Этикам вход воспрещён!

Погода была ясная, и взлёт прошёл без каких-либо неожиданностей. Выйдя на орбиту, шаттл переключился на режим автоматического управления и с максимальной скоростью направился по привычному маршруту прочь от Земли. Хотя команда ещё не определила конечную точку назначения, для начала нужно было покинуть родную Солнечную систему, а путь за её пределы занимал около семидесяти пяти земных часов, за которые экипаж должен был обговорить план дальнейших действий. После перехода на автоматический режим командир снял руки с пульта управления, встал, резким движением отсоединив ремни безопасности, и, жестом пригласив остальных членов экипажа следовать за ним, прошёл в кают-компанию. Маленькое полусферическое помещение, выполнявшее эту роль, было обставлено очень просто и компактно: металлический круглый стол, в центр которого был вмонтирован главный бортовой компьютер с голографическим экраном, и закреплённые вокруг него четыре кресла, снабжённые фиксирующими ремнями. Наверху, по периметру закруглённых стен, висели портреты всех астронавтов, когда-либо работавших на B-37. У дальней стенки размещалось некое подобие кухни, представленное несколькими агрегатами. Морозильная камера была доверху наполнена полуфабрикатами, скомпрессованными до объёма в два кубических сантиметра, а электронная печь предназначалась для приведения переработанных для космической транспортировки продуктов в пригодное к употреблению состояние. Над ними был размещён небольшой синтезатор напитков с разовыми герметичными стаканами из лёгкого металла. Когда собравшиеся расселись вокруг стола, Маршал прервал молчание: – Я пригласил вас сюда, чтобы… – …сообщить нам пренеприятное известие? – ухмыльнулся Дон. Две пары глаз устало и недовольно уставились на него: – Да сколько раз тебе нужно повторить эту шутку, чтобы убедиться, что это не смешно? – Габен нахмурил брови. – Ой, да ну вас… Двойные двери разъехались, и в кают-компанию вошёл потрёпанный Бальзак, с головой завернувшийся в фирменный тёмно-синий плед с эмблемой исследовательского подразделения. – А вот и герой дня! – Георг уже успел откипеть и поддался всеобщему веселью, вызванному помятым видом космического лингвиста и, по совместительству, второго пилота шаттла. Из всей команды Оноре был, пожалуй, самой замкнутой личностью: постоянно сдержанный и невозмутимый, отпускающий едкие комментарии по поводу и без, этот человек маниакально оберегал свой внутренний мирок даже от самых дружелюбных вторжений. И уж точно он никогда не допускал промашек вроде сегодняшней, которые ставили бы его в неловкое положение. Поэтому несмотря на то, что днём Бальзак заставил всех хорошенько перенервничать, ситуация больше забавляла присутствующих, чем злила. – Я хотел извиниться перед всеми за то, что произошло сегодня… Подобное никогда больше не повторится, – хрипловатый голос едва заметно дрогнул, Критик отрицательно мотнул вжатой в плечи головой, будто подтверждая сказанное. – Ну хватит, не переживай ты так, – сжалился Габен. – Тут все свои, а мы не осуждаем… – Да-да, мы не осуждаем, а требуем подробностей! – с воодушевлением подхватил Кихот. – Ты же виделся с ним, да?! Мимолётная интрижка Бальзака со своим дуалом не осталась без внимания его товарищей, и отчаянные попытки Критика скрыть происходившее только усиливали интерес сплетника-Дона. Тот по каким-то необъяснимым причинам с самого начала проявлял настолько повышенное любопытство к их отношениям, что Оноре не без оснований начал подозревать, что у Искателя были личные мотивы. Однако Дон не предпринимал никаких попыток сблизиться с Наполеоном и, казалось, неподдельно расстроился, когда узнал, что между этими двоими всё кончено. – Что? Да не виделся я с ним! – возмущённо проскрипел прокуренным голосом Бальзак. – Но ты сразу понял, о ком я… – Ещё бы, есть только один человек, о котором ты постоянно болтаешь и никак не можешь заткнуться. И нет, вчера я был не с ним. – А где же тогда? – с издёвкой протянул Дон. – И с кем? – Может быть, вы перестанете вести себя как пятнадцатилетние