Почему...

Седьмое сентября. Вечер. Без четверти шесть доктор Джиллиан Фостер села в машину, спрятавшись в неё словно в раковину, отгораживаясь от внешнего мира. Убрала в сумочку телефон и видеокамеру. Поправила растрепавшиеся волосы и устало вздохнула, наслаждаясь наступившей тишиной. Сегодня с девяти утра, без всякого перерыва, они с Кэлом вели опрос служащих в необъятном поместье банкира. Ничего особенного, рутинная работа, но душевных сил отбирает немало. Откинувшись на спинку сиденья, Фостер на мгновение прикрыла глаза, желая выпрямить ноги и сбросить опостылевшие «шпильки», но лишь наклонила голову, разминая шею, и повела плечами, почувствовав, как отозвалась тупой болью поясница. Полное изнеможение — именно так могла охарактеризовать Джиллиан свое нынешнее состояние. Что и говорить, долгое общение с людьми всегда сильно выматывало и физически, а с негативно настроенными людьми еще сложнее находить контакт. Бесконечная вереница лиц. Мало кто из местных служащих отличался особой вежливостью. Последний из опрашиваемых, помощник садовника, не проявил особого восторга, что ему надо отвечать на вопросы каких-то там экспертов-психологов, да еще в свой выходной день. Он встретил их весьма неласково, не пустив за порог своей сторожки. Похотливо облизнулся, осклабился, сплюнул и посоветовал им с Кэлом убираться прочь и не забывать библейской заповеди: «Плодитесь и размножайтесь!» — в выражениях весьма двусмысленных и отнюдь не библейских. А Кэл не смог смолчать и она, сгорая от стыда, минуту слушала, как они обмениваются мнениями. Кэл плюхнулся на водительское сиденье. — Домой? — спросил он, хлопая дверкой и шаря по карманам в поисках ключей. — В офис. Я бы хотела подготовить материал для дальнейшей обработки. И еще мне надо забрать машину. А завтра, — она повернулась к Кэлу, — надеюсь, ты еще помнишь, я задержусь на пару часов. Ты правильно понял — это мое личное дело, и тебе не обязательно знать, чем я собираюсь заниматься. «Тойота» плавно тронулась с места. Джиллиан включила радио, и в салоне зазвучала немудреная песенка о любви. Майли Сайрус поведала им с Кэлом: «Мой парень шалопай и вечно встревает в разные истории, но он всё равно самый лучший». Кэл хмыкнул. Джиллиан скосила на него взгляд, нахмурилась, песенка хоть и была весьма содержательна — идеальный портрет сидящего рядом мужчины, но показалась глупой. Дождавшись припева, Джиллиан выключила радио. У неё было далеко не романтическое настроение.

***

Перед уходом домой Джиллиан заглянула в кабинет Кэла, собираясь попрощаться и напомнить о том, что завтра с утра её не будет. А сама задержалась, соблазнившись приглашением распить бутылочку отличнейшего «каберне». Лайтман отлично знал её вкусы и с хитрой ухмылкой наблюдал, как она борется с желанием составить ему компанию. Бокал хорошего вина не помешал бы, а пить дома в одиночку она еще не научилась. Муж усиленно занимался карьерой и снова улетел на запад по неотложным делам. Кэл состроил умильную рожицу и предложил подсластить гадости ушедшего дня и наконец-то отметить долгожданный переезд в новый, свой собственный офис. Джиллиан сбросила туфли, устраиваясь с ногами в углу дивана. Они с Кэлом обменялись улыбками, понимая, что одним бокалом дело не ограничится. Такие вечерние посиделки с некоторого времени стали традиционными и порой продолжались до полуночи. Они болтали о многом и ни о чем, не желая признаваться друг другу, что затягивают возвращение домой. Брак Кэла громко трещал, обещая в любую минуту рухнуть, а её семейная жизнь превратилась в вялотекущее существование с незнакомцем. Однако в этот раз Кэл даже не успел разлить вино по стаканам, он открыл рот, собираясь высказать некую сакральную мысль, но так и застыл с бутылкой в руке, глядя на материализовавшихся перед ними двух мужчин в хорошо узнаваемой униформе ФБР. Именно так, они беззвучно, просто возникли в дверном проёме. Один с каменным выражением лица, не проронив ни слова, стоял чуть в стороне, сложив руки перед собой, второй, с плохо скрытой издевкой, вкратце объяснил причину их вторжения. Кэл выслушал агента молча, ничем не выдав своего состояния, только пару раз дернулись желваки на скулах. Кивнул, и через несколько минут они уже мчались по шоссе в сторону Мериленда. Несколько недель назад Дело, от которого Кэл отмахивался и лишь после долгих уговоров и заманчивого по своему размеру гонорара, предложенного клиенткой, сдался, взяв в работу, выглядело примитивно. Банальные разборки между тещей и зятем, «нежно любящими» друг друга. Обвинения пожилой дамы казались смехотворными. Мадам Чандлер, именно так «мадам» — она требовала называть себя, считала, что зять похитил жену и детей и прячет их от неё. Из первой беседы с «мадам» Кэл определил, что клиентка лжет, многое недоговаривая. Желание докопаться до истины — почему она так поступает и небольшое препирательство с Джиллиан на тему «нам надо и деньги зарабатывать», Кэл усмирил гордость и согласился провести выездное интервью с зятем клиентки — Стивом Кэрри. Они аккуратно проверили его психическое и поведенческое состояние несколькими тестами, простыми, но всегда дающими верный результат, удостоверились в его стабильности и правдивости. Успокоили клиентку, сказав, что её подозрения безосновательны. Оказывается, они заблуждались. Седьмое сентября. Поздний вечер Минувшей ночью Кэрри заперся в загородном доме и держал в заложниках жену и троих детей, не предъявляя никаких требований, периодически делая предупреждающие выстрелы. Переговоры с террористом продолжались с раннего утра весь день и весь вечер, но безрезультатно. Лишь к десяти часам мистер Кэрри согласился отпустить детей, поставив особое условие, что передаст их из рук в руки этому кривляке, спецу по распознаванию лжи, который так уморительно допрашивал его, изучая его дом и задавая глупые вопросы. Так ФБР вышло на «ЛайтманГрупп». Привлечение гражданских лиц к расследованию явное нарушение. Но Кэл сразу отмел все «можно» и «нельзя». Еще в машине подписав необходимые документы. Сидя на заднем сиденье «шевроле», зажатая между двумя агентами, Джиллиан никак не могла взять