид, но на его вопросы я только покачала головой, не желая откровенничать. Не говорить же опять, что меня мучают собственные сомнения и непонятное предчувствие чего-то нехорошего? - Завтра возвращаться, а я до сих пор не ощущаю себя отдохнувшим, - Том хмурился, жуя свой бутерброд. – Чертова жизнь, куда денешься… - Вы не сами ли себе жизнь выбрали? – не выдержала я, не имея сил терпеть их стенания по поводу тяжкой судьбы музыканта. - Сами, - подтвердил Билл, - но иногда это слишком выматывает. К такому невозможно подготовиться. Рядом с нами развернулась настоящая битва; две команды боролись друг с другом, перекидывая мяч через сетку. Своеобразное поле для волейбола находилось за несколько метров от нашего столика. Здесь на нас никто не обращал внимания, что близнецам было только на руку – они могли быть самими собой, не опасаясь ничего и никого. Мы не выделялись из толпы отдыхающих. Мы были такие же загорелые и растрепанные, как все остальные. Разве что в волейбол не играли и мило улыбались в ответ на предложения сыграть. Я была готова к встрече с Фейт; морально я уже давно догорела, и, пожалуй, последней точкой стал Билл. Билл. Как много нам еще предстояло выяснить – и как мало нам оставалось быть вместе. Просто рядом. Я знала, что после возвращения домой мне придется искать решение своей личной проблемы: одиночества. Оставаться у близнецов более было невозможно. Родственников, как и близких друзей у меня не было – связь с родителями, переехавшими в Австрию, давно потеряна; не удивительно, ведь мы никогда не ладили. Друзья…В этом плане дела обстояли еще печальнее. Мне некуда было ткнуться, не к кому было примкнуть. Я размышляла над этим всю ночь накануне, мучаясь бессонницей. Впервые в жизни я не хотела себя жалеть, видя в происходящем некую закономерность. Я должна была встать на ноги самостоятельно. Научиться жить, решить свою проблему. Вспомнить. А нужно ли?... - Опять? – Билл участливо подтолкнул мою ногу своей, привлекая мое внимание. Я перевела на него пустой взгляд и моргнула, все еще погруженная в свои мысли. – Ты что-то вспомнила? За столом повисла тишина, которая показалась мне давящей. Я тяжело сглотнула и мотнула головой; Том как-то странно настороженно смотрел на нас. Впрочем, это был его обычный, привычный для меня взгляд. Билл тоже не обращал на него внимания. Его темные глаза следили за выражением моего лица, словно он ждал, что я вот-вот сорвусь и расплачусь, как это часто происходило. Нет, не в этот раз. Я едва заметно улыбнулась – простое движение, потянувшее уголки губ вверх. Все будет хорошо. Биллу не стоило знать моих душевных метаний. Пусть он даже прекрасно знал меня, говорить о них больше не хотелось. Тем более теперь, когда я, наконец, узнала, что для него не больше, чем подруга. Разве это не лучшее разрешение проблемы, спрашивала я себя. И отвечала: вполне вероятно. - Я думаю над тем, что мне делать дальше, - все-таки решила сказать я после минуты размышлений. Каулитцы одинаково недоуменно глянули на меня, но в их взглядах я отчетливо могла увидеть понимание. Они ожидали этого разговора. – Куда мне пойти…Ну знаешь, работать. И жить. - Мы поможем тебе, - горячо пообещал Том, удивляя меня своим ответом. – Ты можешь и не работать первое время. Только…Зачем тебе уходить от нас? Я красноречиво посмотрела на Билла, как бы говоря, что мы между собой все решили. Том нахмурился. Неужели Билл ничего ему не сказал? Это было очень странно, ведь они все обсуждали между собой. - Мне пора уйти, - просто ответила я, не зная, как объяснить очевидное. Том и сам все понимал; возможно, он все еще заботился о наших с Биллом несуществующих давно отношениях. Я вовсе не была идеалом Билла. Я совсем ему не подходила. Меня вдруг посетила мысль – что, если Фейт далеко не единственная? Их могло быть много, очень много. Нет, Билл слишком разборчив и брезглив. Фейт? Разборчив? Билл мог сразу отстранить меня от себя, сразу, как только я пришла в себя, а Том мог просветить о новом увлечении брата, но не стал. Лжецы. Разозлившись