подружки, и мы вернёмся к более насущным вопросам? – Жукову явно поднадоел этот разговор. – Как, например, наши планы на будущее. – Наконец-то здравая мысль! – обрадовался уходу от неприятной ему темы Оноре. Весь следующий час заняло обсуждение, в равной степени утомительное и безрезультатное, которое временами велось на повышенных тонах. Каждый из товарищей по несчастью имел довольно слабое представление о том, где и как он хотел бы провести остаток своей жизни, но при этом каждый был абсолютно уверен, что уж точно не так, как предлагалось кем-то другим. Таким образом, спустя какое-то время атмосфера в кают-компании несколько накалилась, и, сами того не заметив, друзья перевели разговор на ещё менее спокойную тему, которая волновала их уже целый год, а именно: кто же был тем анонимом, из-за чьего доноса они попали в эту переделку. – Да я уверен, что это Гамлет! – в пылу спора даже обычно невозмутимый Жан растерял всю свою сдержанность. – Он давно уже нас активно недолюбливал! – Да оставь ты Гамлета в покое! – упёртость Габена окончательно вывела Жукова из себя. – Не стал бы он втихаря что-то на кого-то доносить! Если у кого и есть такая привычка, так это у Достоевского! – Я согласен с Георгом: от этого тихушника никогда не знаешь, чего ожидать! – поддакнул Дон. – Да с ума вы двое, что ли, посходили?! Федя же и мухи не обидит! Бальзак, ну поддержи меня! Ты же лучше всех должен знать, на что способен Гамлет, особенно после того, что между вами произошло! Только сейчас спорщики обратили внимание на Оноре, который вышел из-за стола, как только разговор ушёл в другое русло. Он стоял у противоположной стены и, тихо проклиная технику безопасности, которая запрещала пользоваться огнём на борту шаттла, курил безвкусную электронную сигарету, задумчиво глядя в иллюминатор. – А? Что? – Услышав своё имя, Бальзак резко повернул голову и попытался вновь поймать нить разговора, интерес к которому потерял уже минут пятнадцать назад. – Ты-то что думаешь по этому поводу? – Я? – зажёгшийся было в его глазах интерес моментально потух. – Я думаю, что все они остались там, – Критик выразительно посмотрел вниз, в сторону Земли. – А мы застряли тут, поэтому, я думаю, у нас есть дела поважнее, чем пытаться распутать загадку годичной давности и заочно обвинять тех, кого мы уже никогда не увидим. Поэтому, если вы не возражаете, я найду себе дела поинтереснее, чем участвовать в ваших нелепых разборках. Отчеканив свою речь, Бальзак окинул всех недовольным взглядом и резко вышел из кают-компании. – Что это с ним сегодня? – пробурчал Мастер. – Не с той ноги встал? – Да он всегда так реагирует, когда мы начинаем этот разговор, – сообщил Дон. – Я уже давно заметил, что эта тема его злит. – Неудивительно: мы все здесь на нервах. И всё из-за этих поганцев! Чёрт возьми, всё бы отдал за мир без всей этой этической хурмы! – простонал Габен. – Стой, что? – внезапно Дон оживился. – Точно! Мир без этики! – В янтарных глазах моментально заискрился ворох идей, который приводил всех знавших, что может выкинуть этот парнишка, в ужас. – Ох, нам точно нужен перерыв, ты уже бредить начал. – Нет, погоди! – Кихот оперативно схватил Габена за рукав куртки, отрезая ему пути к отступлению. – Это же гениально! Помнишь, я давал тебе ту ретро-фантастическую утопию?! – не теряя энтузиазма и не отпуская руку товарища, он обратился к Жукову. – Эээм… ну да, что-то припоминаю, – наконец выдавил из себя командир. – Вот что мы сделаем! – победно заключил Искатель. – Если этот мир нас не принимает, мы построим свой! Тот, где правит исключительно логика, где разум ведёт к процветанию и развитию цивилизации! Пойду Бальзаку расскажу – он будет в восторге! С этими словами Дон пронёсся мимо, как вихрастое торнадо, прежде чем его друзья успели вставить хоть слово. – Он будет в восторге… – саркастично повторил Георг. – Угу, в смертельном. Двое оставшихся в кают-компании переглянулись, медленно встали со своих кресел и отправились вслед за Доном, в то время как парень уже настиг Оноре и выдавал сумбурный поток