Разбитые Души

      Вот уже две недели, как Разведкорпус был объявлен вне закона, неделя, как Особый отряд капрала Ривая оборудовал себе убежище в одном из заброшенных домов лесничего и уже два дня как пропал патруль из двенадцати последних Разведчиков, которых послали изучить территорию вокруг укрытия на предмет наличия солдат из полиции, которые сейчас прочесывали территории чтобы найти "предателей". - Они уже должны были вернуться - задумчиво сказал Ривай, проводя пальцем по лежащей перед ним карте, на которой был отмечен маршрут патруля и не обращая внимания на стоящих с ним в одной комнате Йегера и его друзей. - Может их поймала полиция? - взволнованно спросил Армин, обращаясь скорее к самому себе, чем к капралу, не отрывая взгляда от лежащей перед Риваем карты маршрута. - Может они вышли на наш след... - Херня, - ответил капрал, прерывая реплику юноши и поднимая взгляд на троицу. - Нас они смогут найти только в том случае, если вы сейчас хором начнете горланить строевые песни. И то не факт. - Так давайте отправим несколько человек на поиски! - воскликнул Эрен, делая шаг вперед, словно вызываясь идти добровольцем. - все же лучше, чем сидеть в неведении! - Не лучше, Йегер, - спокойно ответил капрал, снова опуская взгляд и утыкаясь в бумаги, лежащие на его столе, - Нас и так преступно мало, терять еще кого-либо мы не можем. - Так я и не говорю отправляться туда полным составом! - горячо возразил юноша, не обращая внимания на Армина, который пытался заставить Эрена замолчать. - Двух-трех людей вполне хватит! - Йегер, - холодно сказал Ривай, не отрываясь от бумаг, - Только попробуй выйти из этого дома и я лично тебе голову откручу. - Но... - начал было Эрен, однако тут он был прерван Сашей, которая влетела в кабинет капрала и, тяжело дыша, сказала: - Капрал Ривай, сэр! - отдав честь и не дожидаясь ответной реакции, девушка выпалила: - Дозорными были замечены.... - Патруль? - закончил за девушку вскочивший, словно разжатая пружина, Ривай. - Его... Его остатки, сэр, - невесело поправила капрала Саша, в глазах которой мелькнула грусть.       Когда девушка произнесла эти слова, лицо Ривая не изменилось, однако Микаса заметила, как капрал скомкал лист бумаги, который до того держал в правой руке. - Сколько? - стальным голосом спросил мужчина, впиваясь глазами в мгновенно сжавшуюся от такой реакции Брауз. Боясь озвучит цифру, Саша молча стояла, не смея сдвинуться с места. - Я задал вопрос, солдат, - сказал Леви настолько холодным тоном, что Эрену показалось что температура в кабинете упала на пару градусов. Сашу била крупная дрожь. - О-о-о-один... - заикаясь, выдавила Саша, одним словом погружая кабинет в звенящую тишину.       Еще никогда тишина так не оглушала, еще никогда она так не била по ушам, как тогда в том кабинете. Эрен не видел выражения собственного лица, однако считал что оно не сильно отличалось от выражения лица Армина, на котором читался шок и неверие. Неверие в отношении того, что последние Разведчики, которые не угодили за решетку, погибли неизвестной смертью внутри стен. И только лицо Ривая, словно восковая маска, осталось неизменным, хотя Эрен готов был поклясться, что на мгновение в глазах капрала погас огонек жизни, оставив их мертвыми, словно глаза умершей рыбы. Однако потом он вновь зажегся и мужчина спросил: - Где он? - Когда его заметили, он был в полукилометре от нашего укрытия. Мы тут же направили людей на перехват. - ответила Саша, немного взяв себя в руки. - Дозорные говорили, что он сильно ранен. - Да что ты говоришь? - раздраженно спросил Леви и, отбросив скомканную бумагу, быстрым шагом пошел к двери. Остальные молча последовали за ним. ***       Выйдя из здания, Леви стал свидетелем того, как во дворе их "укрытия" столпился