В сетях Паука.

День подходил к концу, уступая место вечеру, точно так же, как и солнце катилось за горизонт, отдавая законное время постепенно наступающим сумеркам. Настенные часы так нудно тикали в тишине, прочно обосновавшейся в комнате подростка, что этот самый подросток хотел было лезть на стену от уже раздражающих звуков. Прикрыв глаза на мгновение, Шинтаро глубоко вздохнул. Рассказ любимого писателя, абсолютно все работы которого Мидорима читал и любил, впервые показался ему неинтересным и скучным. Юноша посчитал это странным, просто мимолётной навязчивой мыслью, а потому продолжил чтение. Однако уже после ещё пары еле осиленных строк о книге пришлось забыть и отодвинуть ту куда подальше, чтобы не мозолила больше глаза. Баскетболист совершенно не знал, чем занять себя на то время, что ещё оставалось у него в запасе до часов сна. Секундная стрелка, будто бы специально нервируя Мидориму, замедлила свой ход, а в перерывах между тиканьем, казалось, можно с лёгкостью досчитать до пяти в медленном темпе. Не выдержав, Шинтаро с шумом поднялся со стула и вышел из-за письменного стола, прихватив с собой недочитанную ранее книгу. Обычно Мидорима всегда, всегда-всегда-всегда, держал себя в руках, не позволяя эмоциям взять над собой вверх. Но вот уже который день он ходит как на иголках. Быстро переодевшись, фанатик прихватил с собой полотенце и вышел из комнаты. Обулся он так же быстро, и уже через минуту дверь от дома была заперта снаружи. Благо, что родителей дома не было — отец пребывал в командировке, а мать с младшей сестрой в гостях с ночёвкой, — и Шинтаро может спокойно выйти на улицу в любое время. Да ещё и, к его счастью, завтра выходной день, поэтому было бы неплохо пробежаться в столь поздний час перед самым сном. К тому же, скоро тренировочный матч. При мыслях об этом игрока Сютоку всего передёрнуло. Это случилось четыре дня назад. Шинтаро прогуливался со своей сестрой недалеко от дома. Точнее он ходил в книжный магазин как раз за той самой книгой, а перед его уходом из дома за ним увязалась Мидорима-младшая, и он просто не смог отказать ей в прогулке. А надо было. И вообще лучше не высовывался бы в тот день на улицу. Но гороскоп ничего плохого Ракам не предвещал, даже наоборот — советовал развеяться, говорил что-то про благоприятный день. А Мидорима верит гороскопам. С Ханамией он столкнулся совершенно случайно. Не успел увернуться и задел того плечом, собрался уже было развернуться и извиниться, но задуманное совершить ему не дали. — Какие люди! — наигранно удивился Макото, расплывшись в своей привычной полуулыбке-полуухмылке. — Тебя-то я и искал, Мидорима. Шинтаро подсознательно напрягся, предчувствуя что-то не очень приятное, но лишь вопросительно изогнул левую бровь. — Искал? — тут же недоверчиво нахмурился шестой номер Сютоку, инстинктивно покрепче сжимая в своей ладони маленькую ручку сестры. — Зачем? — Жаль только, что время неподходящее, — вздохнул Ханамия, пропуская заданные ему вопросы мимо ушей, — да и место тоже. В общем, — начал было он, но тут же остановился. Мидорима насупился ещё больше, ему крайне не нравилась компания Макото, но раз тот искал его, можно и потерпеть немного. А брюнет лишь усмехнулся. — Ну же, ну. Не хмурься так. Неужели тебе так неприятно моё общество? — состроил он глазки, на что в ответ получил что-то вроде «Ещё бы». — Да ладно, я не отниму много времени, лишь хочу предупредить кое о чём. Фанатик заметил, как несколько секунд назад доброжелательное лицо изменилось и сейчас выражало лишь насмешку и какое-то нездоровое превосходство. А сам хозяин этих эмоций медленно, почти угрожающе подошёл к Шинтаро. Остановился близко-близко, около самого плеча, и чуть более низким голосом в своей обычной манере начал: — Ничего личного, Мидорима, но боюсь, Такао вряд ли выйдет из