Перекрёсток миров

- Ну и допрос вы мне устроили! – усмехнулся Джеймс, усевшись на диван и заложив ногу за ногу. – Давайте, рассказывайте теперь, что стало тому причиной. - А ты как хотел? – мрачно заметил Эдвард. – Если ты похож на моего друга – это ещё ничего не значит. Откуда я знаю, что у тебя на уме. Компания только что прибыла в очередной замок, на этот раз в Шотландии. В отличие от замка в Трансильвании, этот почти полностью развалился. Из жилых помещений остались только парочка комнат привратников. По словам Джеймса, этот замок стоял заброшенным многие годы, пока он не решил укрыться тут от военных. - Любишь же ты замки… - усмехнулся Эд, когда вся компания села пить чай с дороги. - В них я чувствую себя в безопасности, – ответил Джеймс. – Так что это был за допрос? Я догадываюсь, что это неспроста, но что именно случилось? - Они и меня допрашивали, – просюсюкала Эльза. – Сказали, что один пришелец из их мира может менять внешность. - Это интересно… - насторожился Джеймс. – И кто он? - Его называют Зависть. Он… не человек… - Эдвард уселся в свободное кресло напротив Джеймса. – И он ненавидит нас с отцом. - Вот как… - Джеймс перевёл взгляд на Гогенхейма. – Вы, вероятно, не помните меня, когда вы пришли к Туле, меня там уже не было. Но я вас отлично знаю. Полагаю, тот Гогенхейм, который находится сейчас в Мюнхене, это и есть этот Зависть… Но с чего бы ему ненавидеть вас двоих? Разве у него нет желания тоже вернуться в свой мир? - Не знаю, хочет ли он вернуться в наш мир, - ответил Гогенхейм, поправляя очки. – Но у него есть причина ненавидеть меня. Ведь это я его создал, пытаясь воскресить моего первого сына. А когда я увидел, что у меня получился не человек, то испугался и бросил его… Эдварда и Альфонса же он ненавидит потому, полагаю, что с ними я провёл больше времени… - Или просто потому, что мы ТВОИ дети! – ухмыльнулся Эд. – Как бы там ни было, осторожность не помешает. - Я не могу предоставить нужную вам информацию, Джеймс, – сменил тему Гогенхейм. – Туле не очень-то доверчивые. Я не знаю, где они прячут свои документы. Но я уже говорил Эдварду и скажу ещё раз вам – у них есть информация, но проникнуть в другой мир они не смогут однозначно. Даже если на их стороне Зависть. - Было бы неприятно знать, что мои наработки всё ещё у них… - нахмурился Джеймс. – Но… - Но когда власть нацистов рухнет, их наработки будут либо уничтожены, либо забыты. Так бывает всегда, когда меняется власть, – таинственно улыбнулся Гогенхейм. – А существовать их режиму осталось недолго. - Вы об этом что-то знаете? Или это предположение? – спросил Стир. - Я видел многие войны во многих странах и в разные эпохи. Каждый раз происходит одно и то же. Не важно, по какой причине страна-агрессор начинает войну, но рано или поздно она сталкивается с другой страной, или даже группой людей, которые разрушат все её планы. Это было, есть и будет. От этого никуда не денешься. - Вы рассуждаете так, будто всё знаете, Гогенхейм. – Джеймс соединил пальцы рук и подался немного вперёд. – Это любопытно… - Я рассуждаю так, как свойственно человеку моего возраста, – мягко улыбнулся Гогенхейм. - Кстати, - перевёл тему Джеймс, положив на стол вечернюю газету, не отрывая при этом взгляда от Гогенхейма. – Я слышал, что вы двое подняли шум в Лондоне. - Это всё из-за меня! – Алиса подскочила с кресла. – Я попала в беду, а Эд и Стир пытались спасти меня… - Итак, теперь мы все в бегах… - усмехнулся Джеймс. – Не сказал бы, что это хорошо… - Значит, нам нужно торопиться! – прервал его Эд. – Эльза что-то говорила о книге, которую вы нашли. - Совершенно верно. Думаю, ты найдёшь её интересной. Джеймс встал и вышел из комнаты. Минут через пять он вернулся, неся в руках ветхий том, чудом не рассыпающийся на части. - Держи, - мужчина протянул Эду книгу. – Только аккуратно, ей не одна сотня лет. - Шутишь? – усмехнулся подросток. – Я много раз имел дело с таким