***
Это был год, когда я приехала в Сеул поступать в Национальный Сеульский университет. Так как мой корейский оказался для них не достаточно хорош, они предложили мне пройти двухгодич-ную программу изучения языка, после чего, сдав экзамен, я могла бы с лёгкостью поступить в высшее учебное заведение Кореи. Я сидела всё в том же кафе со стопкой бумаг, которые я должна была тщательно изучить перед прохождением курса. Я пыталась вчитаться в корейские буквы и прочитать хоть слог, но всё было тщетно. Несмотря на то, что у меня имелась копия с переводом на английский, которым я владела на достаточно высоком уровне, я хотела испытать себя, пробуя разобрать письменность языка, который я собиралась изучать. — Д…де…дэ, — попыталась я прочитать первый слог, не заметив, что начала говорить вслух. — Х…х… О, Господи! Руки опускались. В глубине души я даже не надеялась, что смогу спокойно прочитать это когда-нибудь, но, слава Богу, судьба наградила меня упорством и терпением. Чуть расслабившись, я опустила голову на руки, потирая виски указательными пальцами. Попытавшись собрать мысли в кучу и не терять надежду, я опять подняла голову и уткнулась в листочек, который лежал передо мной на столе. — Дэаге дэан джанбо, — прозвучало рядом со мной. Будучи уверенной, что это прозвучало не в мой адрес, я не обратила внимание на набор корейских звуков и продолжила тщательно выговаривать слоги. — Сведения об университете, — произнёс всё тот же голос над моим ухом на английском. Не ожидая услышать тут почти родной язык, по сравнению с корейским, я резко подняла голову и оглянулась. За моей спиной стоял парень азиатской внешности, видимо кореец, подумала я, и улыбался мне своей открытой улыбкой во все тридцать два зуба. Никогда до этого я не думала, что смогу считать узкие глаза красивыми, но это было исключение: разрез глаз этого молодого человека, который, кстати, был не очень высокого роста (кто бы сомневался, я же в Азии!), был похож на кошачий; очень красиво! Собравшись с силами, я подняла челюсть с пола и спросила: — Говоришь на английском? — Да. Учил в школе», — он обошёл стол и сел напротив меня за мой столик. — Ким Мин Сок. Он протянул руку, видимо, чтоб я её пожала в знак приветствия. Чуть поколебавшись, я взяла его за руку и улыбнулась, называя своё имя. — Твоё имя не похоже на корейское. Давай придумаем тебе новое, чтобы люди тут могли без проблем запомнить, как тебя зовут. Я не поняла, зачем надо было менять моё имя, но этот Минсок внушал мне доверие, так что я сразу же согласилась. Битых полчаса бедный парень пытался вспомнить все женские корейские имена, которые ему были известны, но мне ничего не нравилось. В перерывах мы болтали о всякой всячине, например, о том, как и зачем я сюда приехала, нравится ли мне тут и так далее. — Сэджин! — вдруг выпалил он, чуть подскакивая на стуле. — Сейджин? — переспросила я. — Нет-нет. Сэ Джин, — произнёс он по слогам. Я положила подбородок на руку и посмотрела в потолок, произнося это имя несколько раз, будто смакуя его и пытаясь понять, нравится оно мне или нет. — Тебе оно очень подходит, — сказал Минсок, мило улыбаясь. — А что оно значит, — я опустила голову и снова посмотрела на него. — Жемчужина Вселенной, — загадочно сказал он, поднимая при этом левую бровь. — Жемчужина Вселенной? Вау! Это очень красиво! — мне действительно нравилось это имя: мало того, что оно очень красиво звучало, перекатываясь на языке, как маленькая жемчужина, так ещё и имела такой замечательный перевод. — Нравится? — спросил Минсок с энтузиазмом, широко улыбаясь и радуясь тому, что наконец угодил мне. — Да! Очень! — сказала я, взволнованная тем, что у меня теперь есть новое имя. Он звонко засмеялся, хлопнув в ладоши и сцепив пальцы