информации, крепко держа его за воротник куртки и умудряясь при этом размахивать свободной рукой, как будто рисуя ею в воздухе картины из своего воображения. Застигнутый врасплох Бальзак обречённо смотрел на друга и ждал, пока обострение его энтузиазма хоть немного пройдёт; неплохо зная Искателя, Оноре понимал, что прождать в такой ситуации можно очень и очень долго. Однако спустя каких-то десять минут, по всей видимости, исчерпав весь свой пыл, Кихот торжествующе оглядел лица товарищей. – А теперь, когда ты успокоился, давай присядем, и ты всё нормально объяснишь. – Габен по-отечески положил ему руку на плечо. – Уверен, что стоит? – зашипел было Бальзак, но серьёзный взгляд Георга прервал его на полуслове. Хотя приходить к единому соглашению этим четверым было подчас довольно трудно, у них было непререкаемое правило: всегда выслушивать и обсуждать чьи-либо идеи, какими бы нелепыми они ни казались на первый взгляд. Вернувшись в кают-компанию, Дон начал уже более последовательно, хоть и торопливо, местами заглатывая слова, излагать свою мысль: – Послушайте, если мы найдём ещё не исследованную планету с привычной нам формой разумной жизни и достаточным уровнем развития цивилизации, мы могли бы вмешаться и устроить этот мир по своему усмотрению... – Кто-нибудь вернёт этого чудика к реальности? – Бальзак вопросительно посмотрел на прочих. – Серьёзно, вы же понимаете, что это абсолютно невыполнимо? – Да почему невыполнимо-то? – мгновенно отозвался Искатель. – Подожди, я всё обдумал: расположение и структура систем Персея-4 и Персея-1 имеют чрезвычайно много общего. – Дон, быстро перемещая рукой картинки по голографическому экрану бортового компьютера, отыскал сводки по этим двум планетным системам. – Поэтому можно с уверенностью утверждать вероятность наличия разумной жизни и в четвёртой системе… – Ничего на свете нельзя утверждать, а тем более с уверенностью, – мгновенно возразил ему товарищ. – Просто ты невыносимый скептик! – Но он прав… – голос Жана был спокоен и задумчив. – Как бы ни была интересна твоя идея – это невозможно. – Георг? – почти что жалобно проговорил Кихот. – Нет, прости, Дон, мы не можем рисковать запасом горючего, тем более что эта задумка едва ли оправдается. – Ну а вы тогда что предлагаете? – Я считаю, – примирительно сказал Бальзак, – что наиболее продуктивный план предложил Габен: на Четвёртой планете системы Персея-3 хоть и нет разумной жизни, но условия более чем подходящие, к тому же на ней расположена небольшая база исследовательского подразделения, где мы вполне сможем найти себе применение. – Но это же так скучно! Неужели вам не хочется большего, чем старая база с кучкой учёных снобов? – Это практично, – возразил Мастер. – И вопрос заключается не в том, чего мы хотим, а в том, что мы можем. – Что ж, в таком случае пора подводить итоги, – Жуков наконец взял слово. – Кто «за» план Жана? – Три руки поднялись в воздух, а Дон лишь ещё больше насупился. – Тогда решено: держим курс на Персею-3. После того как судьба экипажа была решена, Бальзака оставили на дежурстве, а остальные отправились спать. Оноре медленно поплёлся в командную рубку, о чём-то глубоко задумавшись. Присев в кресло пилота, он вгляделся в чёрную бездну за стеклом иллюминатора. На пульте управления умиротворённо мигали лампочки, и в рубке раздавался протяжный давящий гул. Не отрываясь от наблюдения, Критик снял с правой руки фиксирующий бинт и слегка пошевелил пальцами: отёк уже спал, на одной из костяшек была едва заметная царапина. Он аккуратно свернул повязку и положил в карман, из которого через секунду достал солидно помятый листок бумаги, сложенный вчетверо. Развернув записку, Бальзак уже в который раз перечитал наскоро написанные строчки: «Оноре! Ты не отвечаешь мне ни на звонки, ни на сообщения. Я понимаю, у тебя есть все причины меня избегать, но мне необходимо тебе всё объяснить. Я и понятия не имел, что может дойти до такого, и мне очень жаль. Я должен тебя увидеть!» Пилот спрятал мятую бумажку в карман и вновь бесстрастно уставился в просторы вселенной.