предстоящего матча целёхоньким, — Ханамия говорил так, чтобы это слышал только игрок Сютоку, однако совсем не шёпотом. — Но у меня для тебя есть одно хорошее предложение, согласившись на которое, ты, конечно же, сможешь помочь своему любимому, — продолжал злорадствовать брюнет. — Ты ведь уже понял, что я от тебя хочу? Шинтаро как током прошибло. Он знает. Откуда. Он. Знает? Мидорима ведь так старательно скрывал свои чувства к Казунари, но какой-то там выродок Ханамия в два счёта про них прознал. Неужели у него всё на лице написано, про все эти его чувства? А другие? Они тоже знают? А Такао? — В любом случае, — чуть отойдя, продолжает Паук, тем самым перебивая поток мыслей фанатика, — соглашаться или нет — дело полностью твоё. Однако, если всё-таки чего надумаешь, — он высунул руку из кармана и пихнул собеседнику изрядно помятый листок, — можешь смело звонить на этот номер. Мидорима бегло глянул на листочек, который против его воли — хотя особо парень и не сопротивлялся — оказался у него в ладони, и Ханамия не смог не проследить за взглядом зелёных глаз, по которым было отчётливо видно, что их обладатель явно ещё не всё успел осмыслить. — Ну, думай. Времени у тебя не так много, но оно есть, — брюнет пожал плечами и, развернувшись, стал потихоньку удаляться, напоследок поднял руку, даже не оборачиваясь, и махнул ею. — Бывай, Мидорима. После этого Ханамию он больше не видел. Шинтаро резко мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли и воспоминания, из-за чего вышеупомянутая закружилась, и парень чуть не упал. Пришлось остановиться, дабы выровнять дыхание и предотвратить головокружение. Ужасно хотелось пить, но перед выходом про воду баскетболист забыл напрочь и, как назло, не взял с собой ни гроша, поэтому в автоматах с различными напитками он не мог себе ничего купить. Также было до неприличия жарко и душно, но прихваченный из дома полотенец, что покоился на плечах юноши, вряд ли ему сейчас мог чем-то помочь. Когда дыхание пришло в норму, фанатик в последний раз сделал глубокий вдох-выдох и продолжил движение, правда, уже шагом. Хотелось просто пройтись, тихо и спокойно, по-минимуму напрягая мышцы. В голове творился бардак, и даже лёгкий ветерок был не в силах привести её в порядок. Уже наизусть выученный номер так и крутился в мыслях, словно бы не хотел их покидать. Выругавшись про себя, Мидорима снова срывается на бег, преодолевая расстояние до дома в считанные минуты. Переступив порог, парень с шумом запирает дверь, сбрасывает кроссовки и идёт прямиком в душ. Не особо аккуратно складывает снятые вещи, кладёт рядом с ними очки, залезает в кабинку и включает воду. Ледяные капли нещадно бьют по голове, рукам и спине, но Шинтаро не торопится менять температуру. Лишь минут через пятнадцать, когда плечи юноши немного расслабляются, холодная вода заменяется сначала еле тёплой, а потом и горячей. Но и под ней шестой номер Сютоку просто стоит. «Боюсь, Такао вряд ли выйдет из предстоящего матча целёхоньким.» Мидорима закусывает губу чуть ли не до крови, а ногти из-за сильно сжатых в кулаках ладоней, казалось, сейчас насквозь проткнут кожу. Но бомбардиру не до этого. Глубоко вздохнув, парень выключает воду и покидает душевую кабинку. Наскоро вытирается сухим, только постиранным полотенцем, что до этого лежало на полочке неподалёку, и обматывает его вокруг бёдер, после чего вновь нацепляет на переносицу очки. «У меня для тебя есть одно хорошее предложение…» Мидорима раздражён. Он впервые настолько плохо справляется со своими эмоциями, а ещё он безмерно благодарен родителям, что тех нет дома. Шинтаро очень не хотелось бы их беспокоить. «Ты, конечно же, сможешь помочь своему любимому.» Взгляд падает на скомканные вещи, и юноша, выругавшись про себя, поспешно бросает те вместе с полотенцем, с которым он отправлялся