весь особый отряд Ривая, которые молча смотрели на двух всадников, которые въезжали во двор. У одного на руках был окровавленный юноша в порванной форме, УМП которого был разбит в хлам, а клинки были либо сломаны, либо отсутствовали. - Нужен медик! - крикнул один из всадников как раз в то время, когда из дома выбежали два солдата с носилками. Глядя на то, как юношу кладут на носилки и несут в дом, Ривай услышал у себя за спиной: - Это.... Кирштейн? - Кто? - спросил Ривай, резко разворачиваясь и глядя на Эрена глазами голодного волка: - Как, ты сказал, его зовут? - Кхем... Это Джин Кирштейн, - запнувшись, ответил юноша, боясь смотреть в глаза капралу. - Он... Учился с нами... - Что ты там мямлишь?! - рыкнул Леви, однако тут на выручку Йегеру пришли его друзья. - Джин Кирштейн, - повторила за Эреном Микаса, не отрывая холодного взгляда от капрала. - До поступления в Разведывательный отряд учился с нами. - Был одним из десяти лучших курсантов, - продолжил Армин, пытаясь хоть как-то успокоить своего начальника, - Он наш друг.       При этих словах Армин поймал на себе удивленный взгляд Эрена, однако не придал этому значения, полностью концентрируясь на капрале. Судя по тому, как изменилось лицо Ривая, он услышал только последние слова, поскольку отвернувшись от них, чтобы еще раз посмотреть на тяжело раненного юношу, которого в этот момент проносили мимо них, он сказал: - Друг, говорите? Ну тогда пойдете вместе со мной. ***       Следуя за Риваем и медиками, Армин все гадал, что же произошло с патрулем и почему единственный выживший выглядит так, словно его Титаны пожевали. "А что если.... Нет, невозможно. Мы же внутри стен!" - думал Армин, когда носилки с Кирштейном внесли в одну из немногих свободных комнат и уложили его на кровать. - Приведите его в сознание, - приказал капрал медику, который начал хлопотать над бессознательным телом юноши. - Не могу, да и не стал бы, - грубо ответил медик, не отрывая взгляда от Джина и осторожно ощупывая его на наличие переломов. - Парниша при смерти. Если сейчас попытаться привести его в сознание, то он может умереть.       В этот момент доктор неаккуратно надавил на что-то, в результате чего Джин начал кашлять кровью. Глаза Кирштейна открылись, однако он определенно не видел никого в комнате, поскольку пробормотав что-то нечленораздельное, попытался подняться с кровати. - Куда?! А ну лежать! - рявкнул медик, аккуратно, но твердо возвращая юношу в горизонтальное положение. - Герой, мать-перемать! Ты сейчас вообще должен тихо посапывать в нежных объятиях болевого шока! - М-м-микаса... - тихо, но отчетливо произнес Джин, предпринимая очередную попытку встать.       Глаза девушки расширились от удивления, когда она услышала это. Сделав маленький, почти незаметный шаг в сторону кровати она остановилась, потому что тут в разговор вступил Ривай. - Подождет твоя Микаса, - ответил Ривай, наклоняясь к лежащему юноше. - Кто сделал это с тобой, солдат? Кто напал на вас? - Итить-колотить! Допрос? Сейчас? Вы серьезно?! - взвился медик, однако Леви жестом прервал его гневную тираду. - К-к-капрал? - удивленно спросил Джин, окончательно дезориентированный и обессиленный. - Это... вы? - Да, Кирштейн. Что случилось с вами? Кто на вас напал? - напряженно и еще более настойчиво спросил Ривай. - Это... была бойня... - с трудом проговорил Джин, кашляя кровью на каждом слове. - Они... перебили... всех... - Кирштейн! Не смей тут отключаться! - чуть ли не крича приказал Леви, вцепившись в деревянное изголовье кровати и горгульей нависая над бедным юношей. - Кто на вас напал? Кто?! - Т-т-т... - начал было Джин, однако тут же был прерван очередным приступом кровавого кашля. Жизнь медленно уходила из него. - Кто?! - рявкнул капрал и тут же услышал за своей спиной голос, которых холодно сказал: - Прекратите. Вы его убиваете.       