антикваром. Итак, что у нас тут… Эдвард открыл книгу и уставился на пожелтевшие от времени, запачканные и истрёпанные по краям страницы. - Помощь с языком нужна? – спросила Эльза. – Или ты у нас ещё и лингвист? - Пока всё понятно… - Эд сосредоточенно водил пальцем по пыльным страницам, нахмурив брови и держа правую руку у подбородка. – В первой части идёт речь о философском камне. Я уже это читал в своем мире в изложении одного учёного, доктора Марко. Он упустил кое-какие детали, но в целом… Всё почти то же самое. Тот же состав, та же формула… Даже алхимический круг тот же… - И о чём там говорится? – с интересом спросил Джеймс. - Переведёшь? - Этого лучше не знать! – категорично ответил Эд и покосился на отца. - Думаю, если Туле кое-что знают, то и твоим друзьям не помешает знать правду, Эдвард, – рассеянно улыбнулся Гогенхейм. – Чтобы создать философский камень, - обратился он к остальным, - нужны живые люди. Причём, очень много. Я слышал, будто в ближайшее время они готовят ещё одну войну, и опять в неё будет втянута половина Европы. - Войны ради сырья для философского камня? - нахмурился Джеймс. – Массовое жертвоприношение? - Я этого не говорил! – пробурчал Эдвард. - А мы ведь только недавно в библиотеке обсуждали жертвоприношения у народа майя и гибель Атлантиды, – усмехнулся Стир. – И ты сам говорил, что, вероятно, они изобрели-таки философский камень. Вот значит на чём основаны твои догадки. Но приносить в жертву столько людей… - парень вдруг задумался. – Это же зверство… - Именно, что зверство! Но нет никаких доказательств, что всё это ради философского камня. Это другой мир, – прорычал Эд, всё ещё не сводя взгляда с отца. – Как бы там ни было, я не смог этого сделать! Не смог решиться на создание философского камня! Даже ради родного брата! Да и Ал не простил бы меня за такое! - Ты как-то слишком агрессивно смотришь на своего отца, малыш, – пропела Эльза. – Ты как будто винишь его в чём-то… Я права? - Эдвард не хочет говорить, но я сам скажу! – вздохнул Гогенхейм. – Я когда-то создал философский камень. Я совершил множество ошибок за свою… долгую жизнь… - Вы создали философский камень? – спросили все хором. - И сколько же длится ваша долгая жизнь? - переспросил Джеймс. - Около пятисот лет уже, – не смутившись, ответил Гогенхейм. – Но должен сказать, вечная жизнь – это не дар! Это проклятье! Это ужасно - жить дольше всех, пережить всех своих друзей и родных… Я ушёл в этот мир, чтобы у меня не было нового соблазна создать ещё один философский камень. - Ещё один? – Алиса в ужасе прикрыла рот руками. – Зачем нужен ещё один? - Сила камня со временем иссякает, – спокойно пояснил Гогенхейм. – Да и вообще, философский камень – это самообман! Я могу рассказать вам, как всё было. Гогенхейм вздохнул и начал свой рассказ. Эдвард недовольно фыркнул, давая понять, что и так всё знает. Но остальные слушали с большим интересом. Гогенхейм старался не упустить ни малейшей подробности из своей жизни. Когда речь зашла о Трише, Эд заметил слёзы в глазах отца и провёл по его плечу левой рукой. На Гогенхейма это подействовало ободряюще. Он благодарно посмотрел на сына и сжал его руку в своих руках. Заметившая это Эльза усмехнулась краешком губ. Все были в состоянии лёгкого шока после такой истории. - Моё тело стало разлагаться, - закончил рассказ Гогенхейм, обращаясь скорее к Эду, чем ко всем. - И я вынужден был уйти, чтобы не превратить жизнь Триши и ваши жизни в кошмар. - Так вот почему вы так любите душиться? – спросила Алиса. Гогенхейм кивнул в ответ. - Но ты всё ещё жив, – с трудом пробормотал Эд. – С таким же успехом ты мог бы жить с нами. - Я тоже это понял, – грустно улыбнулся Гогенхейм. – Когда я это осознал, я вернулся домой. И что я нашёл? Могилу Триши, сожжённый дом, и искалеченных детей… Это моя расплата, моё наказание за совершённые мною ошибки! Ты и Ал всё ещё расплачиваетесь за то, что некогда совершил