Холодная корона

Когда он вошёл в комнату, там уже сидела Лисица. На графине было, как обычно, красное платье с нескромным вырезом, в руке она держала бокал на высокой ножке. Герцог пиропский сел напротив графини и молча поцеловал протянутую ею руку. – Вы задержались у дяди, ваша светлость. – Отметила Лисица. – Я успела соскучиться по вашему обществу. – Погода была настроена против моего возвращения, – проговорил Лейвен. Лицо его, как обычно, не выражало эмоций, а голос был лишён интонаций. О том, что творилось в голове Астора, можно было только догадываться – или знать, как это знала графиня Овелия Анстранж по прозвищу Лисица. Эта красивая и знатная молодая женщина не была ни любовницей герцога, как считали многие, ни его невестой. Овелия была другом Астора и единственным человеком, который мог отвлечь его от тяжких мыслей. Впрочем, Лейвен знал, что лисы хитры, и в присутствии Овелии никогда не расслаблялся до конца. Графиня могла приезжать в замок всегда, когда ей того хотелось, и ей не требовалось никаких приглашений. Астор предполагал, что в один день женится на ней, но пока вопрос о свадьбе не стоял ребром, герцогу нравилась дружба с этой женщиной. Графиня Анстранж была старше герцога на пять лет. Сложно было понять, почему она всё ещё не замужем – дочери таких знатных семей обычно находят себе пару ещё до шестнадцати. Но герцога это вполне устраивало. – И как поживает ваш родственник? – поинтересовалась Овелия. – Великолепно. Всё так же заперт в замке со своим золотом. А дочь его, как мне кажется, и вовсе лишена человеческого общества, у неё нет ни одного ровесника в поместье. – Думаю, Джениде было бы полезно приехать в Северное Пламя. – Об этом не может быть и речи, – возразил Астор, – сейчас неспокойное время, и десятилетней девочке здесь делать нечего. На месте Мелтара я свозил бы её на Празднество, но Майнеры не собираются туда ехать. – Они слишком привязаны к дому, – вздохнула, улыбаясь, Овелия. Прядь рыжих, как мех лисицы, волос выпала из высокой причёски, и Овелия аккуратным движением убрала её за ухо. В это самое мгновение в дверь постучали. – Это я, ваша светлость, – сообщил низкий женский голос. – Входи, Кайтен, – разрешил герцог. Ещё одна рыжая женщина вошла в комнату; заметив Овелию, она яростно втянула воздух и принялась испепелять гостью взглядом. Разумеется, в переносном смысле, ведь Кайтен умела воспламенять вещи и буквально. Овелия также не была рада встрече: на пухлых губах застыла улыбка, но взгляд хитрых зелёных глаз уже столкнулся с взглядом Кайтен. Графиня и телохранительница были абсолютно разными женщинами: Овелию природа наделила завидными формами и ангельским лицом, Кайтен же выглядела сильной и подтянутой, но никак не женственной. Обе владели магией, но графиня была мастером изящных иллюзий, а Кайтен использовала грубую магию огня да силу своего тела. И всё же было в них что-то общее, и не только приближённость к герцогу. Покончив с приветствием, полным обоюдного презрения, женщины развели взгляды. Овелия принялась с интересом разглядывать свои пальцы, а Кайтен приблизилась к герцогу и склонилась перед ним: – Мне сказали, что вы искали меня. – Да, Кайтен, мне нужно было поговорить с тобой о Празднестве. Но думаю, разговор лучше перенести. Кайтен кивнула. – Что касается письма, – продолжила она, – ответ уже в пути и скоро будет доставлен в замок. – Быстро, – отметил герцог, – кто отвозил его? Кайтен только пожала плечами. – Что ж… узнаю позже. Тут же потеряв интерес к телохранительнице, Лейвен вернулся к беседе с Овелией. Кайтен, недовольная как присутствием