в замок, положив руки перед собой на стол: он был доволен, что наконец-то мне угодил. Это был тот самый момент. Момент, когда я поняла, что завела себе друга тут, в Корее, и я не собиралась отпускать его и нашу дружбу. С того дня всё изменилось: серые будни и страх перед новым и неизведанным сменились счастьем и радостью. Я полюбила эту страну, как свою родину, и уже была не намерена покидать её надолго в ближайшем будущем. Дружба Минсока делала меня счастливой, наполняя мою жизнь улыбками и хорошим настроением; мы старались проводить вместе чуть ли не каждый день, а когда так случалось, что мы не могли видеться, мы всё ещё общались переписываясь или разговаривая по видео-чату.***
Тёплые воспоминания о дорогом друге вызвали лёгкую улыбку на моём лице, поэтому, срывая её, я прислонила чашку с кофе к губам, чтобы люди не принимали меня за умалишённую, которая сидит и улыбается сама себе. Как же я давно его не видела! Я устремила взгляд вверх, подсчитывая дни. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать. Стоп, нет. Двадцать один день я уже не видела его искреннюю, счастливую улыбку. На меня опять нахлынула тоска по другу. Наши общие друзья, наблюдая за нашими тёплыми отношениями, всегда недоумевали, почему мы не вместе. Это был сложный вопрос. Несмотря на то, что он был идеальным — божественная внешность, ангельский характер, который совпадал с моим на все сто процентов, — я никогда не воспринимала его как парня. Может быть, потому что мы слишком хорошо знали друг друга, что иногда мешает развитию здоровых отношений? А может быть, потому что я не хотела терять хорошего друга в его лице, зная, что если мы будем вместе, наши отношения навсегда изменятся. Я не знала. Порой подобные мысли одолевали моё сознание — «А что бы было, если…», — но я быстро отбрасывала их, переходя на более простые вопросы. Рука было дёрнулась к телефону, чтобы набрать до боли знакомый номер, но я быстро отдёрнула её, потому что знала, он всё равно не ответит на звонок. Сейчас Минсок был в Китае вместе со своей музыкальной группой, которая всего пару лет назад прогремела на весь мир, выпустив одну из самых известных ныне песен в Азии. Именно этот новый род его деятельности не позволял нам видеться так часто, как бы нам хотелось. Ещё немного посидев в кофейне, вспоминая о весёлых прогулках, походах в музеи и кино, беззаботных разговоров на летней веранде нашего любимого ресторана, не спеша потягивая баббл-чай, я решила, что пора уходить и перестать думать о том, что заставляет моё сердце болеть. Я быстро закинула свои вещи в сумку и вышла на улицу навстречу лучам летнего сеульского солнца. Дома я очутилась, когда уже было совсем темно. Закрыв за собой дверь и включив свет в прихожей, я с глубоким выдохом облегчения скинула с себя каблуки и начала разминать отёкшие ноги, не входя в комнату, как вдруг моя сумка завибрировала, оповещая о входящем звонке на моём телефоне. Я быстро достала его, и моё сердце забилось чаще, а на моём лице появилась широкая улыбка, когда я увидела имя Минсока на экране. Дрожащими руками я нажала на кнопку «ответить» и поднесла трубку к уху. — Привет! — закричала я другу, находящемуся на другом конце линии. В ответ я услышала его звонкий смех и на душе стало теплее. К слову сказать, за последние пять лет, мой корейский намного продвинулся, и мы уже как года четыре общались именно на нём. — Привет, Сэджин-а! Ты дома? Я немного оторопела услышав такой прямой вопрос, которому не предшествовало дежурное «как дела». Тем не менее, я быстро вернулась к разговору, ответив утвердительно. Он прочистил гордо и продолжил: — Ты…ты не занята? — Что это? Беспокойство в его голосе? — Нет, — растянуто ответила я, быстро переходя к следующему