в толк, почему? Почему Кэрри, такой спокойный и уверенный, внезапно слетел с катушек? Всё, что рассказал ФБРовец, выглядело абсурдно. И ужасно. Всё чаще нормальные с виду люди стали совершать жуткие, нечеловеческие поступки. Но «дело Кэрри»! Это первый крупный провал, горькая неудача в их с Кэлом профессиональной биографии. Джиллиан мысленно прокручивала события тех трех дней: встречу с ослепленной необоснованным страхом и ненавистью, волнующейся за судьбу дочери и детей пожилой леди, интервью с Кэрри у него в доме, допрос с пристрастием в «кубе». Ничего. Ничего не выдавало, что Кэрри окажется затаившимся психопатом. Где и когда они с Кэлом допустили ошибку, что проглядели, не расслышали, недопоняли? Дом, в котором засел Стив Кэрри с заложниками был ярко освещен полицейскими прожекторами. На ветру хлопала желтая лента полицейского ограждения. Репортеры жадно напирали, норовя прорваться через оцепление. Над толпой зевак, отведенных на безопасное расстояние, стоял давящий на нервы гул, очень похожий на гудение рассерженных пчел, то и дело перекрываемый испуганными вскриками и приказами спецназовцев. Внутри дома раздалась очередь выстрелов. И протяжный женский вопль. — Надеюсь, это всего лишь очередное предупреждение, — едко прошипел неразговорчивый агент, выскакивая из машины, и остановился, придержав дверку, дожидаясь пока выберется Лайтман. — Нет, мэм, — второй агент ухватил Фостер за локоть, — Вам туда нельзя, опасно. Не пытайтесь спорить, иначе вас просто удалим с места происшествия. Кэл так и не проронил ни слова, жестом отказался надевать бронежилет. Джиллиан думала так же, как Лайтман: Кэрри, бывший военный и охотник, он если станет стрелять, то сразу в голову. «Броник» не спасёт. Услышав ласковое «броник» привычно слетевшее с языка одного из членов команды SWAT, Джиллиан коротко хихикнула, нервы сдавали. Кэл с поднятыми руками медленно шагал по дорожке к дому. Джиллиан была бессильна хоть чем-то помочь другу. Она, подобно пленнице, сидела в запертом фургоне ФБР и сквозь тонированные окна наблюдала за происходящим. Ей казалось, что она забыла, как дышать. Ощущение было такое, словно кто-то сдавливал грудь, и всё проваливалось внутрь, с хрустом крошась на кусочки, не давая сделать вздох. Прижав к стеклу влажные ладони, она с замиранием сердца смотрела, как Кэл под прицелом окружившей дом группы SWAT, участники которой были готовы ринуться штурм дома по первой отмашке командира, подошел к широкому крыльцу. Поднимаясь по ступеням, Кэл оказался на пересечении огня. Сбрендивший Кэрри мог выстрелить почти в упор, что бы началось дальше, об этом Джиллиан боялась даже думать. Она не знала, о чем говорил Кэл с Кэрри. В наушниках, которые ей любезно предоставили техники, сидящие в фургоне, чтобы она могла слышать, что творится «за бортом», раздавалось лишь отдаленное потрескивание. По обрывистым переговорам агентов стало ясно, что Кэрри приказал отключить видеокамеры и пообещал, если он обнаружит что-то похожее на срытый микрофон, спрятанный в одежде Кэла, то, не раздумывая, спустит курок, стреляя на поражение. И Джиллиан знала, что рука у него не дрогнет. Такие основательные люди, как Кэрри, слов на ветер не бросают. Фостер увидела вороненое дуло винтовки, тускло поблескивающее в свете мощных прожекторов и упирающееся в грудь Кэла. Затем мужчины вошли в дом. Пять минут, проведенных Кэлом вне зоны видимости, показались вечностью. Но чудо свершилось. Двери распахнулись и на улицу вышли дети. Джиллиан надолго запомнила их имена. Энн Стефани пяти лет. Шестнадцатилетний Тайлер Райан. Он держал на руках девятимесячную Роуз Марию. Дети не плакали, страх парализовал их эмоции, сковал движения, сделав их механическими, как у заводных кукол. Двое старших, неловко переставляя ноги, спустились с крыльца и, подчиняясь приказу Кэрри, державшему их на прицеле, медленно брели, удаляясь от дома. Стив скрылся внутри, и словно почувствовав это, дети с криками бросились бежать и через несколько секунд оказались в руках у медиков. Кэла не было. ФБР не посвящало Джиллиан в подробности переговоров, они лишь снизошли до её просьбы и разрешили следить за происходящим. Очень даже вероятным было то, что Кэрри обменял заложников. Выпустив детей, он оставил себе для страховки Кэла. Секунды шли за секундами. Стеклянная входная дверь оставалась плотно закрытой. Огромная толпа людей, скопившихся вокруг загородного дома, замерла. Джиллиан ни разу в жизни до этого не слышала такой оглушающей тишины. Её разорвал выстрел. «У-у-х…» — словно приливная волна прошла по головам людей. И снова наступила тишина. О том, что происходило за дверями и занавешенными окнами, можно было только догадываться. Внезапно дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Кэл, подталкиваемый в спину винтовочным стволом. Задрав руки вверх, он через плечо смотрел на Кэрри, и по шевелению губ Джиллиан поняла, что Лайтман пытается что-то доказать Кэрри. Но тот, расхохотавшись, ударил прикладом Кэла между лопаток, тот упал на колени. Стив нанес ему еще удар ногой в бок. Дверь захлопнулась. И почти сразу же прозвучал второй выстрел. Кэл поднялся на ноги, его сгорбленная фигура замерла на пороге, затем он сунул руки в карманы и быстро сбежал по ступеням. Пересек огороженную территорию, и в тот же момент началась вакханалия. Все начали орать, что-то требовать, но очередной выстрел вернул тишину. — Три, два, один, пошли! По короткой отмашке командира спецназовцы бросились к дому. Выломав дверь, один из них с автоматом наизготовку проник внутрь и в следующую секунду выскочил обратно. Перекрестил над головой руки, показывая, что все кончено. Воспользовавшись моментом, Кэл, отмахиваясь от бросившихся к нему журналистов, лавируя в людской толпе, исчез из поля зрения Джиллиан. Она понимала, что не пройдет и минуты, придется отвечать на вопросы ФБР, нужно сосредоточиться. Все нормально, уговаривала она себя. Умение владеть собой не подвело её и в тот раз, оно было её надежной опорой, словно каменистое дно под быстрыми водами реки, и пока она могла ощущать его кончиками пальцев, никто не мог догадаться о её внутреннем