на пробежку, в корзину с грязным бельём, после чего покидает ванную комнату и направляется к себе. А мысли так и бушуют в голове. Кажется, секунда, и та просто взорвётся. «Ты ведь уже понял…?» Да какой Ханамии вообще смысл делать это? Ещё и с ним, Мидоримой? Чего он хочет этим добиться? Знать бы… Пройдя вглубь спальни, фанатик тяжело опускается на кровать и просто закрывает глаза. И хотя он давно уже закончил с пробежкой, его пульс зашкаливает и эхом отдаёт в висках. Конечно, причина очевидна. Такао. Такао. Такао. Такао. И как только угораздило бывшего вице-капитана баскетбольного клуба Тейко — самого члена Поколения Чудес — влюбиться в этого идиота? Это же нелепо. Чем Мидорима вообще думает? Если бы не это чувство, сейчас бы ему вообще ни о чём не пришлось бы беспокоиться. Ложиться под Ханамию до смерти не хотелось, Шинтаро слишком гордый. Но того, чтобы в матче пострадал Казунари, не хотелось ещё больше. Ну, и где теперь его гордость? Открыв глаза, баскетболист приподнялся и осмотрелся, в следующую же секунду цепляясь взглядом за тот самый треклятый листочек, что лежал на столе. Рядом же мирно покоился телефон. «Можешь смело звонить на этот номер.» Наверное, с минуту Мидорима пытался бороться с собой, но чувства к Такао — чёрт бы их вместе с ним побрал! — оказались значительно сильнее, поэтому уже в следующее мгновенье телефон оказался в руках Шинтаро. Бомбардир, даже не глядя на листок, быстро набрал и так въевшийся в память номер и приложил трубку к уху. Раздалось от силы гудка три-четыре, после чего звонок был принят. — Да-да, Ханамия Макото слушает, — апатичным тоном раздалось на том конце. — Куда я должен прийти? — без лишних слов напрямую задаёт вопрос игрок Сютоку. — О-о-о, так, значит, вот каков твой ответ, — сразу же преображается голос собеседника, и Шинтаро отчётливо слышит в нём нотки любопытства и торжества, отчего немного морщится.

***

Мидорима был рад уже тому, что встреча должна состояться в незнакомом ему районе, где знать его кто-то просто-напросто не может. Наверное, Ханамия тоже не хотел встретиться с кем-то из знакомых, поэтому-то и выбрал именно это место. Правда, не вовремя сильно поливший дождь в планы бомбардира не входил, да и в новостях ничего такого не передавали, а потому и зонтика у него не было. Из-за не совсем коротких поисков отеля парень насквозь промок. Таки отыскав нужное здание, юноша сию же секунду переступил его порог и направился к ресепшену. Назвал свою фамилию, сказал, что один его знакомый должен был позвонить и забронировать номер заранее — на определённое число, и персонал, проверив и подтвердив всё, быстро выдал Шинтаро ключ, назвав перед этим номер комнаты. Не медля больше ни секунды, баскетболист направился на поиски своего временного «жилища». «Двести тридцатая комната. Двести тридцатая,» — билось в голове, пока Мидорима нервно сжимал ключ в ладони. Но уже примерно через десять минут поисков он стоял около нужной двери. — «А вот и она,» — кивнул себе баскетболист. Глубоко вздохнул, взялся за ручку и повернул её, отчего дверь, поддавшись напору, отворилась, чему фанатик немного удивился. Открыто. Вероятно, Макото пришёл первым и уже ждал его. Не успел Мидорима зайти и закрыть за собой дверь, как услышал позади себя шаги. — О, ты уже здесь, — раздалось неподалёку. — Ага, — таки заперев дверь, игрок Сютоку разулся. Развернувшись лицом к брюнету, Шинтаро замер, откровенно рассматривая Ханамию, который был лишь в одном белом махровом халате в пол и лениво вытирал волосы полотенцем. — Ты промок, — заметил Паук, выводя пришедшего из своих мыслей. — Иди в душ. — Пытаешься выглядеть заботливым? — усмехнулся фанатик и, услышав в ответ такую же усмешку, направился в указанное место. Мидорима вернулся быстро, в таком же белом махровом халате в пол. Макото же сидел