вопросу. — Что-то случилось, Минсок-а? — Нет-нет, — быстро заверил он меня в обратном. — Ты не против, если я заеду? Моему счастью не было предела. Это значит, что он уже вернулся из Китая, и теперь мы находимся в одной стране, в одном городе! Но что значит «ты не против»? Я была бы не против, даже если бы он позвонил мне посреди ночи и задал бы тот же вопрос. Я озвучила свои мысли: — Конечно, нет! Жду тебя. Через сколько ты будешь? Я услышала, как он тихо засмеялся. — Скоро. Сразу после этих слов, я услышала звонок в дверь. На секунду моё дыхание остановилось. Я быстро кинула трубку и потянулась к двери, открывая её. На пороге моей квартиры стоял мой лучший друг и широко улыбался моей любимой улыбкой. Не выдержав веса радости, которая свалилась на меня в этот момент, как он предстал моему взору, я схватила его за руку, затаскивая его в прихожую и захлопывая за ним дверь. В следующую секунду я обнимала его за шею, а он крепко сжимал меня в своих сильных руках. Я чуть не запрыгала от счастья, почувствовав родной запах его духов. — О, Минсок-а! Я так рада! Так рада! Ты даже не представляешь как! Он тихо засмеялся в моё ухо, от чего мне стало немного щекотно. Я отодвинулась от него, чтобы лучше рассмотреть его лицо, перемещая руки на его предплечья. Но тут моё внимание привлекло небольшое изменение в нём, которое я почувствовала под своими пальцами. Мои глаза расширились, а рот открылся в изумление. — Йа! Оппа! Что это? Он звонко засмеялся, как всегда делал, когда я называла его «оппа»; в шутку, конечно. — Твой новый имидж? — не успокаивалась я, разглядывая и тыкая указательными пальцами в его новые бицепсы, которые выпирали из-под рукавов чёрной рубашки. — Что-то типа того, — сказал он, немного смущаясь и опуская взгляд. — Вау! — выдохнула я, не переставая трогать его мышцы. — Ладно, хватит меня смущать. Дай я лучше ещё раз тебя обниму, Сэджин-а, — сказал он и опять притянул меня в свои объятия. Я снова обвила руки вокруг его шеи. Вдруг все мои мышцы напряглись, когда я почувствовала, как его руки начали нежно поглаживать мою спину, и он уткнулся носом в мою шею. Сама того не ожидая, я заметила, как по всему моему телу побежали мурашки, а внизу живота растеклось приятное тепло, приводя в движение незнакомых мне бабочек, которые так долго сидели внутри меня, не расправляя своих крыльев. Он медленно отодвинулся от меня, а его рука переместилась на моё лицо, в то время как вторая всё ещё покоилась на моей талии. Мы смотрели друг другу в глаза какое-то время, я никогда не видела, чтобы его взгляд излучал столько тепла и нежности, затем он медленно наклонился ко мне и накрыл своими губами мои. Он не двигался и не пытался углубить поцелуй, он просто наслаждался ощущением, которое дарило наше нежное прикосновение. Сперва я просто стояла в широко открытыми глазами, не зная, как реагировать на его внезапное проявление чувств, — это было так ново для меня, — но затем, почувствовав, как моё тело радостно реагирует на этот поцелуй, я закрыла глаза и растворилась в его руках. Как только я начала наслаждаться этим поцелуем каждой своей клеточкой, он отпрянул от меня, вырвав лёгкий стон разочарования из моей груди. Он смотрел мне в глаза и в них читался страх — страх быть отвергнутым. Он спрятал своё лицо в ладонях и отошёл от меня на шаг. — Боже, прости меня, пожалуйста! — бормотал он, и я еле разбирала его слова, звук которых упирался в его ладони. — Прости меня, Сэджин! Я…я не хотел напугать тебя. Я так долго мечтал об этом. Он наконец посмотрел на меня, и я поняла, что далее за его словами последует длинное признание. Он взял меня за запястья и продолжил: — Всё это время я любил тебя. Неужели, ты не замечала? О, Господи, какой я дурак. Я так ещё