Страшная месть.

Если бы Его Величество спросили, чем ему не по душе праздник, любимый решительно всеми, он повторил бы в тысячу первый раз, что терпеть не может танцев! Настоящим врагом французской короны был тот, кто придумал этот непременный рождественский бал в ратуше, но… что поделаешь? - Поистине, мне больше, чем любому святому, приходится смирять себя! Именно с такими словами на устах и с выражением покорности судьбе в прекрасных глазах, Луи XIII позволял себя облачать к предстоящему «увеселению». В конце концов, супруга была с ним любезна, мила и добра, только в те дни, когда ей удавалось развлечься… Но никаких следов этой внутренней борьбы никто не увидел. Даже проницательнейший кардинал де Ришелье! Даже он готов был подумать, что обычная спутница – хандра на время оставила это венценосное дитя! Сверкающий зал, знатные гости, нежнейшая музыка, услаждающая слух в ожидании танцев… Сотни глаз, восхищённых и заискивающих, обращены на благороднейшего из дворян королевства! Но вот – даже скрипки и флейты захлебнулись восторгом: зал осветила своим появлением Прекраснейшая из дам. Её Величество. Анна Австрийская. Платье её превосходило платья герцогинь и окружностью, и длиной шлейфа, а голова, украшенная Малой короной, совершенно потерялась бы в тончайшем ажуре гигантского воротника, если бы не баснословная пышность причёски! И неужели хоть одна из гостей, даже самая придирчивая, могла бы сегодня хоть в мыслях допустить, что прекрасному лицу королевы «недостаёт чуть –чуть большей чёткости в линии носа»! Даже губу, оттопыренную с особенной величавостью, находили истинно королевской! Сияние её драгоценностей ослепляло. Буквально! Каждый шнурочек её невероятного платья украшали алмазные подвески! И тончайшие лучики света, преломлённые тысячами граней, разлетались по залу, ослепляя сиянием, подобным сиянию Млечного пути. Те самые, которые некогда сияли на божественном, алебастровом плече? Или Его Величество щедр настолько, что дарит новые к каждому балу? Во всяком случае, проходя мимо «красного герцога», королева не смогла спрятать своего – пусть очень сдержанного, но явного торжества! Но почему в ответ не последовало кислой улыбки? Только кивок, совсем не похожий на поклон? Это не могло не удивить десятки людей, сделавших своей профессией предсказание как ближайшего, так и отдалённого будущего по каждому движению век, бровей, губ и ноздрей Его Величества, и в особенности Его Высокопреосвященства. Но Его Величество заметил что-то, не совсем обыкновенное, лишь тогда, когда Её Величество сделала попытку оглянуться. Раз, другой… Это уже само по себе было существенным нарушением этикета. Да и бесполезно: увидеть что-нибудь сквозь многослойное кружево высокого воротника не легче, чем сквозь доски забора! Окончательно забыв о заученных фигурах танца, она подняла руку – и сдвинула воротник! Как веер! Вздох изумления пронёсся по залу, но она уже не слышала ничего. И не видела никого, кроме… Сотни пар глаз последовали за направлением её взгляда. Но не увидели ничего, достойного внимания! Видение? Призрак?! Что же ещё могло заставить женщину, привычно скованную этикетом забыть, что на неё все смотрят? Безмолвно замершие в дверях мушкетёры – это ведь «никто», пока нет никакой опасности. Дворцовая мебель! Но вот – смена караула. И когда один из этих безмолвных стражей -тот, что в низко надвинутой шляпе, отсалютовав шпагой, уже готов был скрыться за портьерой, королева так беспомощно, так по-детски всхлипнула! Сделала непредусмотренное танцем движение, словно порываясь догнать уходящего – и тут силы оставили её. И силы, и сознание. Несколько минут бестолковой суеты – и вот уже королева совсем не по-королевски покидает бал – в мокром полурасшнурованном платье, на руках у полудюжины фрейлин, в сопровождении степенных лекарей. А по сиятельной толпе волнами пробегает шепоток: - Неужели?! - Наконец – то! - Королева подарит стране наследника! - Но что нарушило её спокойствие? Или кто? - Как, господа, вы не поняли? Мушкетёр… - Мушкетер?! Ваше предположение, сударь, похоже на оскорбление величества! - Судите сами… Эта изящная фигура, которую не смог скрыть даже простой форменный плащ, эти стройные ноги, которые не спрячешь и в широких панталонах, эти ступни – маленькие, как у десятилетнего, эти руки, такие белые и пухлые… и наконец, эти локоны! - О, да! Локоны, которым у нас позавидует любая красавица! Настоящий «венецианский блондин»! Лицо прикрывал. Но совершенства не скроешь! - А рост? Многие ли люди среднего роста кажутся высокими благодаря сложению, поистине совершенному?! - А главное, господа, много ли мы знаем мужчин, любящих столь преданно и столь безоглядно? - Да! Лишь его любовь презирает расстояние, вражду государей и бесчисленные опасности! Нет, имя так и не было названо. Но оно готово было сорваться восторженным хором с множества уст: - Бекингем! И король, затерянный в блестящем водовороте, слышал именно это, непроизнесённое имя! И кто же в эти минуты мог заметить исчезновение господина кардинала? Никто! *** - Господин Арамис, вы оказали мне немалую услугу, согласившись надеть этот парик! - Мог ли я отказать вашему преосвященству в такой мелочи? Тем более, что всегда завидовал именно этому оттенку волос! Ришелье насторожился: ответ молодого человека показался ему нарочито глуповатым: - Но о причине моей просьбы вы, полагаю, догадались? Можете не отвечать, ведь я, собственно, вызвал вас для того, чтобы поговорить о вашей будущей карьере – духовной!