неугодной ей графини, так и странным обращением герцога, поклонилась и молча ушла. – Мне кажется, ваша телохранительница влюблена в вас, – произнесла Овелия, как только шаги Кайтен за дверью стихли. – Не думаю. Это было бы глупо с её стороны. Овелия тихо рассмеялась. Астор любил её смех, хотя сам не смеялся никогда, даже компании Лисицы. – Как вы собираетесь вести себя на Празднестве? – Овелия резко сменила тему. – Никак. Точнее, как обычно. Вот только не знаю, что преподнести королеве в дар. Я собирался подарить королю меч, с которым Овен Астор бился на реке Дальней, но он слишком хорош для девчонки. Она его даже не сможет поднять. – Да, – подтвердила Лисица, – я слышала, что Лиссия – очень слабая девушка. Вы её видели? Говорят, она совсем низкого роста и выглядит как ребёнок. – Она и есть ребёнок. Недаром законы Пиропа запрещают править женщинам и тем, кому ещё не исполнилось восемнадцати. Девчонка должна была стать женой какого-нибудь графа и держаться подальше от политики. Овелия понимающе кивала. Астор не был уверен, что она со всем согласна, но такое поведение успокаивало его. В конце концов, с кем ещё можно поговорить в чёртовом замке? Мать думает только о себе, судьба герцогства ей безразлична. Кайтен верна ему, но ничего не смыслит в делах правительственных. Советника стыдно называть советником, так он стар и глуп, а взять нового – значит, подвергнуть себя риску. Лейвен поймал себя на том, что мыслит как параноик. С другой стороны – как ещё можно обезопасить себя в такое время? Лучше перестеречься, чем недостеречься. – Ещё, говорят, глупа и капризна, – улыбнулась Овелия, продолжая обсуждать наследницу, – но вот этому я не совсем верю. Я слышала о ней и другое. Герцог оживился: – Например? – Мой отец был недавно в Камнедержце. – Овелия встала из-за стола и направилась, прихватив свой бокал, к окну. – Он говорит, что девица очень грамотна и говорит умные вещи. Но мой отец очень снисходителен к красивым женщинам – моя мать тому пример. Он готов простить ей любую глупость. Овелия снова засмеялась. – Я уже решил, как поступлю, – серьёзно сказал Лейвен. – Уверен, Илиэль и Кейрос Бирген скоро попытаются освободить свои земли. Возможно, им это удастся. При Анверде королевская армия была не очень сильна, а при девчонке она, должно быть, совсем зачахнет. У Фридгарда много людей и много кораблей… а в Данхиэле сейчас усиленно готовятся к войне. Но я не готов к этому. Я сделаю по-другому. Графиня Анстранж слушала его, склонив голову набок. – Я поддержу бастарда, Одора Вайрена. И когда он возьмёт власть в свои руки, то отдаст мне Пироп. – Так вот кому было письмо, – догадалась Овелия. – И что он ответил? – Пока не знаю. Жду, когда письмо принесут мне. – Что ж, буду ждать с вами. А почему Одор, а не Грассел? – Личная симпатия, – вздохнул Лейвен. Они продолжили пить вино и говорить ни о чём, и спустя полчаса письмо, наконец, принесли. На конверте стояла печать из чёрного воска с родовым гербом Вайренов – змеёй и кубком. Несмотря на то, что этот знак был как раз символом лекарей, Лейвен подозревал, что такой герб появился у Вайренов только после того, как королева родила одному из них сына. Змея подчёркивала близость бастарда к роду Акеноров. Герцог вскрыл конверт; читал молча, лишь едва заметно шевелились его бледные губы. – Он согласен и хочет встретиться, – сообщил он Овелии, дойдя до конца. – Это Празднество пришлось очень кстати. Ты отправишься со мной, но лучше смени облик, как ты умеешь. – И кем же мне стать? – с улыбкой поинтересовалась графиня. – Кем-нибудь незаметным. Лучше всего мужчиной.