Ошибка

      Рокудо стоит немного в стороне от окна, так, чтобы лунный свет, пробивающийся через полупрозрачные светло-зелёные шторы, не выдавал его присутствие. Иллюзионист сверху вниз смотрит на темно-каштановую макушку, неприкрытую мягким теплым одеялом, под которым спит будущий Десятый. Хранитель тумана ведет себя тихо, боясь разбудить Саваду – это может стать ошибкой. А Мукуро боится ошибаться, хоть и искусно скрывает это ото всех.       Наконец, Мукуро сделал три шага вперед и, подойдя вплотную к кровати, на которой лежал Тсуна, грациозно опустился на одно колено. Савада, словно сквозь сон чувствуя присутствие знакомого ему человека, повернулся на бок, лицом к иллюзионисту. Уголки губ синеволосого парня еле заметно поднялись вверх. Не спеша стянув с себя кожаную черную перчатку, он уронил её на пол и притронулся к щеке юноши тыльной стороной ладони. Затем его прохладные пальцы прикоснулись к пухловатым губам, очертили подбородок и, опустившись чуть ниже, приласкали шею, едва касаясь её.       Тсуна немного морщится во сне, и Мукуро нехотя отстраняет свою руку от него.       — Тсунаёши, — он невольно зовет его по имени немым шепотом.       Иллюзионист не понимал, как он смог позволить себе стать зависимым от этого подростка со взъерошенными каштановыми волосами и большими карими глазами, которые, казалось, заглядывали прямо в твою душу и знали обо всех твоих мыслях, даже тех, которые ты так старался скрыть от остальных. Мукуро хотелось поймать Саваду, но тот каждый раз ускользал, рассеивался сквозь пальцы, словно дым. Синеволосый парень злился. Кто из них двоих туман: он или Тсуна?       Ему хотелось выкрасть Тсунаёши, бросить всё, запереть этого юношу в комнате и никому, никому не отдавать. Чтобы он был только его, смотрел только на него, улыбался только ему, произносил только его имя. Сердце, изо всей силы бьющееся о клетку из ребер, отчаянно жаждало присвоить Тсуну себе как можно скорее, чтобы у других не было ни малейшего шанса.       У Мукуро замирало дыхание, когда он представлял, как их губы соединяются в поцелуе, руки крепко обнимают, и нежно поглаживают спину через одежду. Представлял, как оставляет на шее и на груди своего пленника яркие засосы; как их тела тесно прижимаются друг к другу, как Тсунаеши сам насаживается на него, стонет его имя, выгибаясь в спине, жадно ловит воздух губами, развратно целует, обнимая за шею.       От подобных мыслей у Рокудо почти кружилась голова, и он всё больше впадал в зависимость от Десятого. Ему хотелось заполнить мысли Тсуны только собой, присвоить его себе полностью, без остатка. Украсть, не отпускать, защищать, беречь, сломать…       Иллюзионист, закрыв глаза, прикусил нижнюю губу. Нет, только не сломать. Его Тсунаёши нельзя ломать, это тоже будет неисправимой ошибкой. Тогда что делать, если Тсуна, видя его, старается не смотреть ему в глаза и поспешно уходит?       — Почему ты так делаешь? — тихо спрашивает Мукуро, глядя на мирно спящего босса.       Отпустить он не может, даже если бы сильно захотел. Да и не привык Рокудо Мукуро сдаваться просто так.       — Мукуро, — сквозь сон бормочет Савада, потирая глаза кулачками.       Иллюзионист тотчас растворяется в сизом тумане, который сплетается с лунным светом в единое целое, слабо освещающим спальню Десятого. Тсуна, проснувшись и приподнявшись на локтях, внимательно осматривает комнату сонными глазами. Юноше показалось, что он слышал чей-то голос. Но в спальне больше никого нет. Савада вновь ложится и, вытянув руку в сторону, наблюдает за тем, как лунное сияние попадает на его светлую кожу, визуально делая её оттенок ещё бледнее.       Ему вновь снился Рокудо. Тсуна устал от подобных сновидений, хоть и не чувствовал антипатии к этому человеку. Он вновь и вновь вспоминал слова Мукуро, когда тот, благополучно позабыв о своей гордости, рассказал о своем отношении к Десятому. Но страх, живущий глубоко в душе шатена, блокировал все остальные чувства.       Он кусал губу до тех пор, пока из-под кожи не выступила кровь, глядя на лунный свет, и вновь погрузился в сладкий сон, в котором может быть самим собой и не бояться сделать ошибку. Ведь если во сне что-то и пойдет не так, всегда можно проснуться.