эмоциональном дисбалансе. Проторчав в «конторе» почти четыре часа, отвечая на бесконечные вопросы «где можно найти Лайтмана», Джиллиан вернулась домой вымотанная до предела, с адской головной болью и желанием умереть. Её собственные попытки дозвониться Кэлу так же остались безуспешными. Впрочем, это её не удивляло, если Лайтман хотел исчезнуть, то мог это сделать без проблем. Во многих злачных местах у него были свои люди. Давно Джиллиан так не радовалась одиночеству. Измученная, не желая никого видеть и уж тем более с кем-то обсуждать случившиеся, она была рада, что Алек снова куда-то уехал по своим делам. Вынести его расспросы и выслушивать упреки «что её не заботит жизнь мужа, а ради Лайтмана она готова…» не было ни сил не желания. Около двух часов она бездумно прослонялась по дому, не в силах усидеть на месте. Затем она бесконечно долго отмокала в ванной, заново переосмысливая случившееся. С самого начала. С момента шумного появления в офисе мадам Чандлер. Шесть недель назад. — Пропустите! Не смейте меня задерживать! Джиллиан выглянула из лаборатории, визгливый напряженный голос женщины, гордо шествующей по коридору, перекрывал гудение приборов и громкий спор программистов, занимающихся отладкой нового оборудования. — Мадам, постойте, мадам! За дамой чуть ли не вприпрыжку бежала Анна, недавно приступившая к работе новая секретарша, она пыталась ухватить женщину за локоть и остановить. — О, Господи, мадам, доктор Лайтман занят. — У меня сверхважное дело, — отмахнулась она от Анны, словно та была назойливой мухой. — Анна, — с легкой улыбкой обратилась Джиллиан к перепуганной девушке, — ступай на свое место, — Джиллиан коротко ей кивнула и преградила дорогу «королевской особе». — Я разберусь сама. — Вы кто? Украшенный поблескивающим крупным красным камнем палец уперся Джиллиан в грудь. Длинный наманикюренный ноготь алел, как капля свежей крови на белоснежной блузке. Джилл невольно отстранилась, пряча за приветливой улыбкой возникшую неприязнь. — Доктор Фостер, партнер по бизнесу доктора Лайтмана. Психолог. Может быть, я смогу помочь разобраться в проблеме, так встревожившей вас? — Джиллиан вела себя предельно вежливо и мягко, рассматривая преисполненную негодования проблеме так даму. Смерив Джиллиан презрительным, сомневающимся взглядом, женщина фыркнула, передернула плечами. — Где доктор Лайтман? — Он… — Джиллиан пришлось отскочить в сторону под напором дамы. — Мэм!.. Но посетительница, не желая ничего слушать, сметая всё на своем пути, направилась точнехонько в кабинет Лайтмана, словно её вело обостренное чутьё. Минуту из кабинета доносилось приглушенное и сердитое «бу-бу-бу», прерываемое едва слышными ответами Кэла. — Да ну! — внезапно проорал Кэл, потеряв терпение. И в следующую секунду. — Вы, чертов всезнайка, выслушаете меня, или я разнесу к чертям ваше заведение, — грохотал возмущенный, повизгивающий на высоких нотах голос разгневанной посетительницы. Джиллиан покачала головой и поторопилась на помощь к Лайтману. Эти двое, кажется, были готовы перейти от бурных словесных препирательств к потасовке и выцарапать друг другу глаза. — Я могу вам чем-то помочь? — Джиллиан, сияя ослепительной улыбкой, влетела в кабинет Лайтмана. — Фостер! — Лайтман вскинул руку, указывая пальцем на сидящую в кресле для посетителей даму. — Спрашиваю, что это за чудо? — Думаю, наш новый клиент? — попыталась сгладить обстановку Джиллиан. — Да? — Кэл язвительно прищурился. — Отлично, вот и займись, а у меня от неё вот-вот начнется несварение. — Ты не смеешь так поступать, Кэл, — приглушенно выговорила Джиллиан, приближаясь к нему. — Это почему же? Мне грозят разнести кабинет по камушкам, а я должен шаркать лапкой и счастливо скалиться? — Мадам! Как вас там величать? Это мой партнер и просто прекраснейшая женщина, доктор Фостер, — Кэл чуть наклонился, разводя руками. — Вот она и займется вашим неотложным делом. Джиллиан улыбнулась, не размыкая губ. — Что? Не гипнотизируй меня, — выскочив из-за стола, Кэл танцующей походкой направился к выходу. — Если что звони 911. — Он такой всегда? — удивленно спросила притихшая клиентка. — Случается, — с виноватой улыбкой ответила Джиллиан. — Давайте пройдем в мой кабинет, там и побеседуем. Я вижу, вы чем-то сильно озабочены. — Кем-то, — поправила дама Фостер. — Зятем. Я думаю, мой психованный зятёк, — на этих словах она повернулась и глянула на дверь, — похитил жену и детей и где-то прячет их, чтобы я не могла общаться с дочерью и внуками. Я боюсь за них. Стив настоящий ублюдок. Ревнивый и злобный. Обвиняет жену в изменах. Голос дамы подозрительно дрогнул, понизился и снова стал ровным. Слух никогда не подводил Джиллиан. Женщина не была до конца откровенна и в чем-то сомневалась или пыталась уверить себя в истинности сказанного. — Присаживайтесь, — Джиллиан прикрыла за собой дверь, и проводила мадам Чандлер в «уголок собеседований»: журнальный столик с вазой живых цветов, два уютных кресла, обтянутых светло-бежевой кожей. — Хотите чаю, кофе? — Если можно, воды. За полчаса разговора со словоохотливой и взбудораженной дамой Джиллиан узнала много интересного о жизни её дочери и зятя. Это был яркий пример взаимной ненависти. Мадам Чандлер третий день не может дозвониться ни до дочери, ни до старшего внука. Объяснение зятя, что там, где они отдыхали, нет сотовой связи, выглядело не особо убедительно. Тем более они с дочерью привыкли болтать каждый день, и невозможность с ней связаться напрягает. У Джоанны, дочери, девятимесячный ребенок. Малышка совсем недавно перенесла сильную простуду, у неё режутся зубки. И происходящее мало походит на отцовскую заботу. Разве любящий отец отправить кроху-дочку в дремучий лес, зная, что той в любой момент может потребоваться помощь доктора? Последняя фраза насторожила Джиллиан. Пафосом и, как ни странно, фальшью. Задавая наводящие вопросы, Фостер не переставала наблюдать за женщиной, всё больше уверяясь в её неискренности. Оставив её на минуту, Джиллиан направилась к Кэлу, решив под любым предлогом заставить его просто взглянуть на клиентку. — Кэл! — она без стука вошла к нему в кабинет. — О! — он