на корточках возле мини-бара и пил какой-то напиток, кажется, обычную газировку. Заметив бомбардира Сютоку, он выпрямился и, сделав ещё пару глотков, отставил опустошённую наполовину жестянку в сторону. Прошёлся до кровати и присел на самый край, после чего поманил Шинтаро к себе рукой. Тот с некой аккуратностью подошёл. — Ближе, — проговорил брюнет, когда фанатик остановился примерно в полуметре от него. Тот подошёл практически вплотную, на что Макото лишь снова усмехнулся. — Приступай. — Что? — на секунду выпал Мидорима. — Ну, минет и все дела, — вздохнул Паук. — Или ты не знаешь, что это? Может, мне тебе показать? — злорадная ухмылка поселилась на его губах. — Заткнись, знаю я, — язвит баскетболист, когда как уши его пылают огнём. Конечно же, от глаз Ханамии это не укрывается. — Умничка, — усмехается он, когда Шинтаро немного дрожащими руками приспускает его боксёры и одной из ладоней обхватывает его член. — Ну же, смелее, — с наигранным приободрением шепчет брюнет. — Может, помочь? — Заткнись, — шипит игрок Сютоку и несмело обхватывает губами головку, так как всё-таки опыта в этом деле у него ноль. Шинтаро ещё немного насаживается на член, пытаясь вобрать тот в рот хотя бы наполовину, но свои же действия его жутко смущают, что не позволяет ему этого сделать. Брюнет же морщится и слегка дёргается — чувствительная кожа была не очень нежно задета чужими зубами. Прикрыв глаза, Мидорима пытается отдаться ощущениям, с каждым разом вбирая в себя плоть Макото всё больше и больше, но те, если честно, не совсем приятные. Да и рвотный рефлекс никто не отменял. Именно из-за него бомбардир заходится кашлем, когда в очередной раз опустился на член слишком сильно, практически до его основания. Горло сдавил спазм, а в уголках глаз появились слёзы. Ханамия же думает, что это самый отвратный минет в его жизни. — Не поработаешь для меня пальчиками? — вопрошает Паук, когда фанатик перестаёт кашлять, и сразу видит его непонимающий взгляд. — Говорю, разработай себя. И от дела не отвлекайся, — схватив Мидориму за волосы, Макото грубо тыкает его носом в свой пах, вынуждая того вновь взять его член в рот. Шинтаро ничего не остаётся, как только подчиниться. Снова обхватить плоть Ханамии губами и, помогая себе правой рукой, насаживаться на неё, стараясь не задеть зубами снова. Левая же рука была заведена за спину. Халат был уже приподнят и по бокам от руки свисал с поясницы. — Ух ты, не стал заморачиваться и после душа не надел нижнее бельё. Как мило, — усмехнулся брюнет, когда ничего не обнаружил под махровой тканью. Продолжая работать ртом, игрок Сютоку на сухую протолкнул в себя один палец. Ему потребовалось много усилий, чтобы не сомкнуть зубы прямо на достоинстве Паука, ибо тот от него тогда живого места не оставит, да и Такао после такого наверняка достанется на матче. Такао. Мысли о нём так некстати. На удивление себе же, бомбардир более-менее расслабился, и второй палец присоединился к первому с меньшим дискомфортом. Делать минет Ханамии сразу же стало не настолько противно, и движения Шинтаро стали более уверенными, как будто бы он делал всё это для Такао. С Такао. Фантазия разыгралась, и парень постепенно начинал входить во вкус. Ему даже удалось завести Макото, чему тот был несказанно удивлён, но, конечно же, этого не показывал. Однако добавленный через несколько минут третий палец и тогда же появившаяся во рту солоноватая жидкость вернули Мидориму в реальность, и образ Казунари исчез из головы, как будто бы его никогда и не было. — Глотай, — ничего не выражающим, но не терпящим возражений тоном проговорил брюнет. И Мидорима сглотнул. Схватив за руку, Ханамия резко потянул того на себя, в свою очередь приподнимаясь с постели и бросая на неё Шинтаро. Залез на ту следом и за бёдра приподнял так удачно упавшего на живот