я! - Мы расплачиваемся за СВОЮ ошибку, - с нажимом произнёс Эд. - Никто не заставлял нас воскрешать маму. Мы никого не хотели слушать. Это желание ослепило нас. За что мы и поплатились… - он обхватил левой рукой правую. - Хотя… - усмехнулся юноша. – Когда всё произошло я тоже во всём винил себя, а Ал пытался убедить меня, что мы оба виноваты… Поэтому я не хочу, чтобы ты изводил себя этими мыслями! - Так вот откуда у тебя эти протезы, – нахмурился Джеймс. – А что случилось с твоим братом? - Он потерял всё тело, а я левую ногу. Мне удалось прикрепить его душу к доспехам ценой своей руки. Теперь ты всё знаешь… - мрачно усмехнулся Эд. – Целью моей жизни было вернуть брату его тело. В результате, сделав это, я оказался здесь. - У тебя есть протезы? – удивилась Алиса. - Ага, – усмехнулся Эд, стягивая перчатку с правой руки. – Смотри, и ещё левая нога. - Так вот почему ты носишь перчатки… - вздохнула девочка, не сводя глаз со стальной руки Эда. – не любишь афишировать? - Пф… Было бы чем хвастаться… - фыркнул Эд. – Потерял ногу и руку по собственной глупости… Джеймс тем временем о чём-то думал и барабанил пальцами по подлокотнику дивана, на котором сидел. «А я не ошибся, этому мальчишке и впрямь пришлось через многое пройти… Оказался здесь, пытаясь вернуть к жизни брата… А что если… - Джеймс покосился на Эдварда, который в данный момент снова углубился в книгу. – Плата… Значит это его плата за то, что он вернул к жизни брата… Но тогда, что если… Судя по его энтузиазму, он ни о чём не догадывается… Но знает ли об этом его отец…» - Эд, там есть что-нибудь ещё? – спросил Джеймс спустя ещё несколько минут. - Много чего… Но я об этом даже не слышал, – юноша сосредоточенно провёл пальцем по пыльной странице. – Тут говорится о преобразовании пространства. Отец, - подросток поднял глаза на Гогенхейма. – Ты что-нибудь знаешь об этом? - Приходилось слышать, – уклончиво ответил мужчина. – Но это такой же сложный и опасный раздел алхимии, как и человеческая трансмутация. Это запрещённый раздел. - Если верить тому, что здесь написано, - продолжил Эд, – то выходит, что можно преобразовать пространство так, чтобы в нём появилась брешь. «Пространство исказится, появится временно-пространственная воронка… ». Напоминает то, что я читал о Бермудском треугольнике. Только эту воронку можно контролировать и настроить на любое место и время… А что если в таких аномальных зонах мы сможем использовать алхимию… - Это невозможно, Эдвард, – Гогенхейм пристально посмотрел на сына. – Это опасно! Вспомни, что случилось в прошлый раз, когда ты решил нарушить запрет! - У тебя есть другие идеи? – вспылил Эд. – Мы хоть что-то пытаемся найти, а ты только отметаешь в сторону все наши идеи! - Может, всё-таки стоит попробовать? – примирительно улыбнулась Эльза. – Мы с Джеймсом изучали подобные явления. В мире есть места, где пространство искажено. Например, Бермудский треугольник. Туда, конечно, лучше не соваться. Однако есть и другие места, менее опасные. Как бы там ни было, мы с Джеймсом ничего не потеряем, если не попадём в другой мир. Это наша мечта, но если она не осуществится, придумаем, как нам быть, а вот вы… - Мне тоже нечего терять, – вздохнул Гогенхейм. – Я делаю всё это только ради моих детей. И я не хочу, чтобы ты снова рисковал своей жизнью, Эдвард. - И всё же я хочу попробовать, - Эд поднял полный упрямства и решительности взгляд на отца. – Я не привык сдаваться. - Вижу, я тебе не указ… - вздохнул Гогенхейм. Поздно ночью, когда все уже отправились спать, Гогенхейм тихо вышел из небольшой комнаты, в которой они обустроились, на свежий воздух. Ночь была ясная, на небе светилось множество звёзд, а прохладный ветерок трепал его светлые волосы. «Триша любила смотреть на звёзды…» - с тоской подумал мужчина. Гогенхейм о чём-то задумался и не заметил, как к нему кто-то подошёл. Обернувшись, мужчина увидел Джеймса, держащего в руках небольшую