подлетел к ней, обходя по кругу. — Надо же, всё на месте. Ну, и как продвигается новое дело? — Ты бы не мог исполнить одну мою просьбу? — Все что угодно ради этих прекрасных глаз. — Прекрати паясничать. Это не займет много времени. Пара минут. Посмотри на мадам Чандлер, пожалуйста, — она, чуть склонив голову вбок, улыбнулась. — Повторяюсь, — он развел руками и, прищурив один глаз, легонько задел плечом, плечо Фостер, — ради этих прелестных глаз. Джиллиан покачала головой и, закатив глаза, легонько подтолкнула Лайтмана в спину. — И что я должен сделать с вашим зятьком? — начал Кэл сходу, влетая в кабинет Фостер и напугав уютно устроившуюся в мягком кресле посетительницу. Подскочив на месте, она вскрикнула, пролив на себя воду. — Разобраться с ним, — потребовала она. — И что вы предпочитаете: пушку, ножичек, яд? — голос Кэла был переполнен елеем. — Не волнуйтесь, — Джиллиан дернула Кэла за рукав, увидев расширившиеся глаза женщины. — Это он так шутит. — Аааа, — облегченно выдохнула женщина. — Выведайте у него, где он прячет мою дочь и внуков. Не верю я в мифического друга с домиком на озере в Аппалачах. — Отлично, и почему вы думаете, что ваш зять начнет откровенничать со мной? — Ну, вы же понимаете по этим, — она начала кривить лицо, морщиться, дергать ртом, — говорит он правду или врет. Даже если они и в безопасности, моя дочь не привыкла к дикой жизни. Она очень городской человек. Нежная и любящая мать и жена. А Стив, мужлан, ревнует её к первому встречному. — Ндаа… — Кэл потер подбородок большим и указательным пальцами. — Пока я вижу, что она права, — указывая на Джиллиан. — Вы врете. Но мне куда интересней — почему. Вы храните какой-то секрет? Это не я притащил вас сюда. Вы по собственной воле нанесли мне визит. И, тем не менее, врете. А? — Я боюсь за Джоанну. — А сейчас вы говорите правду. Но какова причина? Мадам Чандлэр заерзала на стуле, всплеснула руками и прижала их к своей пышной груди. — Материнское сердце подсказывает. Полуправда. Можно было бы надавить, но Кэла уже заинтересовал пока неизвестный зятёк этой экстравагантной дамы. — Ладно. Мы встретимся с вашим, как его там, Стивом. Я пытаюсь помогать людям. Ключевое слово — пытаюсь. Знаю, это прозвучит глупо и претенциозно, но так и есть. Не надейтесь, что принесу в клювике адрес, где находится ваша дочь. *** Им открыл дверь мощный мужчина. Именно это слово «мощный» сразу же промелькнуло в голове у Джиллиан. Высокий, широкоплечий, одетый в грубые джинсы и фланелевую в красно-черную клетку рубашку, распахнутую на груди. Про таких Кэл говорил, что они ни разу не запачкали руки завязыванием галстука. Но, как они узнали чуть позднее, внешность бывает обманчива. Мадам Чандлэр заламывая руки, рассказала в подробностях об ужасной работе зятя—старший пожарного наряда — грубый и неотесанный деревенщина и, как только её девочка ухитрилась влюбиться и выскочить за него замуж. Её первый муж был интеллигентом до мозга костей, вежливый и обходительный адвокат. «На остренькое потянуло», — оскалился Кэл, отвечая на её вопрос. Кэлу пришлось задрать вверх голову, чтобы глянуть в лицо мужчины, застывшего в дверях. Недовольство, портившее загорелое лице хозяина сменилось удивлением, затем пониманием. — Аааа… Доктор Лайтман и доктор Фостер? — осведомился мужчина, его немного хриплый голос с хорошо заметным ирландским акцентом звучал ровно и приветливо. — Я Стив Кэрри, — он шмыгнул носом, широко распахивая перед ними дверь. — Моя нежно любимая теща отзвонилась и сказала, что вы заглянете в гости, — он еще пытался и шутить. Кэрри широко и доверчиво улыбнулся, показав белоснежные крепкие зубы, левый клык немного выступал вперед, что придавало его улыбке некую игривость. Четко очерченные губы, прямой нос с аккуратно вырезанными ноздрями. Да и вообще Кэрри оказался весьма симпатичным мужчиной, а его лицо — открытой книгой. Так они с Кэлом подумали в первые секунды встречи, обменялись взглядами и парой жестов, условившись о способе ведения интервью. — Мне скрывать нечего. Спрашивайте. Проводи свои, как их там, тесты. Не возражаю. Обменявшись несколькими приветственными фразами, Кэл определил, что Кэрри не так прост, как пытается показаться, правильная речь, вежлив, скорее он играет грубость. И он слегка напряжен, а в остальном его поведение не вызывало особого любопытства и подозрения. В доме у Кэрри едва заметно пахло табаком. Стеклянная раздвижная дверь, прикрытая светлой занавеской, вела на террасу. Сквозь окно можно было рассмотреть детский трехколесный велосипед. Чуть поодаль на лужайке, подталкиваемые порывами ветра, покачивались ярко оранжевые качели. В доме было довольно чисто. На полированных поверхностях мебели ни пылинки. Низкий столик украшала ваза с немного увядшими и осыпающими лепестки полевыми цветами, керамическая пепельница полная обрывков бумаги, рядом лежала трубка, а около неё пустой стакан. Бутылку Кэрри успел убрать, но она совсем недавно соседствовала со стаканом, о чем говорил прямоугольный влажный след. Кэл иронично хмыкнул и направился к книжным полкам. Фостер сразу бросились в глаза симпатичные мелочи, указывающие на увлечение хозяйки: вязаные салфетки, вазы, будто сплетенные из кружева, домотканые пестрые коврики. Тут и там в самых неожиданных местах можно было натолкнуться на игрушки. По всей видимости, детей в этом доме любили и многое позволяли. Хороший телевизор с плоским экраном, рядом полочка, уставленная дисками. Кэл достал один из них — мультфильмы. На комоде светлого дерева целая выставка фотографий. Симпатичная блондинка, в белом платье и фате, доверчиво прижимается к улыбающемуся, затянутому в смокинг, мужчине, в котором несложно опознать хозяина дома. И множество детских снимков. Привалившись плечом к дверному косяку, Кэрри переводил взгляд с Лайтмана на Фостер и обратно, не выражая недовольства, его явно забавляли гости, особенно Кэл. Тот без особых церемоний пошарил по шкафам, перетряхнул книги и теперь, схватив с дивана, зачем-то тискал большого плюшевого зверя непонятной породы. — Спрашивайте, я отвечу на все ваши вопросы, — прервал воцарившуюся тишину Кэрри, обращаясь