Оглянувшись, Леви увидел стоящую рядом с ним Микасу, которая смотрела на капрала с нескрываемым презрением и холодной злобой в серых глазах. На секунду вновь воцарилось молчание, которое прервал лежащий на уже пропитавшихся кровью простынях Джин, которому голос Микасы дал силы произнести одно, самое важное для Ривая, слово: - Титаны. - после этого, окончательно обессилевший юноша потерял сознание. Дыхание его стало прерывистым, рваным. Грудь, обхваченная пропитанной кровью форменной рубашкой, тяжело вздымалась, а руки конвульсивно сжимали простынь, словно в поисках рукояти меча. - Ну что, довольны? - пробурчал медик, плечом оттесняя Ривая и Микасу от тела Кирштейна и начиная смывать кровь с его лица. - Вы все еще здесь? Выметайтесь. Все. - Жить будет? - спокойно спросил капрал, словно не он только что довел юношу до потери сознания. - Скорее всего будет, но не благодаря вам. Медленно кивнув, Ривай развернулся и молча вышел из комнаты, по пути захватив неразлучную троицу.       Оказавшись в коридоре, Ривай обернулся к Эрену, Микасе и Армину и сказал им: - Все, что вы там услышали - никому ни слова. Если слова Кирштайна не были вызваны предсмертным бредом, то это может означать только одно. - Стена Роза была пробита, - закончил за капрала Армин, содрогаясь, когда Леви смерил юношу своим коронным ледяным взглядом. - Я вроде бы не давал разрешения себя перебивать, - заметил Леви, однако Микаса тут же поспешила убедить его в обратном, спрашивая: - Зачем вы пытали его? Не могли подождать, пока ему полегчает? Ривай удостоил Микасу задумчивым взглядом, взвешивая все за и против и, решив не смягчать удар, ответил: - Ты видела его состояние, Аккерман. Твой парень может до утра не дожить, а информация, которой он обладает, критична для нас. Тут виден классический случай того, как смерть одного может спасти жизни многих. Уверен, он тоже это понимает. И если бы мне пришлось выбирать, запытать его до смерти сейчас или потерять все и вся через несколько дней, то я бы без колебаний выбрал первое. Сказав это, капрал Ривай развернулся и пошел в свой кабинет, обернувшись только один раз, чтобы сказать: - Передайте остальным, что я назначил дежурство возле его кровати. Уверен, он нам еще не все рассказал, так что нельзя дать ему умереть. Порядок дежурства определяйте сами, но если Кирштайн умрет, то я буду знать, с кого спросить. - Ублюдок, - тихо сказала Микаса, когда Ривай скрылся в своем кабинете. - Высокомерный, хладнокровный коротышка. - Микаса! - испуганно и удивленно воскликнул Эрен, однако девушка его не услышала, развернувшись и пойдя в противоположную кабинету Ривая сторону. - Да что это нашло на нее? - спросил юноша у Армина, который посмотрел на Йегера как на умственно-отсталого перед тем как сказать: - Эрен, ты... Впрочем, не важно. Я без понятия, что с Микасой, но нам стоит сообщить остальным о дежурстве. - Точно, ты прав. ***       Бывшие кадеты 104 корпуса были подавлены новостями о состоянии Жана, однако без колебаний согласились подежурить рядом с ним. - Я пойду первый, - сказал Конни, прерывая Эрена на полуслове и уверенно направляясь к двери, которая вела в комнату раненого юноши. - Да не сейчас, дурья твоя голова! - крикнул Эрен, хватая низкорослого парня за воротник рубашки и оттаскивая от двери. - Там сейчас наш штатный медик колдует. - А, вот оно что, - сказал Конни, и, стыдясь своего порыва, смущенно почесал затылок со словами: - Мог хотя бы предупредить, чего орать-то сразу? - Да каким вообще боком я виноват остался?! - взвился Эрен, однако тут же получил подзатыльник от Саши, которая стояла за спиной юноши. - Да за что?! - Хватит вопить, Эрен, - строго