шипящую керосиновую лампу. - Похоже, не одному мне не спится, – усмехнулся Джеймс, доставая из кармана сигару и спички. – Раз уж вы тут, я хотел бы кое-что узнать у вас. Я тут кое о чём подумал, пока вы спорили о том, кто из вас больше виноват в случившемся. Если я правильно понял все эти ваши алхимические штучки, то Эд пытался отдать свою жизнь, чтобы вернуть брата, так? Но вместо этого его забросили в этот мир. А значит, возвращаясь в свой мир, он снова рискует своей жизнью или жизнью своего брата. - Скорее всего… - уклончиво ответил Гогенхейм. – Не факт, что так и будет, но не говорите об этом Эдварду. Он не должен знать… - Не должен знать? – возмутился Джеймс. – Если я правильно сообразил, Эд заплатил цену за то, чтобы вернуть брата к жизни. И этой ценой стала не его физическая жизнь, но возможность жить рядом с братом. И если он вернётся домой, эта сделка, с позволения сказать, может аннулироваться, и либо Эд, либо его брат могут умереть! Я могу ошибаться, ведь я ничего не смыслю в этой вашей алхимии, но раз уж вы так беспокоитесь о преобразовании пространства, то как вас может не волновать вот этот факт! - Я знаю, что делать, – спокойно ответил Гогенхейм. – Когда придёт время, я поступлю так, как должен в такой ситуации поступить отец. – Гогенхейм слабо улыбнулся. – Я совершил много ошибок… Я не был ни хорошим человеком, ни хорошим мужем и отцом… Струсил, сбежал от семьи… Так что я отчасти виноват в бедах моих детей… И я хочу хоть что-нибудь сделать полезное для них… Главное, чтобы Эдвард ни о чём не догадывался. Иначе его начнут терзать сомнения. Кроме того он всё ещё обижен на меня и мою помощь может не принять. Я же уже давно всё для себя решил. - В таком случае остаётся надеяться, что ваши расчёты окажутся верными. Но я так же заметил, что вам не нравится то, что написано в той книге, которую мы нашли в заброшенном замке наших предков. - Это опасная затея. Она может стоить жизни вам всем. Допустим, мои опасения подтвердятся, но я не смогу помочь всей вашей компании. Это не в моих силах. Философского камня больше нет, он потерял свою силу. А создавать новый я не собираюсь. - Даже ради ваших детей? – усмехнулся Джеймс. - Именно ради моих детей я и не стану его снова создавать. Эдвард не простит меня за это, да и Альфонс тоже… А я не хочу умереть, презираемый своими детьми. А жить мне осталось недолго. Поэтому я и связался с Туле. Думал, смогу узнать, как вернуть Эдварда в наш мир. Но я там почти ничего не узнал. Эти люди просто используют таких, как я, но не посвящают их в свои планы. Но мне не нравится, что Зависть сейчас там, в моём облике. Он может навредить нам. Мужчины, ещё о чём-то беседуя, решили пройтись по округе, залитой лунным светом. Никто из них не видел странную тень, сидящую на развалинах одной из башенок замка. Зависть сидел на крыше замка и слушал разговор двух мужчин. «Ммм… Значит, если Стальной вернётся в наш мир, он умрёт… Какая прелесть. Значит, мне нет смысла пока что убивать тебя, Гогенхейм. Ты ещё помучаешься перед смертью, – гомункул облизал губы и хищно осклабился. – Ну что же, я прослежу за вами, ибо от этих идиотов из Туле мало толку. Зря только принимал внешность этого ничтожества Гогенхейма. Однако я рад, что потрепал ему нервы… Ну да ничего, ты ещё вспомнишь обо мне, когда твои ненаглядные сыновья погибнут!» *** В Ксенотайме уже который день подряд дождь лил как из ведра. Гром грохотал с такой силой, что дрожали окна. Улицы превратились в сплошную грязь, и по ним сложно было пройти. Все жители шахтёрского городка сидели по своим домам. На станции не было никого, кроме двух подростков под огромным чёрным зонтом, которые явно кого-то ждали. Наконец к станции грохоча подъехал поезд. Из первого вагона вышла девушка со светлыми волосами. Одета она была в джинсы и красную майку. В руках у неё был пёстрый зонтик. Следом вышел мальчик. Его взлохмаченные чёрные волосы не