к Джиллиан, она достала из сумочки диктофон, собираясь записать интервью. — Мне нечего скрывать. Кэрри в два шага пересек комнату, оперся ладонями на край стола напротив Фостер. «Такими лапищами можно раздавить голову человека или свернуть шею», — неожиданно подумала Джиллиан, рассматривая длинные, но отнюдь не музыкальные пальцы мужчины. — Вы убили свою жену? — резко бросил Кэл, толкнул Кэрри локтем и, чуть отклонившись назад, с ядовитым прищуром заглянул в лицо мужчины. Привычно склонив голову к плечу, изучал мимику Стива. У того глаза вылезли на лоб. — Вы псих, доктор? Я не убивал жену. Я её люблю. — Тем более. Миллионы убийств происходят из-за неё родимой. Любви, — Кэл улыбнулся одним губами. — Тогда где ваша половина? — Кэл описал рукой полукруг. — Её здесь не было минимум дня три. — В загородном доме у наших друзей, — проговорил Кэрри излишне быстро, не задумываясь, словно заранее приготовил ответ. Выдохнул и уже совершенно спокойно продолжил: — Джоанна сама попросила меня отвезти туда. Ей надоела назойливая опека матери, — Кэрри кисло ухмыльнулся, не скрывая своей антипатии к теще. И эту звучавшую в его словах неприязнь, казалось, можно было пощупать руками, столь она была велика. — Старший мальчик, не ваш сын? — Лайтман резко сменил тему разговора. — Он доставляет вам много проблем? Это не праздный вопрос. У меня у самого дочь-подросток. Хочется сравнить, — совсем по дружески доверительно поинтересовался Кэл. — Все эти вечеринки, приятели… — Кэл вздохнул и скривился. — Отличный парень. Не из тех, что день и ночь шляется по друзьям, гоняет на велосипеде и втихую покуривает травку. — Вы действительно любите пасынка, — Джиллиан улыбнулась, — говоря о мальчике, интонация вашей речи поменялась, потому что улыбка меняет звук вашего голоса, сужая гортань. Вы сами не замечаете того, что улыбаетесь, рассказывая о… — Джиллиан запнулась. — Его зовут Тайлер, — Кэрри подошел к комоду и, взяв в руки снимок в рамочке, протянул Джиллиан. — Симпатичный пацан. А это мои младшие, — он показал на большой фотопортрет, висящий над диваном. — С Джоанной. — Чудные детки, — Кэл не смог не влезть со своими комментариями, — но стоит вернуться к делу, по которому мы вынуждены околачиваться здесь, а не попивать кофеек. Теперь Кэрри, вы понимаете, что провести наш дуэт сложно, а уж попытаться надуть меня еще труднее. Я вижу то, о чем вы думаете, — Кэл нарисовал перед лицом Кэрри круг, — а она слышит, — и потыкал большим пальцем себе за спину. — Фостер! — Доктор Лайтман прав. Но я не была бы столь категорична. Мистер Кэрри, вы кажетесь любящим отцом и мужем. Просто откровенно ответьте на наши вопросы. Вам, я думаю, нечего скрывать? — в голосе Джиллиан едва заметно звучали вопросительные интонации. Кэрри хмыкнул, потом развел руками, усаживаясь в кресло. — Дорогие доктора, я обычный трудяга, работа, дом семья, вот мои главнее интересы. Спрашивайте. — Вы ревнуете свою жену? — Кэл подскочил к Керри, тыкая указательным пальцем ему в грудь. — А вы? — он с кроткой ухмылкой ответил вопросом на вопрос, не зная, что зацепил гноящуюся рану. Кэл вот уже вторую неделю находился на грани развода, подозревая, что Зоуи уже завела шашни на стороне. Джиллиан испугалась, что Кэл может ответить грубостью и нахамит Керри, подалась вперед, собираясь удержать его. Но обошлось. — Ладно, проехали, — Лайтман задрал голову, словно его вдруг заинтересовала люстра, но на его лице не дрогнул ни один мускул, лишь нижняя губа чуть оттопырилась. Этот крохотный мимический жест заметила только Фостер, неожиданно поняв, насколько болезненно реагирует Кэл на это дело. Они провели у Кэрри около часа. Он отвечал на все вопросы подробно и без вранья, почти. Шутил, иронизировал, и уж совсем не тянул на деревенщину. Диплом с отличием Мичиганского университета, разочарование в выбранной профессии и желание заняться чем-то полезным заставили его снять «белый воротничок», повоевать в Ираке, и надеть робу пожарного. Женился на вдове с девятилетним сыном. Как и определил Кэл, глянув на Кэрри при встрече, он был не настолько прост, как желал казаться. Но и особо загадочным назвать его не было причин. Были в интервью мелкие моменты, которые вызывали сомнения, но как говорит Кэл, все люди врут, а Джиллиан не оспаривала его утверждение, просто дополняла, не потому что что-то скрывают, всего лишь хотят сохранить свои маленькие личные тайны. Чтобы окончательно убедиться в правдивости Кэрри и отработать полученный гонорар, Джиллиан пригласила Стива в офис. Допрос с пристрастием в «кубе», окончательно расставит все точки над «и». Кэрри на удивление легко согласился. Рассмеялся и пошутил, что ради спокойствия любимой тещи готов и не на такие подвиги. Она извела его своей подозрительностью. 8 сентября. Около двух часов дня. Задумавшись, Джиллиан неосторожно повернулась. Ноги проскользнули по дну ванной и, потеряв равновесие, она окунулась с головой в почти остывшую воду. Ослепленная и оглушенная она вынырнула, хватая ртом воздух. Неожиданное погружение вернуло к действительности. Выстукивая зубами дробь, Фостер выбралась из холодной воды и, закутавшись в махровый халат, отправилась на кухню, чтобы сварить кофе и приготовить пару сэндвичей, и еще раз попытаться разыскать Кэла. Она заправляла кофеварку, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Кэл. Прошло бесконечно много времени, как раздались злополучные выстрелы. Кэл выглядел так, словно он за все эти несколько часов ни разу не присел, не говоря уже о том, чтобы поесть или поспать. Он как бы стал меньше ростом. Глаза утонули черных кругах, подбородок зарос густой щетиной. — Алек дома? Подавив желание броситься к нему на шею и крепко-крепко прижать к себе живого и здорового Кэла, Джиллиан мотнула головой. — Нет, заходи. — Я не знаю зачем пришел, но мне опротивело сидеть в баре среди чужих людей. Но идти домой я не могу. Зоуи. Эмили. Начнутся расспросы, но и в одиночестве быть не могу. — Я чувствую то же самое. И не знаю, что могла бы сказать Алеку. Что-нибудь хочешь? Вина? У меня есть в салат и немного ветчины. Виски? — Нет. О еде даже думать не хочется. А алкоголь