сказала девушка, упирая руки в бока и пытаясь казаться внушительной. - И так все на нервах, а тут еще ты выступаешь. - А где Микаса? - неожиданно спросил Армин, одновременно не давая Йегеру шанса нагрубить девушке и меняя тему разговора в менее опасное русло. - А мне почем знать? Я ее не видел с тех пор, как она психанула, - устало ответил зеленоглазый юноша и добавил: - Короче, все. Я пошел спать. - А я пойду поищу Микасу. Она, должно быть, снаружи, - сказал Армин и, получив одобрительное мычание со стороны своего друга, вышел из общего зала и вернулся к комнате Жана, чтобы пойти по следам девушки.       Правда возле двери в комнату Жана Армин заметил двух мужчин. Одним из них был капрал Ривай, другой - тот самый медик, который штопал Кирштейна. Перчатки на руках у медика были испачканы кровью. Понимая, что его появление осталось незамеченным, Арлерт быстро осмотрел прямую кишку коридора и, понимая что спрятаться не получиться, занял самый темный участок коридора и, понадеявшись на скрывающий его мрак, начал подслушивать. - Насколько тяжело он ранен? - услышал юноша Ривая, который старался говорить как можно тише, видимо, чтобы не привлекать лишнего внимания. - Критическое состояние, - вполголоса ответил медик, - Я сделал все что мог, но... Капрал, у него переломаны все ребра, проломлен череп и обширное внутреннее кровотечение. Кровотечение я остановил, но дни его сочтены. Все, что мы можем сейчас сделать - лишь продлить его мучения.       На секунду в коридоре стало настолько тихо, что Армин мог слышать биение собственного сердца, которое ему казалось оглушительным. Словно издалека, юноша слышал, как копошатся остальные разведчики в главном зале, однако прямо здесь и сейчас молчание правило балом. - Проклятье, - еще тише, почти шепотом, сказал Леви, разрывая невесомую паутину молчания, которая окутала весь коридор. После некоторых раздумий, он ответил: - Сделай все, чтобы задержать его в этом мире. Не позволяй ему умереть. - Милосерднее было бы прекратить его страдания, - печально качая головой, проговорил мужчина в окровавленных перчатках. - За что вы его так? - Это не наказание, - спокойно ответил Леви, не отрывая взгляда от двери в комнату раненого. - Это... подарок. - Что? - Если то, что я прочитал в его личном деле - правда, то он не захотел бы так умирать. Держите его до последнего. - Капрал, никто не хочет умирать... - начал было медик, но низкорослый лидер Особого отряда не позволил ему закончить. - Это приказ, - холодно оборвал медика Леви и, резко развернувшись, стремительно пронесся мимо сжавшегося в комок Арлерта, который в тот момент молился всем стенам чтобы его не заметили.       Медик, недовольно покачав головой, вернулся в комнату Жана, оставив Армина в одиночестве посреди полумрака коридора. В голове юноши эхом отдавались слова медика. "Джин... Ты не можешь..." - думал Армин, чувствуя что его глаза становятся предательски влажными. Не позволяя себе заплакать, юноша, вспомнив цель своего путешествия, направился ко входной двери. Выйдя из дома, Армин тут же наткнулся на Микасу, которая сидела на ступенях крыльца и смотрела в землю, думая о чем-то своем. - Микаса, - тихо сказал юноша, осторожно касаясь ее плеча, - Ты как? - В порядке, - коротко ответила девушка, не отрывая немигающего взгляда от земли. - Спасибо за заботу. - Тебе не стоит сидеть здесь одной, - снова попытался достучаться до девушки Армин. - Пошли в дом. - Армин, ответь мне на один вопрос, - сказала Микаса, игнорируя все то, что сказал Арлерт. - Только... Будь откровенен, ладно? Не видя иного способа затащить упрямую девицу в дом, Армин глубоко вздохнул и присел рядом с Микасой. - Конечно, - как можно мягче ответил юноша. - Джин... Кирштейн... Ты думаешь он