на себя за такие мысли, я удрученно уткнулась взглядом в тарелку. Аппетит пропал, так и не появившись. - Больше не хочу обременять вас, - неожиданно даже для себя самой холодно сказала я, не поднимая взгляда. – Вы, наконец, будете совершенно свободны. А мне предстоит закончить то, что я начала. Черт! Я прикусила язык, осознавая свой промах. Не нужно говорить о моем «расследовании» никому, и уж тем более близнецам. К моему счастью, Каулитцы пропустили последние слова мимо ушей. Их больше заинтересовало первое предложение. - Обременять, - Билл как-то нехорошо усмехнулся, отодвигая от себя тарелку. Весь его вид кричал о недовольстве. – Как….мило. Прекрасное словечко ты подобрала, Вивьен. Это, знаешь ли, даже обидно. - Не на что обижаться, - защищаясь, выпалила я. – Это же правда, черт возьми. Из-за меня вы целый год в вашем доме ничего не происходило, только тишина и грусть. Разве вам это нравится? - Дело не в том, что нам нравится или не нравится, - Билл посмотрел на меня, его глаза блеснули недобрыми огоньками, - дело в приличии. И в долге, раз уж на то пошло. Мы же с тобой уже говорили на эту тему. - И ты вовсе не обременяешь нас. Наоборот, так даже…спокойнее, - добавил Том, кивнув головой. Я слушала их и почему-то злилась. Что-то выводило меня из равновесия, какой-то фактор, какие-то слова. - Так вот, я больше не хочу заставлять вас испытывать чувство долга, - парировала я, ощущая нарастающую в груди силу гнева. Право, вовсе не обязательно было напоминать мне о моей ущербности. – Не хочу быть кому-то должна, а вам я задолжала по полной программе, судя по всему. До конца жизни не расплачусь. - О, ради Бога… - Хватит, - резко оборвала я Билла, не желая его слушать. – Я уже все решила. Пора двигаться дальше. В конце концов, я еще молода и у меня вся жизнь впереди. Конечно, я лгала; вовсе я не думала о своей долгой жизни. Слишком туманно и слишком сложно. Мое тело, как и моя душа, было в шрамах, которые ничем не скроешь и не излечишь. - Что ж, если ты решила, - съязвил мой бывший возлюбленный, пронзив меня взглядом, - кто мы такие, чтобы тебя останавливать. С нами вовсе не нужно советоваться. Слова больно царапнули сердце. Я вскочила, понимая, что еще не научилась самому главному: укрощать свою злость и вспыльчивость. Мое запястье тут же обвили чужие пальцы, удерживая меня на месте. Я разгневанно посмотрела на Тома, который выглядел до возмущения спокойно. - И чего ты завелась? – спросил он, приподнимая одну бровь, совсем как Билл.- Сядь. - Тебе не понять. Вам не понять. Это было только мое. Только мои переживания, мои мысли и мои проблемы. - Сядь, Виви, - в приказном тоне сказал младший близнец, что окончательно вывело меня из себя. Я легко освободила свою руку от захвата Тома и развернулась, собираясь покинуть зону отдыха. Лучше закрыться в своем номере и до завтрашнего дня не видеть этих двоих. Том не успел сказать ни слова, а Билл холодно смотрел мне в след – конечно, ведь он думал, что я поняла и приняла его правду, а значит и переживать мне больше не из-за чего. Наверное, для него я вела себя, как эгоистичная дура. Пусть. Я бы ушла оттуда с гордо поднятой головой. Сделала бы несколько десятков шагов и скрылась в тени отеля. Но не суждено. - Осторожнее! – чей-то крик позади меня, но я не сразу понимаю, что обращаются ко мне. Мне в спину бьет что-то небольшое. Не больно, но весьма ощутимо ударяет по позвоночнику, и я теряю равновесие. Всего на секунду я теряюсь в пространстве. Этого хватило, чтобы поскользнуться и упасть, чуть ударившись о край бассейна головой – досадный синяк на виске, царапина на лбу, еще один шрам на моем теле. Мяч, отскочивший от моей спины, падает где-то рядом и делает еще несколько прыжков, после чего замирает в воде, которая неминуемо приближается ко мне. Ну вот и все, - успеваю подумать я, прежде чем вода поглотила меня целиком. Я оказалась в бассейне, бешено разглядывая широко раскрытыми глазами белое дно, оказавшееся подо мною. Воздух пропал сразу; я и не собиралась пополнять его запасы. Голова