парня, заставляя его принять колено-локтевую позу. Тот особо и не сопротивлялся, так как понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Размазав по члену оставшуюся после минета слюну, Макото ткнулся головкой в колечко мышц и мазнул по нему, на что в ответ получил сдавленный полувздох-полустон. Услышав усмешку над самым ухом, шестой номер Сютоку поспешно прикусил язык и обругал всеми возможными плохими словами Такао, да и себя заодно, чтобы больше не представлял того. Однако уже в следующую секунду его мысли прервал брюнет, особо не церемонясь и входя в Шинтаро до самого конца, не давая много времени на привыкание, уже через минуту начиная двигаться. Болезненный стон, как бы фанатик не пытался, сдержать не получается, что вызывает у Паука тихий, но отчётливый смешок. Макото двигается быстро, грубо, глубоко, пальцами сильно сжимая бёдра — определённо останутся синяки. Толчки слишком резкие, и от этой невыносимой боли Мидориме казалось, что ещё немного и сознание покинет его, в голове было одновременно пусто и образовывалась некая каша из мыслей, разум еле плескался где-то вдалеке, растворяясь, всё это было похоже на один большой страшный сон. Боль — единственный показатель того, что ни черта это не сон, а грёбанная, уже ставшая ненавистной за какие-то полтора с хвостиком часа реальность. Глаза застилала пелена слёз, и Шинтаро бы сдержался, будь на нём очки. Да вот только они были сняты с него уже как минут десять-пятнадцать назад и валялись где-то на другом конце кровати, в противоположной от его головы стороне. И эта невыносимая боль… Порой — слишком редко — адски приятная, но до жути невыносимая. Баскетболист кончил совершенно без помощи рук, когда в очередной раз — наверное, за всё это время это был третий или четвёртый раз — Макото, войдя особенно глубоко и резко, задел членом простату настолько сильно, что в глазах Мидоримы загорелись звёздочки, а тело пробило крупной дрожью, казалось, будто бы по нервным клеткам прошлись разряды электричества. Брюнет кончил практически следом за Шинтаро, в него же, после чего сразу же вышел из него и убрал с его бёдер ладони. Потеряв опору, тот без сил повалился на матрац, лицом утыкаясь в подушку. Ханамия же прямиком отправился в душ. Вышел он оттуда уже одетый и довольно-таки посвежевший, вряд ли по нему можно было сказать, что несколько минут назад он кого-то грубо трахнул. Если только по довольной ухмылке, хотя она у него всегда. — Номер оплачен до завтрашнего дня, так что можешь… Однако договорить брюнету не удалось, так как уже в следующее мгновение в номер буквально вламываются четверо парней. Если память Мидориме не изменяла, они были в основном составе баскетбольной команды Кирисаки Дайичи, вместе с Ханамией. Только что они тут забыли, бомбардир не понимал. — Вы долго, парни, — поправляя рубашку, с наигранной жалобой произносит Паук. — Я тут уже всё. — Ну прости, припозднились малясь, — оглядывая Шинтаро через чёлку, ухмыляется Казуя. — Ну да не важно, оставляю его на вас, — расталкивая ребят, капитан Кирисаки подходит к самой двери и обувается. Когда парень выпрямляется, то смотрит на слегка приподнявшегося на локтях и ничего непонимающего фанатика, и — о боже! — его взгляд просто бесценен! Это отчаяние в изумрудных омутах чуть ли не заставляет Макото вновь наброситься на их обладателя. Но Ханамия сдерживается и откашливается в кулак, с трудом сумев отвести взгляд от этой немой мольбы и по-детски искреннего непонимания. — В общем, хорошо вам повеселиться, — уже на выходе проговаривает Паук. — Удачи тебе, Ми-до-ри-ма~, — улыбаясь, по слогам тянет брюнет и в следующий миг скрывается за дверью, захлопывая ту. Здесь ему делать больше нечего. В конце-то концов, своё он уже получил. И, как и обещал, Такао он не тронет, правда вот… о других игроках речь-то не шла.