Маски

Мистер Уайт был прекрасен в этот день. Тяжёлые двери медленно отворились, и он не вошёл, нет, он медленно проплыл, не касаясь ногами пола, в центр зала. Вокруг него вились роем знакомцы и друзья, то хватая за руки в шёлковых перчатках, то поправляя цветы в его сегодняшнем наряде. Но он не обращал на них внимания. Это был апофеоз всей его прекрасной жизни, это был его последний бал-маскарад. Наконец, он опустился на землю в самом центре комнаты. Окружившие Уайта укутали мужчину в пронзительно светлый плащ и ещё больше осыпали его цветами. Белая маска на лице главного гостя была просто безупречна, и каждый, кому удавалось оказаться рядом, невольно задерживал на ней свой беспокойный взгляд. Однако, в каком-то суеверном страхе, они сию же секунду прятали глаза и поспешно скрывались в потоке гостей. Скоро гул прекратился. Прочие гости, будто в контраст мистеру Уайту, бывшие все поголовно в чёрном, рассаживались по местам. Священник, поднявшись по ступеням к гробу, объявил о начале панихиды. Бал был открыт. Посмотрите снова на мистера Уайта. Сегодня стрелки на его брюках отглажены особенно ровно, а бледная маска забвения придаёт лицу некое благородство. Лилии у изголовья совсем не пахнут. Как и деньги, огромные деньги, которыми заправлял мистер Уайт довольно большую часть своей жизни. Он всегда точно знал, куда потратить и где взять. Для компании он был незаменимым сотрудником, невероятно умным и везучим. И такой честный, такой добросовестный! Костюм Уайта был всегда чудесен, и улыбка сидела на нём, как влитая. После очередного корпоративного маскарада, он, несомненно, приходил домой. Ведь маскарадные костюмы, как известно, бывают довольно тяжелы. Стягивая добродушную улыбку, Уайт шёл ругаться с женой. Она, бедняга, совсем не разбиралась в масках, и не смогла, по молодости, отличить одну из них от настоящего человеческого лица. Сейчас миссис Уайт с большой скорбью читала заготовленную заранее речь. Сидя дома, ведь муж не разрешал ей искать работу, она тоже научилась делать маски. Сегодня она показала гостям свою лучшую работу, в честь праздника. Кажется, всем нравится, так что носить можно. Дочь Уайтов сидела в первом ряду и с безучастным выражением лица смотрела куда-то сквозь церемонию. Взгляд её из-под внешнего спокойствия был направлен на священника, стоящего у дальней стены. Его костюм был почти столь же идеален, как и у отца. Вдруг священнослужитель, будто почувствовав внимание к себе, взглянул на девушку и едва заметно улыбнулся. Покой её вдруг слетел к ногам едва ощутимой вуалью, обнажив страх. Она, едва сдерживая что-то внутри себя, закрыла лицо руками и поспешно удалилась. Сильные эмоции часто бурей сметают маски с людских лиц. Смерть – это страшно, спору нет. Смерть близкого – ещё страшнее. Но эта девушка никогда не была близка с отцом. А вот со священником она, наоборот, была намного ближе, чем хотелось бы. Она никогда не рассказывала никому об изнасиловании, это бы разбило её любимую маску (в отличие от матери, дочь с детства готовилась ко взрослым маскарадам). Девушка шла, не глядя, пока не зашла в тупик коридора. Она прислонилась голым лбом к холодному оконному стеклу. Ей нужна была маска покрепче. После панихиды были похороны. По окончанию церемонии двое молодых парней отошли покурить. Приподняв маски так, что они могли видеть лишь друг друга, но закрывались от посторонних взглядов, друзья тихо разговаривали. Оба были коллегами мистера Уайта, и один из них находился рядом, когда тот умер. Именно он вызвал скорую помощь, именно он сообщил семье о трагедии. Лишь немногие из гостей знали, что погиб Уайт на самом деле не из-за сердечного приступа, как объявили, а в пьяной драке. Что дома перед этим он, уже в состоянии опьянения, устроил погром и грозился убить жену и дочь, если ему не отдадут ключи от машины и деньги. Что, уже будучи в баре, он ввязался в спор с каким-то отморозком и именно тогда напоролся на нож. Они не знали этого. - С ума сойти, каждую пятницу отдыхал в этом баре, всё было прилично. Надо же было завалиться туда этому козлу! - Ты это, хоть никому не рассказывай, - второй приятель потушил окурок и, поправив маску, пристально взглянул на собеседника: - О покойниках плохо не говорят, знаешь ли. Бессмысленный фарс, нелепая буффонада, что угодно, только не жизнь. Почему-то людям кажется, что фальшивое лицо делает их изящней, возносит над простыми смертными, довольствующимися своими уродливыми мордами из плоти и крови. Их жеманные интонации и изломанные взгляды на жизнь совершенно противоестественны. Но ведь под маской всё равно остаётся живой человек, и он задыхается, изнемогает без света и тепла, а затем отмирает, за ненадобностью, вот что страшно. Мы молчим. Зачем? Чтобы после смерти оставить после себя красивую, незапятнанную маску? Чтобы ненароком не испортить чужую?.. Мистер Уайт уехал, уставший, но довольный. Бал шумел, передавая, осторожно, едва дыша, из рук в руки его маску, оставленную ненароком в известном баре на углу. Отныне они становились её хранителями. Маскарад продолжался.