больше пугаю тебя. Но ты же знаешь, что я не умею красиво говорить. Я просто хочу, чтоб ты поняла меня. Я стояла и смотрела на него, внимая каждое его слово. Я понимала, что он хотел сказать. Я всё поняла. Но что удивительней всего, после его признания, я поняла себя. Боже, я же люблю этого человека! Сколько можно было закапывать это чувство в себе заживо, не давая даже возможности вспыхнуть ему хоть на мгновение, чтобы осознание моей любви пришло в мою голову и в моё сердце? Я смотрела на него и вдруг заметила, что его лицо выражало страх и волнение: вот-вот и он готов был развернуться и вылететь пулей из моей квартиры. Я не могла позволить сделать ему это. Быстрым движением я приблизилась к нему, обняла одной рукой за шею и соединила наши губы в горячем поцелуе. Я чувствовала, как он был шокирован моим напором, но мне пришлось недолго ждать, пока он ответил на мой поцелуй со всей страстью и любовью. Он крепко держал меня в своих руках, прижимая ближе к себе, в то время, как я нежно обнимала его лицо ладонями. Желая большего, я провела языком по его нижней губе, прося углубить наш поцелуй, на что он с радостью ответил, и наши языки закружились в безумном танце, борясь за лидирующую роль. Он, без сомнения, выиграл. Я понимала, что в нём возрастала животная страсть, я чувствовала абсолютно то же самое. Он повернул наши сплетённые тела на девяносто градусов и, не разрывая поцелуя, несильно толкнул меня так, что я оперлась спиной об стенку. Его руки спустились ниже, к моим бёдрам, забираясь под моё короткое платье. Мои пальцы тоже не теряли времени и начали потихоньку расстёгивать пуговицы его рубашки. Я громко застонала, когда он сжал мои ягодицы, тем самым посылая сильный разряд электричества через всё моё тело к горячему эпицентру. Минсок прижал свои бедра к моим, и я почувствовала его твёрдую эрекцию, упирающуюся вниз моего живота, от чего я ещё яростней стала расстёгивать его рубашку, не задумываясь о том, что могла с корнем вырвать все пуговицы. Мне пришлось наклонить торс чуть-чуть вперёд, чтобы стянуть с него ненужный предмет одежды, пробегая пальцами по его упругим мышцам рук, груди и торса, от чего всё моё тело задрожало в приятной эйфории. Его губы, не теряя времени, перешли на щёку, нижнюю челюсть и шею, посасывая и покусывая мою нежную кожу. Я не сдержала стон удовольствия, который непроизвольно вырвался из меня. — Я люблю тебя. Люблю. Люблю, — шептал он напротив моей шеи между лёгкими поцелуями, которые он дарил мне, и которые порхали на моей коже, как бабочки. Я улыбалась, наслаждаясь его кожей под моими пальцами и его губами. Вдруг он остановился и посмотрел в мои глаза. — Я люблю тебя, — повторил он. Из моей груди вырвался тяжёлый выдох, и от наслаждения, которое дарили его слова, я закусила свою нижнюю губу. Взяв его лицо в свои руки, и наклонившись немного вперёд, я прошептала в его губы: — Я тоже люблю тебя, Минсок. Затем я возобновила наш поцелуй: несмотря на то, что он был такой же глубокий, как и предыдущие, теперь наши губы двигались намного нежнее, даря всю нашу любовь друг другу. Вдруг он поднял меня над землёй своими сильными руками, подхватив меня под бёдра так, что бы смогла обхватить его талию своими ногами. Не разрывая поцелуй, он понёс меня в мою спальню, в то время как его пальцы расстёгивали молнию моего платья. Вскоре я оказалась на кровати под тяжестью его тела. Наши руки ласкали тела друг друга: я гладила его оголённую спину, а он несильно сжимал мою грудь сквозь тонкую ткань платья. Вскоре он оторвался от моих губ и с лёгкостью стянул с меня уже расстёгнутое платье, после чего вновь вернулся к моих губам, вжимая меня в матрас кровати. Мне было мало: мои руки потянулись к ремню его джинс, с лёгкостью