меня не берет. И да, я бы хотел сполоснуть руки и лицо. Он не стал вдаваться в подробности, лишь провел по щеке тыльной стороной кисти. Заметил беспокойство в глазах Джиллиан. Однобоко скривился и помотал головой. Джилл не обязательно знать, что он до сих пор чувствует на лице тепло капель крови несчастной жены Кэрри. — Я бы выпил кофе, — сказал Кэл вместо объяснений. Только после его слов Джиллиан вспомнила о включенной кофеварке и ощутила густой запах, распространившийся по дому. — Ты заглянул ко мне вовремя, — она попыталась изобразить улыбку, но лишь болезненно искривила губы. — С молоком и с сахаром, — она повысила голос, стараясь перекричать шум льющейся воды в ванной для гостей, рядом с кухней. Но Кэл пришел не для того, чтобы поговорить, что с точки зрения психологии было очень плохо. После нескольких ничего незначащих фраз, он замолчал и сидел, глядя в пространство, периодически отхлебывая кофе из кружки, зажатой в ладонях. Кэл также не стал заполнять тишину пустыми разговорами. Они оба прекрасно понимали, что чувствует другой, как переживает случившуюся трагедию. Джиллиан знала, что Кэлу комфортно рядом с ней, она догадывалась, что Зоуи непременно закатила бы скандал на тему: « зачем ты лезешь, куда не следует, а если бы развязка была другой, ты совершенно не думаешь о том, что у тебя есть жена и дочь, лишь бы удовлетворить собственные амбиции…» Кэл взял с подноса апельсин, механическими движениями очистил шкурку, и положил апельсин на место. Проделал он это с отрешенным видом, никак не прореагировав на цитрусовый аромат, который обычно заставлял его морщить нос и кривить рот. Джиллиан подошла к окну, раздвинула занавески и посмотрела на Кэла. — Может, я всё же принесу что-нибудь из еды? Ты же не ел больше суток. Кэл с отвращением глянул на апельсин и брезгливо скривился. — Я не голоден, мне не дают покоя мысли, — в его голосе звучало недовольство, но это было недовольство собой. — Как я мог ошибиться! — Ты не ошибся, — излишне резко возразила Джиллиан, но спохватилась и понизила тон голоса. — Ты видел то, что видел. Правду. — Это не оправдывает меня. Мог бы копнуть глубже. Догадаться или засомневаться в его честности. А я решил, что старуха впала в маразм, и ей мерещится всякая хрень. Там, в доме, я понял, что Кэрри считает себя жертвой. Всё что угодно, только не раскаяние. И… — он стиснул подбородок пальцами. — Я видел уверенность, ни грамма сомнений в том, что он поступает верно. Я пытался убедить его сдаться. Но он не желал ничего слушать. У него был отличный аргумент в руках. Либо я затыкаюсь, забираю детей и сваливаю. Либо он перестреляет всех. И у меня не оставалось выбора. Не оставалось, — в его осипшем голосе звучало отчаяние и злость. — Я ведь еще и отец, — он горько хмыкнул. — Не могу даже думать, что стало бы с Эмили, если… Кэл стиснул виски пальцами, сильнее всего желая, чтобы всё можно было отыграть назад. В его сознании бушевала буря, буря которой он боялся. Лицо Джоанны. Неразгаданное презрение, с которым она смотрела в дуло винтовки. Вещи, которые ему следовало бы сделать, которые могли бы предотвратить бессмысленную смерть женщины. Словно в смерти когда-то имелся какой-то смысл. Мысли метались по кругу. Тысячи упущенных возможностей, миллионы вариантов, и каждый вел к жизни или смерти. Подняв голову, он посмотрел на Фостер, её фигура расплывалась перед глазами. Что бы он стал делать, если бы у него не было её? Одно её присутствие, её теплый запах успокаивали и придавали сил. Она никогда ничего не требовала, просто была рядом, протягивала руку, подставляла плечо в самые трудные моменты. Джиллиан — единственная женщина, которой он мог бы положить голову на колени и поведать о своих страхах и боли. Мог бы. Он тяжело поднялся, тело гудело, в голове работал отбойный молоток, норовя пробуравить череп. Кэл остановился за спиной Джиллиан, притронулся к её плечу. Она обернулась и увидела, насколько он изнурен и изможден. Потянулась, чтобы коснуться небольшой ранки на виске, но тут же опустила руку, осознав, что такое движение не имеет ничего общего с дружеским участием и заботой. Хотелось прижать ладонь к щеке, заросшей седеющей щетиной, погладить и успокоить, обняв. — Джилл, — он тихо позвал её по имени. Они стояли лицом друг к другу. — А ты, как ты себя чувствуешь? Лайтман внимательно взглянул ей в лицо, а затем взял ее руку и зажал между своими ладонями. — Нормально, — она улыбнулась сквозь слезы, легонько, кончиками пальцев прошлась Кэлу по плечу. — Я так переживала за тебя. Беспомощность — это так угнетает. — Ты же знаешь, насколько я упрям, вот и все. Не волнуйся насчет меня. Она слышала, как он вздохнул, поглаживая ее ладонь большим пальцем, глаза защипало сильнее, отвернувшись в сторону, Джиллиан быстро-быстро заморгала. — Шшш… не надо плакать. Еще не отлили ту пулю, которая меня убьет. Она, повинуясь инстинкту, провела свободной рукой по его непослушным волосам. Всего один раз. — Это не твоя вина, — повторила она, убежденно. — Не твоя. Она вздохнула, понимая, насколько сильно бывает щепетилен Кэл по отношению к себе, если дело касается самоубийства. — Но если бы я был чуточку повнимательнее. Сейчас, — он сощурился, словно заглядывал внутрь себя, — и тогда… Менее самонадеян. Он посмотрел на Джиллиан, и та видела, сколь искренним и открытым он был в этот момент. Понадобилось несколько секунд, чтобы она собралась с мыслями и смогла ответить Кэлу. — Невозможно предусмотреть всё. — Наверное, ты права. Кэрри нужна была помощь. Но он не пожелал в этом признаться. А я не рассмотрел. — Мы, мы не рассмотрели, — с горечью в голосе произнесла Джиллиан. Кэл вернулся к дивану и, схватив чашку, сделал большой глоток остывшего кофе, закашлялся. И в полном молчании допил остатки кофе. Он поставил пустую чашку на журнальный столик, долго, не мигая, смотрел на цветы, нарисованные на её боку, потом сказал: — Мне нужно идти. Но Джиллиан не могла отпустить его в таком состоянии, она понимала, что его по-прежнему гложет чувство вины, и не теряла надежды, сильнее всего желая убедить его в обратном. — Ты сделал все что мог. И перестань казнить