просто раскалывалась, глаза жгло от воды, а я беспомощно и равнодушно смотрела на белый цвет, приближающийся ко мне. В какой-то момент все закончилось. Меня обхватили, потащили наверх. Я отчаянно забарахталась в чужих объятиях, желая оказаться на свободе. Словно в лихорадке, я билась и билась, осыпая своего спасителя мелкими, не ощутимыми ударами. Я была слишком слаба. Я сделала первый вдох, и в этот момент я вспомнила все. И замерла, пораженно глядя на Тома. - Ну, чего ты, - его ладонь на моем бедре поглаживает, отвлекая меня. Я не хочу на него смотреть. Все это зашло слишком далеко, но не заканчивалось. Оно продолжалось, и в этом была моя вина и ничья больше. Его ладонь на моем бедре, ночь, свет фонаря. Боже, как я была расстроена! - Хватит, - горько выдыхаю я, мечтая просто исчезнуть, провалиться сквозь землю. Почему меня возбуждает все это, почему? Почему я до сих пор стою здесь, рядом с ним, прижатая к стене? Как я могу позволять чужим руками скользить по телу, трогать, гладить? Мне противно от себя самой. Грязь покрывала мое тело, которое продолжало жаждать прикосновений. - Нет, Виви, - его дыхание касается моего уха, и мурашки бегут по моей коже. – Ты же сама не хочешь, чтобы это прекратилось. Ты ведь не хочешь… Кажется, я плачу; слезы чертят свои дорожки по моему лицу, а я не могу заставить себя вырваться из объятий. Сколько раз я отдавалась ему, так грязно – в гримерке, когда мы остались только вдвоем, закрывшись ненадежной щеколдой; в его комнате, дома, на его кровати, которая навсегда сохранит запах наших тел; даже в турбасе, в туалете, крошечной комнатке, в которой я стояла, уткнувшись лицом в зеркало над умывальником и глядя на то, насколько низко я опустилась. Каждый раз был пронизан страхом и диким, постыдным удовольствием – мне было мерзко, противно, просто невыносимо, и я каждый раз говорила себе, что больше не позволю этому случиться. И вскоре снова оказывалась в его кровати. - Это пора прекратить, - жестко промолвила я слабым голосом, срывающимся на шепот. – Навсегда. Это больше не может продолжаться. Он смотрит мне в глаза, и я вижу, как он злится, как ему не нравятся мои слова. Его рука продолжает путешествовать по моему бедру, опускаясь к ширинке и дергая замочек. Дыхание перехватывает, и я царапаю его руку, с отчаянием глядя в его глаза в ответ. Ища сострадания. И не находя. - Ты бросаешь меня? - Я не бросаю тебя, - мне хватает смелости исправить его,- потому что мы и не были вместе. Билл… - Ты предала его, никто, никто не заставлял тебя этого делать! – рычит парень мне в исказившееся от ужаса лицо. – Ты сама во всем виновата. Билл ни о чем не узнает. - Я скажу ему, - на грани слышимости шепчу я, - больше не будет никакой лжи. Глаза напротив темнеют, становясь совсем черными. Жесткий поцелуй терзает меня, его руки удерживают мое лицо. Я не могу шелохнуться, прикованная к стене объятиями, как цепями. На меня накатывает предательское возбуждение, и мне хочется уничтожить саму себя за эти чувства. Поцелуй прекращается, и он говорит: - Ты никогда ему не скажешь. Ты не посмеешь. - У меня нет выбора, - отвечаю я, жмурясь, чтобы не видеть на его лице чистое страдание. Его не должно быть, нет, только не это. Слишком больно и неправильно. - Выбор есть всегда, - я ощущаю запах сигарет от его дыхания, когда он интимно прислоняется своим лбом к моему. – Выбери….меня. Я пораженно гляжу на него, широко раскрыв глаза. Нет, нет! - Мне лучше уйти, - шепчу, ощущая, как силы оставляют меня. - Выбери меня, - настойчиво повторяет он, не отстраняясь. - Я не могу. Удар обрушивается на стену совсем рядом с моим лицом, разрушая надежду на мирное прекращение грязных отношений, в которых мы оба увязли, как в трясине. Я пыталась выбраться, но он тянул меня назад, захваченный похотью. Только ли похотью? Его рука хватает меня за горло, и он зло сверлит меня взглядом, продолжая дергать замочек на моих джинсах. Пары секунд хватает мне, чтобы понять, что я вновь проиграла. И я закрываю глаза, надеясь, что все это скоро закончиться.