выживет? - озвучила свой вопрос девушка, впервые за сегодняшний вечер глядя прямо Армину в глаза. - Только не ври. - Я... я... Микаса, - начал было Армин, не имея сил взглянуть в глаза девушке и рассказать ей то, что он подслушал. Слова вставали в горле, когда он пытался сказать хоть что-нибудь, пока он наконец не смог выдохнуть: - Я не знаю. - Я тоже, - грустно кивнула головой Микаса и, встав со ступеней, молча пошла ко входу. Вспомнив про дежурство, Армин тут же крикнув вслед уходящей девушке: - М-микаса! Леви приказал... - нет, не то, - мы с ребятами решили организовать ночное дежурство возле Жана. Ты тоже можешь... если хочешь, конечно... - Хорошо, - не оборачиваясь ответила девушка, держась за ручку двери. - Запишите меня последней. - Л-ладно , - пробормотал Армин, однако дверь за девушкой уже закрылась. " Что же мне делать?" - отчаянно подумал Армин, пряча лицо в ладонях и всхлипывая. Он уже жалел, что услышал разговор капрала и медика. "Что?" ***       Бинты, которыми была обхвачена мерно вздымающаяся грудь юноши уже успели порозоветь от его крови, несмотря на то что были только что наложены. Исцарапанные руки спокойно лежали, уже не пытаясь схватить рукоять несуществующего меча, а голова была наполовину закрыта тугими переплетениями бинтов, которые закрывали все волосы и один глаз юноши. Открытая часть лица была невероятно, практически мертвецки, бледной. Одного взгляда на эту картину хватило, чтобы Конни и Эрен поняли, насколько плох был их друг. - Жан, ты это... держись, - сказал Конни, присаживаясь рядом с кроватью раненого. - Ты у нас сильный. Выкарабкаешься. - Да... - хрипло сказал Эрен, поддерживая слова Конни и обращаясь к лежащему без сознания Кирштейну, - Давай выздоравливай, морда лошадиная. На этих словах голос Йегера сорвался и юноша умолк. Спустя пару секунд Эрен смог-таки выдавить из себя слабый шепот: - Если ты умрешь, я тебе этого не прощу. Тут их разговор был прерван медиком, который подошел к двум парням и сказал: - Следите за ним, не смыкая глаз. Если сильно устанете, то пускай один спит, а другой смотрит, потом поменяетесь. И не доводите себя до истощения, мне тут одного раненого за глаза хватает. Все ясно? - Так точно, - тихо сказал Эрен, не отрывая взгляд от искалеченного тела Кирштейна. - Можете не беспокоиться.       Молча кивнув, мужчина вышел из комнаты, оставив трех парней. Через час бодрствования и тяжелого молчания, Эрен услышал тихий всхлип со стороны Конни. Повернув голову в направлении звука, Йегер увидел, что Конни смотрит широко раскрытыми глазами на лежащего Кирштейна и кусает свой кулак, не давая себе заплакать. - Черт побери, Эрен, - сказал Конни, переведя взгляд на Эрена. - Они же нас не дежурить поставили. - О чем ты, Конни? - непонимающе спросил Эрен, наблюдая как в уголках глаз Конни начинают появляться слезы, которые бритоголовый юноша тут же смахнул. - Ты чего? - Это липовое дежурство... - начал Спрингер дрожащим голосом, разглядывая розовые бинты Жана. - Организовано чтобы мы... попрощались. - Попрощались? - переспросил Эрен, не сразу понимая о чем говорит низкорослый разведчик. Однако постепенно картина в голове Эрена прояснилась, когда он снова посмотрел на бинты Кирштайна, которые определенно стали намного ярче, чем были час назад. - Ты думаешь... он не справиться? - тихо спросил Эрен у Конни, который тихо завыл, когда услышал эти слова. - Я хочу, чтобы он жил, - расклеиваясь на глазах, сказал Конни. В уголках его глаз вновь блестели слезы, однако теперь юноша их не стирал. - Я этого очень хочу, но... Эрен, ты только посмотри на его лицо... Да еще эти бинты...       