расстёгивая его, после чего я с такой же лёгкостью справилась с его пуговицей и молнией. Переходя на мою шею и грудь, он быстро стянул с себя нижнюю часть одежды вместе со своими боксерами. Дело осталось за малым: нас разделяло только моё нижнее бельё, которое вскоре полетело вслед за его одеждой, благодаря его ловким рукам. Его язык снова завладел моим ртом, в то время как его руки сжимали мою грудь, затем спускаясь всё ниже, поглаживая мои бёдра. Опираясь на один локоть, который он поставил на кровать рядом с моей головой, второй рукой он закинул мою ногу на свою талию. Я чувствовала, как его член тёрся об мою разгорячённую влажную плоть, и из моей груди вырвался громкий протяжный стон. — Пожалуйста, — шептала я в его губы, готовая заплакать в любой момент от такой пытки. — Прошу тебя, Минсок! Он приподнял свою голову и посмотрел на меня: его глаза почернели от страсти и желания. —Ты уверена? — спросил он, еле справляясь со своим прерывистым дыхание. —Да, — почти прокричала я. Он тихо зарычал и, направив свой член к моему входу, медленно, но жёстко вошёл в меня на всю свою длину. Моя спина выгнулась под его руками, а рот открылся в немом крике от боли и удовольствия. Он остановился, давая привыкнуть мне к его размеру, и я слышала, как его дыхание участилось, потому что ему было очень сложно не двигаться во мне. — Давай, — тихо простонала я и впилась в его губы своими. Минсок начал медленно двигаться, не желая делать мне больно, но спустя какое-то время, мне стало этого мало. — Боже, пожалуйста, быстрее! — взмолилась я, выгибаясь навстречу его телу. Мне не надо было повторять дважды: он увеличил свой темп, терзая губами кожу моей шеи. Я громко прокричала его имя, когда он задел тот самый комок нервов внутри меня, и он сохранил угол проникновения, доставляя меня на седьмое небо от счастья. Мои громкие стоны превратились в истошные крики, и в моей голове промелькнула мысль, что скорее всего я не смогу говорить на следующий день. Плевать. Я почувствовала, как я приближаюсь к разрядке, и вцепилась пальцами в его руки, впиваясь ногтями в его кожу, от чего он зашипел и стал двигаться ещё быстрее. Как только он увеличил темп, я достигла своего пика, закатив глаза и громко прокричав его имя. Мои стенки сжались вокруг него, что не заставило его отстать от меня, и я почувствовала, как горячая жидкость наполнила меня изнутри. Достигнув оргазма, он зарычал и громко простонал моё настоящее имя. Он без сил упал на меня, уткнувшись лицом в мою шею, а я обняла его за плечи, нежно поглаживая его спину. Как только наши дыхания более или менее восстановились, он перекатился и лёг рядом со мной, переплетая наши пальцы рук. — Ты помнишь моё настоящее имя? — спросила я, как только ко мне вернулся дар речи. — Конечно, — усмехнулся он и перевернулся на бок, подпирая голову рукой, чтоб видеть моё лицо. — Но я тут подумал и понял, что мы дали тебе неправильное имя. Я повернула голову в его сторону, чтобы легче было разглядеть его, и нахмурилась. — Думаешь, Жемчужина Вселенной мне больше не подходит?, — спросила я его, состроив обиженное выражение лица. Он тихо засмеялся и нежно погладил мою щёку тыльной стороной ладони. — Думаю имя ХиЁн подходит тебе намного больше, — прошептал он, одарив меня своей самой обольстительной улыбкой, и наклонился к моим губам для лёгкого поцелуя. Теперь, когда я свободно владела корейским, для меня не надо было переводить, что значит это имя; я чётко осознавала, что он только что назвал меня Удовольствием. Новый прилив чувств захлестнул меня, и я уткнулась носом в его крепкую грудь, прижимаясь ближе к любимому телу. Он обнял меня обеими руками и нежно поцеловал мои волосы. Этой ночью я заснула, наконец-то чувствуя себя любимой.