скрывали недовольный и насторожённый взгляд, а стальные рука и нога поблёскивали от вспышек молний. - Винри, наконец-то! – Ал схватил Анжу под руку, и они вместе двинулись к краю платформы стараясь поместиться под зонтом. – А он тут что делает? – мальчик пальцем указал на Гнева, который, рыча, сверлил его взглядом. - Я уговорила его помочь нам найти Эда, – улыбнулась Винри. – Гнев не такой уж плохой. Ну же, иди под зонт, незачем мокнуть! - она схватила гомункула за руку и подтянула ближе к себе. – Ты, я вижу, тоже не один. Я Винри, - девушка протянула руку спутнице Ала. - Анжу, – девочка тоже протянула руку. Взгляд её задержался на Гневе. – А ты… - Гнев! – недовольно фыркнул гомункул. – И я не человек! - Я это заметила, – равнодушно ответила девочка. – Но это для меня ничего не значит. - Вы давно нас ждёте? - Нет, всего полчаса. Наш поезд тоже недавно прибыл, – ответил Ал. – Однако я не ожидал, что будет такая гроза. Все дороги развезло. Я позвонил со станции в дом Трингамов по телефону, что дал полковник, и мальчик по имени Флетчер сказал, что его брат подъедет за нами. - Ты написал в письме, что здесь живёт кто-то, кто может нам помочь. - Да. Я рассчитывал найти Нэша Трингама. Но трубку взял его сын. Сказал, что их отец исчез много лет назад. И ещё, когда я представился, он сказал, что мы знакомы… - Совершенно верно, – раздался сзади приятный мужской голос. Вся компания обернулась и увидела стоящего сзади высокого юношу со светлыми волосами, волной спадающими ему на лицо, и голубыми глазами. Одет он был в чёрные брюки на подтяжках и белую рубашку. Чёрный зонт в его руках был местами изодран ветром. - Рассел Трингам, – представился юноша. – Полагаю, ты и есть Ал? – взгляд юноши задержался на мальчике. – Я-то тебя другим помню… - Ага, я раньше был огромным доспехом, – улыбнулся Ал. – Моя память немного пострадала, и я тебя не помню. Но твоё лицо кажется мне знакомым. Я вышел на вас через полковника Мустанга. Он рассказал мне о вашем отце, Нэше Трингаме. - Жаль, что ничего не помнишь. Я бы хотел расспросить тебя о ваших приключениях. Ну что ж, поехали к нам домой. Примерно через двадцать минут вся компания, промокшая и замёрзшая, зашла в небольшую прихожую дома Трингамов. Домик был небольшой, но, как сказал по дороге Рассел, им с братом вполне хватает. Ребята уселись в гостиной, и Рассел удалился на кухню. - Ал! – по лестнице спустился мальчик лет тринадцати. – Вижу, ты всё-таки вернул себе тело. А ты немного младше, чем я думал. Ты же ровесник Рассела, вроде. А Эд на год вас старше… - Ага, но тело вернулось таким же, каким его у меня забрали. Так что мне снова одиннадцать… - усмехнулся, в который раз, Ал. – Но это ничего не значит. Я приехал спросить вас о красном камне. Ваш отец занимался его исследованием… - Но наш отец ушёл много лет назад, – пояснил Флетчер. – Это случилось после того, как по его вине заболели люди из деревни. От красной воды идёт ядовитое испарение. Он забрал все свои разработки и ушёл, чтобы военные не смогли его найти. - Ага… - вздохнул Ал. – Я не помню, что было во время нашей встречи в этом городе. Я уже говорил Расселу о потере памяти. Но исследование красного камня продолжается тут? И как относятся к этому жители? - Нормально относятся, – Рассел вернулся в гостиную с чашками чая и печеньем. – Мы построили специальную защитную стену вокруг нашей лаборатории. Так что никто больше не пострадает. - А ваши исследования? – спросила Винри. – Как они продвигаются? Помню, Эд что-то рассказывал мне о вас, уже давно… - Кстати, а почему его не видно? – усмехнулся Рассел. – Я бы тоже хотел кое-что спросить у него. - А ты разве не знаешь? – удивилась девушка. – Эд пропал полгода назад. Мы все его ищем. Именно для этого Алу и понадобился красный камень. Он хочет кое-что выяснить… - Эд пропал полгода назад? – удивился Флетчер. – Примерно тогда мы виделись последний раз… Что с ним случилось? Последний