себя. — Именно в этом я пытаюсь убедить себя. И сделать, — он развел руками, — Не получается. — Боже, Кэл! Но это правда. Ты же не бог, ты просто ученый. А твоя наука — не математика, где можно все просчитать. — Фостер, молодая женщина, мать погибла на моих глазах. Кэрри покончил с собой. И это моя вина. Я не рассмотрел за ревностью Кэрри агрессию и отчаяние. — Он был очень убедителен, Кэл. Он говорил то, во что свято верил. Невозможно рассмотреть ложь, там, где её нет. Агрессию? — спохватилась Джиллиан. — Но я ничего такого не заметила. — Верно, тебя там не было. — Кэл, — она прикрыла глаза ладонью, — должна быть причина. Кэрри не психопат, он адекватно реагировал на тесты. И просто так из ревности не стал бы убивать. Произошло нечто важное, очень болезненное, оно и толкнуло Кэрри на убийства. — Ты так думаешь? — Уверена. Мы сосредоточили свое внимание на Кэрри. А, может, стоило выяснить причину лжи мадам Чандлэр. Основной конфликт между ними. А её дочь послужила расплатой. — Да неужели, — Кэл вскинул руки. — Очень важное, я не идиот и понимаю, что просто так ради развлечения не убивают жену, которую любят, оставив детей без матери. А он выстрелил ей между глаз, разнеся голову в черепки. Бедная Джоанна, я умолял его пощадить жену. — Прекрати терзать себя, Кэл. Этим ничего не исправить. Тебе нужно успокоиться. Отдохнуть. Внезапно накатившая злость заставила его стиснуть зубы и, едва не зарычав, он оттолкнул от себя Джиллиан. — Всё, Фостер, обойдусь без твоих психологических штучек, спасибо за кофе. Джиллиан робко улыбнулась. — Не за что, — её ладонь мягко легка Кэлу на плечо. — Ты знаешь, я всегда рядом. — Знаю, — смягчился Кэл Она протянула руки, чтобы поправить воротник его пиджака, Кэл вдруг подался вперед, глядя ей в лицо странным взглядом. А она вместо того, чтобы увеличить расстояние между ними, коснулась ладонью его щеки, ощущая её колкость, и погладила, случайно задев мочку уха. Кэл шумно выдохнул, отступил на шаг, тряхнув головой. У него были такие ощущения, что голова набита ватой и каждая мысль попадает в ловушку пушистых нитей. Он совершил ошибку и заглянул Фостер в глаза. Не теряя зрительного контакта Кэл испуганно замер. Глаза Фостер как-будто умоляли о чем-то. А Кэл вдруг понял, что и он смотрит на неё так же. Он почувствовал, что в груди у него всё сжалось — возникло ощущение похожее на гнев и ожидание одновременно. Воздух в комнате внезапно стал вязким и дрожащим, лицо Джиллиан поплыло перед глазами. А голос прозвучал неожиданно хрипло: — Джилл, поосторожней, — он не понимал, что имеет в виду, просто слова выглядели правильными. — О, Господи, Кэл. Я всегда осторожна. — Оттолкни меня. Это будет верным решением. Я уйду! — О чем ты? Не понимаю. Джиллиан снова прикоснулась ладонью к его плечу. Дружеский жест, она так поступала сотни раз. Кэл дернулся. Сильнейшее напряжение, в плену у которого они провели больше суток, лопнуло, словно мыльный пузырь. Джиллиан гладила Кэла по волосам. Когда он распахнул полы её халата и руки скользнули внутрь, она не воспротивилась, а привстав на цыпочки, всем телом прижалась к нему. Он дотронулся губами до её рта, на одно короткое мгновение. И они приникли друг к другу, как будто два элемента единого целого. Совершенство и правильность этого момента оглушили, они продолжали стоять обнявшись. Ладони Кэла поддерживали Джиллиан под лопатки, она его обхватила одной рукой за плечи, другой притягивала к себе, положив на затылок и запустив пальцы в волосы. Тепло её кожи обожгло и одновременно остудило, но Кэлу не хватало сил выпустить Джиллиан из рук. В происходящем почти не прослеживалось примитивной похотливости, близость Джиллиан приносила успокоение. То, что возникло между ними, было глубже и опасней. Не зазвони в тот момент телефон, неизвестно что произошло бы дальше. Они не отскакивали испуганно друг от друга, просто медленно разжали объятия, расходясь в стороны. — Извини, — хрипло прошептал Кэл. — Ты очень хорошая. — Не за что, — ответила Джиллиан, не глядя на него, запахнула халат и бросила мобильник на диван, так и не ответив на вызов. — Я, пожалуй, пойду. Он направился к двери. — Если что звони, — проговорила Джиллиан ему в спину. — Обязательно. Хлопнула, закрываясь, дверь, шаги Кэла стихли. Джиллиан стояла в прихожей, безвольно свесив руки вдоль тела и прижавшись лбом к холодному стеклу. На спине, пониже лопаток кожа горела, словно ладони Кэла оставили ожоги. Они на несколько минут нарушили все возможные границы. И оправданий этому не было в природе. Джиллиан бросилась в гостиную, схватила телефон и набрала номер мужа, но гудков так и не услышала: в трубке неожиданно прозвучал его голос, очень тихий и ровный, а еще Джиллиан распознала сдерживаемую досаду. — Алек, мне… — Джилл, ты способна хотя бы помнить, что я просил тебя, — его голос стал спокойным до ужаса. — Не беспокоить тебя по пустякам, но мне… — Не сейчас, Джилл. Перезвоню минут через пятнадцать. Жало длинного гудка, казалось, впилось ей в ухо, и яд от этого жала разлился по всему лицу. Щеки горели, жгло глаза. Джиллиан вдруг обнаружила, что не может удержаться от смеха. Бросила в кресло телефон, села рядом и продолжала смеяться, не в состоянии остановиться. Она слышала себя словно издалека, всё смеялась и смеялась, пока не поняла, что смех превратился в рыдания. *** Загребая ногами осыпавшиеся листья, Кэл торопливо шагал по улице, пустынной в этот час. Лишь кое-где слышался детский смех и собачий лай. Респектабельный пригород замирал на день. И Кэл наслаждался одиночеством, всё дальше и дальше уходя от дома Фостер. Фостер, он так называл её с самого начала, это была одна из границ, граница, определявшая принадлежность Джиллиан другому мужчине. Разум Кэла двигался, как товарный поезд. Все факты, предположения, воспоминания проносились перед его мысленным взором, словно вагоны, слетевшие с пути неумолимо и непоследовательно. Кэрри, Джоанна, кровь, Джиллиан. Голубые глаза. Полные губы. Он находился у развилки, когда десять тысяч вариантов оставались возможными, но он не мог с ними разобраться. — Просто…уйди, — сказал он себе. Он выбрал