Эрену не было нужды еще раз смотреть на своего товарища, чтобы понимать, почему Конни не мог смотреть на смерть Жана. Одно дело - быть убитым во время боя, когда смерть придет быстро и незаметно, когда последнее, что ты увидишь - это небо, а все, что останется после тебя - это твое мертвое тело, которое похоронят или сожгут. И совсем другое - наблюдать, как человек, который не раз спасал твою жизнь и всегда помогал тебе, сейчас медленно умирал, словно догорающая свеча и при этом не было ничего, что могло бы спасти его. Абсолютно ничего. - Конни - сказал Эрен, подходя к содрогающемуся в немых рыданиях парню. - Иди в казарму. Выспись. Тебе сейчас очень тяжело. - Но дежурство... - начал было Конни, однако Эрен прервал его словами: - Я сам подежурю. Кроме того, через пару минут как раз должны прийти Хистория и Имир. Так что давай, иди. Конни судорожно кивнул и направился к двери, спотыкаясь на каждом шагу, словно слепой. Нащупав ручку двери, юноша вывалился из комнаты, оставляя Эрена и Жана наедине. - Что ж ты с людьми творишь, Кирштейн, - печально качая головой, сказал Эрен и тяжело упал на свое место и продолжил свой молчаливый дозор, вспоминая их первое знакомство. - Помнишь, как ты на меня наехал тогда, в нашу первую встречу? - устало улыбаясь, сказал Эрен, прокручивая у себя в памяти их первый диалог. - Джин, выживи, ублюдок. Я умоляю тебя. Я... я попрошу Микасу сходить с тобой на свидание, черт побери! Только не умирай.       Увлеченный воспоминаниями, Эрен и не заметил, как его глаза закрылись и он провалился в тяжелый сон без сновидений, в котором не было ничего, кроме клубящейся тьмы и криков его товарищей. *** - Эрен! Эрен, просыпайся! - услышал Эрен сквозь сон, однако он никак не реагировал на голос, пока кто-то не начал его трясти. Тогда Эрен с ужасом понял, что он заснул на дежурстве и широко раскрыл глаза, в которые тут же ударили первые рассветные лучи. - Эрен! Ну наконец-то! - закричал Армин, с глазами, полными ужаса. - Где Джин?! - Что значит где? - переспросил все еще сонный Йегер, переводя взгляд на кровать, на которой лежал тяжелодышащий Джин. Вернее, не лежал. - Мать вашу, где Джин?! - завопил Эрен, мгновенно стряхивая остатки сна и вылупляя глаза на пустую кровать, на которой все еще лежали простыни с розоватыми пятнами - все, что осталось от Джина. - Ты не знаешь? - ахнул Армин, глаза которого расширились от удивления. - Как... Как ты не уследил?! - Я... должно быть заснул, - убито произнес Эрен, с ужасом понимая, что натворил. Схватившись за голову, он начал кричать: - Не стоило отпускать Конни и оставаться одному!!! Медик же говорил, чтобы мы ни в коем случае не засыпали! Это все моя вина! - Эрен... - попытался сказать Армин, однако Йегер не слышал его, схватившись за голову. - Эрен, помолчи! Мы должны найти Джина! - Как? - тускло спросил Эрен, устало садясь на кровать Кирштейна. - Он может быть где угодно сейчас. - Не где угодно, - заверил его Армин, ложа руку на плечо сокрушающемуся другу. - В таком состоянии он не мог уйти далеко. Он либо еще в доме, либо недалеко от него. В глазах Эрена зажглась надежда. - Тогда давай искать его! Ты поищи в доме, а я пойду во двор, - рванулся с места Йегер, однако Армин остановил его словами: - Во дворе его сейчас ищет Микаса. Она побежала туда сразу, как только увидела тебя спящим возле пустой кровати. - Так что нам остается дом. - Мы можем сообщить остальным... - начал было Эрен, но Армин снова его прервал словами: - Остальные еще спят. Нет нужды их будить такими новостями. Да и кроме того, ты знаешь что с тобой сделает Ривай когда узнает, что ты упустил потенциальный источник важной информации? Эрен нервно сглотнул, представив себе эту картину, и спустя пару секунд сказал: - Значит, мы сами по себе. ***       Природа чутко спала в эти последние предрассветные часы, в любой момент ожидая первых лучей солнца, вестников нового дня, чтобы пробудиться во всем своем великолепии. Словно солдаты, ждущие отмашки, в кронах деревьев прятались птицы, уже готовые встречать солнечный свет своими трелями. Даже листья, казалось, замерли, словно затаив дыхание перед одним из самых прекрасных явлений в мире. В мире полном крови и боли, мире где нет места прекрасному, быстро учишься находить красоту в казалось бы обычных вещах. Таких как рассвет и его трепетное ожидание.       