раз мы видели его в Централе и дали ему карту подземного города. Он тогда выглядел таким измученным и уставшим… - Да, – грустно вздохнул Ал. – Братик отдал свою жизнь за меня, а сам исчез. Но я чувствую, что он жив. Но никто не знает, где он… И мы пытаемся его найти. - Исследование красного камня не стоит на месте, – задумчиво начал Рассел. – Нам удалось вырастить довольно большой камень. Он намного мощнее, чем та мелочь, что была у нас раньше. Конечно, с философским камнем не сравнится, воскрешать не может и золото делать тоже. Но может исцелять тяжёлые болезни. Да и силу алхимиков увеличивает намного больше. Кроме того мы обнаружили одно свойство красного камня – магнитное излучение. Чем больше камень, тем больше это излучение. Оно не вредное, но в его близи… - Стрелки часов и компасов сходят с ума… - закончил Ал. – Это то, что я хотел узнать. Значит, красный камень всё-таки обладает этим излучением. Нужно сравнить его с аномальной зоной в подземном городе. Не знаю, поможет ли это, но стоит попробовать. И ещё, Гнев, - обратился мальчик к гомункулу. – Может, ты всё-таки расскажешь нам что-нибудь о Вратах? Ты же был там, ты знаешь, что находится за ними. Я знаю, что у тебя есть причины ненавидеть и меня, и Эда, но… - Гнев, мы же уже говорили об этом, правда? – Винри положила руку на плечо гомункула. – Ты же помнишь, что сказала тебе Изуми… - Я на память не жалуюсь… - сердито проворчал Гнев. – Но я не могу сказать вам ничего особенного. Я был там, но не осознавал, где нахожусь. Я видел странные штуки, летающие по небу и управляемые людьми, паровые машины и ещё много что, чего я не видел пока ни в одном городе. А я почти весь Аместрис исходил за эти полгода. И Стальной явно где-то там. - Так я и знала… - прошептала Анжу. – Он действительно существует… - Что существует? – не понял Ал. - Другой мир, – так же тихо прошептала Анжу. Я читала об этом. - Читала? – переспросила Винри. - Да, в книгах, что хранит мой отец в закрытом сейфе. Я его вскрыла и прочитала лежащие там книги. - Значит Гнев сказал правду? – удивился Ал. - Да, я уже говорила тебе, что всё, что создано нашим воображением, должно где-то существовать. А значит, существует не один, а множество других миров. Некоторые существовали изначально, а некоторые создали мы сами. И Эд, скорее всего, в одном из них. Нужно только понять, в каком именно… Я кое-что прихватила из дома, прежде чем мы уехали. Анжу встала с дивана и подошла к своему чемоданчику. Открыв его, девочка достала большую книгу в атласном красном переплёте с огромным знаком на обложке. - Это же знак Фламеля! – Ал взял книгу и провёл пальцами по чёрному символу. – Нам его показала учитель Изуми, когда мы занимались с ней алхимией. У неё был такой знак на груди, - мальчик задумался, что-то припоминая. – У братика такой знак был на плаще, и ещё он был на плече моих доспехов… - Это знак из другого мира, – пояснила Анжу. - В этой книге об этом написано. Это автобиография того самого Фламеля. Он был родом из другого мира, но переселился сюда. Если вкратце, то он создал философский камень в том, другом мире. А затем с его помощью унёс из того мира энергию, дающую возможность применять алхимию на практике. Я давно читала об этом, но не была уверена, что это правда. Там есть много сомнительного. Но теперь, когда Гнев сказал, что видел в тех Вратах другой мир, я понимаю, что это действительно правда. - Анжу, – спросила Винри, вырвав девочку из её мыслей. – Ты что-то сказала о том, что мы сами создали некоторые миры. Что ты имеешь в виду? - Всё очень просто, – спокойно пояснила Анжу. – Каждый раз, когда мы стоим на перекрёстке своей судьбы и вынуждены сделать выбор, нам дано выбрать только что-нибудь одно. Но остальные варианты, которые предлагает нам судьба никуда не исчезают. Например, ты каждый день ходишь гулять по одной, более короткой дороге. Но существует и другая, более длинная дорога. В