простой, но действенный вариант поведения. Он довел Джиллиан до слез и сбежал. Чувство вины удвоилось, отвращение к себе стало почти невыносимым. Он всё чаще и чаще стал обижать Джиллиан, вымещая на ней свои неудачи. Джиллиан. Не получалось думать о ней, как о Фостер. Фостер, что стена, она не уступит, не тронется с места, не позволит сделать очередную глупость, вытащит из ямы и добродушно пожурит. А Джиллиан? Кэл мотнул головой и отшатнулся назад, ощутив жар и вонь промчавшегося мимо мусоровоза. Ветер взметнул полы пальто, вздыбил волосы. Мимолетная опасность. Вот она была и испарилась в пересечении улиц. Джиллиан. Он всегда дистанцировался от Джиллиан. Джиллиан означала опасность. Всё то, что они пережили за последние сутки, истончило границы и расшатало стены, ослабило бдительность, и они едва не нарушили данное друг другу слово. Едва не сорвались. Дружеский секс. По мнению Кэла, нет и не было в этом мире ничего более гадкого и лживого. Кто-то сказал бы ничего особенного. Всего лишь расслабиться на несколько минут, забыться в чувственных ощущениях, отстраниться от накопившейся мерзости. «Трахнуть Фостер» равнозначно «потерять Фостер». Потерять лучшего и понимающего друга. Лишиться поддержки нежной, понимающей женщины. Они знали друг друга более четырех лет. Они встретились как пациент и доктор, став хорошими, близкими друзьями. Они видели и понимали слишком многое и, чтобы избавить себя от недоразумений, уже давно выстроили стены и нанесли границы. И то, что случилось, вернее не случилось, уверило его в правильности и необходимости четкого деления личного и общего. Никуда не спрятаться от человеческой природы, они симпатизировали друг другу, их влекло друг к другу. И эти скрытые, подавленные эмоции выбирались наружу вот в такие требующие полной отдачи моменты. Любая неосторожная попытка сближения принесет только боль и раскаяние. И, что еще хуже, они будут вынуждены расстаться. Задрав голову вверх, Кэл уставился в небо, словно там, в прозрачной голубизне, как в глазах Джиллиан, он мог найти ответы на все бесконечные «почему». С самого первого момента их знакомства Кэл наблюдал за Джиллиан с повышенным интересом. Не хотел, но сравнивал с Зоуи. И находил множество отличий. Они были совершенно разные. Зоуи, как и он, была жесткой, напористой и порой беспринципной. Как и большинство тех, кто общается с разными людьми. На неё наложила свой отпечаток многолетняя прокурорская практика. Такая работа заставляет вырабатывать защитную оболочку. Он сам когда-то сказал Зоуи: «Когда часто приходится сталкиваться с дерьмом, ты волей-неволей учишься с этим жить и не воспринимать мерзости жизни всерьёз». У Джиллиан не было защитной оболочки. Она пропускала через себя всё, что происходило с ней и с людьми, с которыми ей приходилось близко сталкиваться. Она постепенно училась скрывать свои эмоции, но это совершенно её не спасало от переживаний. Джиллиан считала, что её профессия обязывает к сопереживанию. Большинство людей, получив душевные раны, стремятся поговорить, разделить боль, получить утешение и помощь. Они и так ранены и морально выпотрошены, и она просто не может позволить себе быть фальшивой в общении с ними. За время, прожитое вместе с Зоуи, у Кэла неоднократно возникало ощущение, что они хотят поговорить откровенно, высказать взаимные претензии, вывернуть душу друг перед другом. Хотят вылезти из своих раковин, но у них не получалось. Такие откровения сделали бы их уязвимыми, а они достаточно хорошо изучили друг друга и понимали, что партнер может использовать это знание в качестве оружия. — Ты можешь потерпеть поражение, — сказала Джиллиан, когда Кэл поделился с нею мыслями об этом. — Такова человеческая природа. Люди используют друг друга, обводят вокруг пальца. Ну и что? Любой может остаться в дураках. Оставить в дураках Джиллиан? Да легко! Он слишком часто использовал Фостер, пользуясь её слабостями. Но секс. На него было наложено табу. Она доверяла ему. Один неосторожный, неосмотрительный шаг. И им уже никогда не суметь склеить разбитое. Совсем близко закричал ребенок: «Папочка, папочка, не надо!» Кэла передернуло, и мысли снова вернулись к Кэрри. Лайтман остановился у кромки тротуара, собираясь перейти улицу, подумав пару мгновений, он достал из нагрудного пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. Его сунул Кэрри, прежде чем вытолкать из дома, сопроводив странной фразой. «Прочитай и всё поймешь». Кэл не посчитал нужным показать этот документ Джиллиан. Бумажка, которую он мог бы использовать как оправдание. Но ничто не могло оправдать его. Не могла эта бумажка в одночасье превратить любящего мужчину и отца в монстра. Желание расправиться с неверной женой жило в Кэрри давно, и он лишь ждал подтверждений измены. Продумывал планы мести, рассчитывал время, подготовил место. Таил внутри себя зло. А он, доктор Лайтман, не рассмотрел. И какой он теперь эксперт по лжи и как ему оправдать себя? Экспертиза ДНК. Доказательство того, что младшая дочь Кэрри рождена от другого мужчины. Листок жег пальцы как тогда, одиннадцать лет назад, когда он сам усомнился в отцовстве Эмили. Брезгливо скривившись, Кэл разорвал бумагу на мелкие клочки и пустил обрывки по ветру. Злость на Кэрри и на самого себя не отпускала. Подойдя к своему дому, Кэл только сунул ключ в замочную скважину, как услышал знакомый топот. Распахнул дверь, и на него с разбега запрыгнула Эмили. — Папочка! Папочка вернулся. Ты у нас герой! — она явно повторила слова матери, звучно чмокая Кэла в щеку. — Па, я так тебя люблю, — Эмили со всех сил обхватила его за шею, — очень, очень. Он прижимал себе дочь, наслаждаясь её запахом и теплом. Неожиданная холодная дрожь сковала тело, он так и не разобрался в себе, как бы он поступил, если бы узнал, что малышка Эмили не его дочь. — Солнышко, мое сокровище, — шептал Кэл, зарывшись лицом в пушистые волосы дочери. Но странное ощущение, что он падает, падает в темную, разверзшую жадную пасть пропасти не исчезало. — Явился, — надменно выговорила Зоуи, не скрывая презрения и ненависти. — Герой! Кажется, он достиг дна. Или все же это только начало падения.