Джин мог чувствовать это предрассветное напряжение, молчаливой волной разливающееся по всей опушке, на которой стояло убежище Разведывательного корпуса. - Зачем ты это делаешь? - услышал Джин за своей спиной голос, от которого внутри все сжалось. Голос, который принадлежал ей. Незаметно уйти не удалось. - Я должен, - вот так просто, всего лишь два слова. Из-за сломанных ребер говорить больно, почти невозможно, поэтому сейчас Кирштейн хотел только слушать. - Ты просто так уйдешь? Забудешь про свой долг? - в этом голосе не слышно упрека, только печаль и грусть. Еще никогда в своей жизни юноша так сильно не хотел обернуться, но сил на это уже не было. Да и путь назад Джин уже потерял, имея силы двигаться только вперед, навстречу своей судьбе, чтобы встретить ее лицом к лицу как и подобает настоящему солдату. - Я помню про свой долг, - говорить стало еще тяжелее, не только из-за ран, но и из-за девушки, которая сейчас стояла за его спиной. Девушки, которую он любил так сильно, что готов был умереть ради нее. Так сильно, что горечь сжала его горло, не позволяя продолжить. - Я люблю тебя, - слова выпали из его рта, словно нечто незначительное, что-то настолько мелкое, что его запросто унесет с собой внезапно налетевший порыв ветра, вновь оставляя Кирштейна наедине с ней. - Прочему ты говоришь мне это сейчас? - в голосе нет злости, нет. Ровно как и радости, удивления, ответного сигнала. У Жана возникло чувство, что он сейчас озвучил то, о чем они оба уже давно знали. Знали, но никогда не говорили. - Другого случая не представиться, - говорить становиться легче, потому что сил переживать, ровно как и бояться, уже нет. Эмоции отключались словно специально, чтобы сберечь сил для предстоящей встречи с неизбежным. - Ты не вернешься? - это прозвучало бы наивно, если бы не было таким печальным. Жан не знал, почему она все еще говорила с ним, задавала свои вопросы, ждала ответа. Она не собиралась останавливать его, не собиралась его спасать. Тогда зачем? - Не в этот раз, - устал. Как же он устал бороться. Устал сражаться. Но ничего, скоро все закончиться. Скоро все будет позади.       Молчание. Так они и стояли несколько минут, которые для обоих растянулись на несколько бесконечностей. И только спустя эти несколько бесконечностей Жан понял, зачем она нашла его. Это было ее прощание. Ее маленькое "до встречи".       Медленно, словно боясь нарушить тишину, Джин сделал шаг вперед и помедлил, ожидая реакции. Не получив ответа, юноша сделал еще один шаг вперед, за которым последовал следующий. Он уходил от нее. Прощание затянулось.       Микаса смотрела вслед забинтованному юноше, который стал темным силуэтом на фоне восходящего солнца и думала о том, что он сказал ей. Вдруг все слова Эрена про то, что жизнь - это борьба, а победа - жизнь потеряли всякий смысл. Остался только Кирштейн, сломленный, но непокоренный. Кирштейн, что собирался воткнуть обломок самого себя в костлявую пасть Жнеца и хрипло засмеяться ему прямо в лицо. И девушка знала, что она не сможет остановить его, не сможет починить, потому что он был не такой, как она. Микасу Аккерман ничто не могло сломить и в этом была ее сила, но Джин... сломанный и погнутый, Кирштейн, вопреки всякой логике, стал только сильнее.       Сильнее, чем Эрен. Сильнее, чем она.