один день ты можешь решить прогуляться и пойти по длинной дороге. И внезапно узнаёшь, что на короткой дороге произошло убийство. И пойди ты в этот самый день той дорогой, тебя могли убить. Но в тоже время, пойдя более длинной дорогой ты тоже не знаешь, что встретишь на своём пути. Может, тебя убьют именно на ней. А может ты встретишь человека, который изменит твою судьбу. И не пойдя по этой дороге в этот день, ты могла его не встретить. Вот уже несколько вариантов развития событий. И несколько отдельных миров, в каждом из которых это событие произошло по-своему. - То есть, может существовать мир, где мы с братиком не пытались воскресить маму, и ничего этого не произошло? – грустно спросил Ал. - Да, – кивнула Анжу. – Но так же есть мир, где вы оба погибли во время трансмутации человека. Есть мир, где ваша мать осталась жива. И есть ещё много подобных миров. Это всё миры, существующие внутри одной реальности. Но есть и другие реальности. Которые отличаются от нашей. Где нет Аместриса, нет алхимии, нет никого из нас. Причём есть миры как похожие на наш, так и сильно от него отличающиеся. - Значит, вот что хотел сказать твой отец в обмен на молчание и послушание? Так? - Да, – кивнула Анжу. – Но отец изучает это с другой целью. Наша семья многие века следит за тем, чтобы никто не узнал о преобразовании пространства. И отец боится, что Эд мог нарушить равновесие между пространствами и если он вернётся, может настать конец света. Я же чувствую, что всё обойдётся. Не знаю как это объяснить, но моя интуиция меня никогда не подводит. Но отцу без толку что-то доказывать – он фанатик своего дела. Ради соблюдения баланса он готов пойти даже на убийство. Поэтому я и поехала с тобой. Я не одобряю его методы. - Если Эд в одном из этих миров, – сказал Рассел, откидывая назад чёлку. – Уйдёт много времени, чтобы вычислить в каком именно. Да и как его вычислить-то? - Я сама ещё не всё знаю, – задумчиво ответила Анжу. – Но если вы говорите, что у красного камня есть магнитное излучение, то Эда можно было бы вычислить по этому магнитному излучению. Но я так понимаю, что красного камня у него нет. - Часы! – вдруг вскочил Ал. – У него же есть часы государственного алхимика! - А это тут при чём? – удивилась Винри. – Они же серебряные. Серебро не излучает такого мощного магнитного поля. - Зато серебро – это единственный металл, который принимает в себя чужеродную энергию! – победоносно хлопнул кулаком по ладони Ал. – Я только что вспомнил! Военный по имени Арчер подложил в часы Эда горсть красных камней. Когда Шрам сделал меня философским камнем, камни находившиеся в часах впитались в меня, как вода в землю. Эд испугался и выкинул часы. Но я их поднял… А когда братик… когда я пытался вернуть его, я вложил эти часы ему в карман… И если Эд сейчас в другом мире, то часы должны быть у него. Я так думаю… Я не уверен… Но за это можно зацепиться. - Хорошо, если так и есть, – Анжу дотронулась пальцем до подбородка и о чём-то задумалась. - Странно, – Ал вдруг о чём-то задумался. - Я вдруг вспомнил Арчера и Шрама. Хотя ещё пару минут назад не знал даже кто они такие… И эти события… Я совсем не помнил этого… - Ал, как здорово, к тебе стала возвращаться память. – Винри подскочила к мальчику и заключила его в объятия. – Я так рада, что ты начинаешь вспоминать прошлое. - Да я тоже рад, – улыбнулся Ал. - Мне было так грустно осознавать, что я забыл эти четыре года. Ведь они так важны для меня и для братика. Но когда Эйвери упомянул Такера, моя память стала понемногу возвращаться. Видимо от шока, ведь с этим именем связаны такие ужасные воспоминания. *** В это время Эйвери сидел за столом в своём кабинете и смотрел на фотографию своей семьи. «Простите меня, но я не могу этого сделать… - думал мужчина. – Я не десятилетний мальчишка, как эти братья, чтобы не учесть последствий. Но я не уследил за Анжу. Должно быть, она уже всё рассказала Альфонсу».