Wrong side of Heaven

Five Finger Death Punch – Wrong Side of Heaven

Пятый стакан виски проскальзывает в горло с трудом и хочется снова закашляться - градусы обжигают глотку, но не более, оставляя мыслям проклятую ясность и какое-то отчужденное желание орать до срыва связок. Роджерс держится, стискивает челюсти до характерного хруста, проглатывая вместе с остатками поила свой немой протест собственному бездействию. Что он может теперь, когда мир вокруг спит спокойно и каждая улица, поднятая из руин, бурлит жизнью? Ничего. Ровным счетом. И он продолжает приходить сюда каждый день - в этот затхлый, пропахший солодом бар, застрявший на отшибе цивилизации как кость в горле восставшего из пепла Нью-Йорка. Иногда Стивену даже кажется, что именно здесь замерло последнее эхо его жизни - той, в которой борьба была не вынужденной мерой, но второй натурой. Той, где спалось паршиво и у еды был привкус гнилой ваты - не потому, что кормили плохо, а потому, что кусок в горло не лез от ожидания грядущей битвы. И он тогда радовался, хотя теперь и сам не знает, чему именно. Возможно, он просто ощущал себя нужным этому миру. А теперь?.. А теперь он сидит на шатком барном стуле и всей кожей впитывает воздух, пронизанный человеческими пороками. В этом гиблом месте ошиваются те, кто не смог жить нормально по меркам общественности. Те, для кого лишиться оружия - все равно, что потерять конечность. Те, кто носит на груди не сверкающие медали, а гноящиеся, сочащиеся сукровицей и темнеющие под грязными рубахами шрамы от разрывных пуль и автоматных очередей. Здесь укрываются те, кто выжил в этой мясорубке, и Роджерсу становится легче - не он один сломался, не он один потерял все, подарив жизнь семи миллиардам людей. Достойная цена, не так ли?.. Но даже не от этого внутри отчаянно воют натянутые до предела струны. Взгляд, всего лишь взгляд вправо, на соседний стул, и снова хочется раскроить собственный череп о стены и вырвать собственную глотку, которую предательски сдавливает от осознания собственной низости. Зачем он втянул его в это? Роджерс так и не смог дать себе конкретный ответ. Возможно, просто не хотел бороться один. А может, просто верил, что вместе будет легче. Но легче не становится до сих пор, только на глаза наворачиваются постыдные капли влаги от осознания, что все, что сейчас происходит - целиком и полностью его вина, его ошибка. Зачем было платить чужой жизнью за свою цель? Зачем он уговорил Барнса принять свою сторону и попытаться отмыть грязь с некогда честного имени? Теперь уже без разницы. Плевать ровно до той степени, на которой пальцы рефлекторно сжимают граненый стакан до звонкого треска и взрываются болью от сотен острых осколков, пронзивших загрубевшую кожу ладоней. Плевать ровно настолько, насколько тугой узел в горле перекрывает дыхание, когда сгорбленная фигура справа неловким движением одной руки откупоривает бутылку самого дешевого джина и залпом осушает ее до половины. Пока бармен наскоро сметает со стойки осколки, предусмотрительно оставив Роджерсу далеко не самую свежую тряпку, чтобы перевязать раны, взгляд снова соскальзывает вправо. Чертово "право", чертовы стулья, на которых они сидят каждый день, словно по негласной договоренности. Их места никто не занимает, равно как никто не задает вопросов - это не принято здесь. И это ощущается... правильно. Но ровно до того момента, как глаз улавливает движение справа - рукав, заправленный в карман выцветшей байки, выскальзывает и безвольно повисает вдоль некогда смертоносного тела. Барнс словно не замечает этого, но Стивен видит, как нервно вздрагивают пальцы его правой руки. Отголоски прошлого? Нет. Судорога от фантомной боли - тело помнит утраченную дважды конечность. И Барнс это чувствует каждой клеточкой себя, но молчит упорно по своей недавно приобретенной привычке - просьбы все еще не в его стиле, и винить его за это не смеет никто. Поэтому Стивен молча, незаметно поправляет рукав, даже не надеясь на благодарный взгляд. Вина - это последнее чувство, уцелевшее в грохоте победных салютов. И оно жрет изнутри не хуже голодной гиены. Во рту еще стоит мерзкий привкус виски, ладонь щиплет, тело чешется от ощущения того, что этот прокуренный воздух прилип к коже намертво, всосался в самое нутро. Капитан смыкает пальцы в замок и упирается взглядом в столешницу. За пять лет он так и не решился попросить прощения - просто не смог подобрать слова. А сейчас кажется, что это уже и не нужно - каждому своя трагедия и свои ошибки. Каждому свой демон в подкорку мозга. И Стив снова растворяется в воспоминаниях - последней слабости, которую ему оставила сыворотка. Каждая смерть, кажется, отпечаталась гротескной гравюрой на сетчатке и барабанные перепонки все еще вибрируют от стотысячных воплей невинных людей - он бы и хотел, чтобы это свело его с ума окончательно, но фигура справа снова двигается, отвлекая внимание, и Стив опять ловит себя на мысли, что приходит сюда не для того, чтобы попытаться напиться до беспамятства. Он приходит, чтобы ожидать. Чего? Наверное, первого выстрела... С глухим стуком бутылка опускается на столешницу прямо перед его носом. С секунду Роджерс смотрит на нее отрешенно, и лишь затем переводит взгляд направо. Из-под растянутого капюшона на него смотрят тусклые серые осколки гранита. Барнс, словно камень, застывает на стуле в своей неестественной, угловатой позе, сверля взглядом отверстия - впервые за пять лет - в глазах Стивена. Рука несмело тянется вперед, размазывая сукровицу по грязному зеленому стеклу, и лишь тогда ему кажется, всего лишь на миг, что уголки губ Барнса приподнимаются. Но нет, он снова отворачивается и упирается взглядом в пустоту, оставляя Стивена наедине с его мыслями. Сдавленное "спасибо" улетает в вакуум, но и этого достаточно, чтобы плечи Барнса напряглись. - Кажется, все действительно кончено. - неожиданно даже для себя произносит Стив, когда бармен уходит в дальний угол зала, чтобы успокоить повздоривших отставных - И вот мы - страницы истории. - Только ты. - глухо отзывается Зимний Солдат. Стивен непонимающе смотрит на него, даже не замечая, как вдоль позвоночника пробегает болезненная дрожь от голоса, который он так и не смог услышать за пять лет. - Мое имя останется на надгробии. - Барнс соскальзывает с стула, и лишь на миг в его движениях проскальзывает былая грация, в остальном он пьян ровно настолько, насколько того хотел - Знаешь, там ему и место. Напряженная спина удаляется в сторону двери и вскоре исчезает в сумерках улиц, вновь оставляя Стивена в гордом одиночестве. Что же, так происходило каждый день, каждый проклятый день этой пытки под названием "мирная жизнь", и вроде менять что-либо поздно, но ноги сами уже выносят его из бара по свежим следам Барнса на пыльном тротуаре. Сердце в груди бьется гулко, стучит о ребра до мерзкого хруста и клекота, но с каждым шагом Роджерс ускоряется, и вот уже вдали мелькает сгорбленный силуэт. - Баки! - пальцы смыкаются на мощном плече в недосказанной мольбе остаться. Но вот чего Капитан точно не ждал, так это оглушающего удара в челюсть, едва не свалившего его с нетвердых ног. - Не смей, Роджерс. - шипит сквозь зубы Джеймс, яростно сплевывая на потрескавшийся асфальт - Не смей звать меня так. - А как иначе? - кровь, струящаяся из уголка губ, касается языка, перебивая вкус дешевого поила. - Никак. Считай меня мертвым. - Барнс снова отворачивается. Еще одна приобретенная привычка - поворачиваться к людям спиной. Нет, он не растерял былую сноровку. Стив давно понял, что ему просто плевать, откуда прилетит последняя пуля и когда это случится. - Только не для меня. - слишком быстро срывается с саднящих губ. Последняя попытка, и она дает плоды. Джеймс замирает, но головы не поворачивает - Вместе до конца - это не мои слова, Баки. Бей столько, сколько хочешь, мне уже все равно. Я не уйду. - Глупец. - в хриплом голосе проскальзывает насмешка - Здесь тебе не за что бороться, Капитан. Твоя война окончена. - Нет, пока я не спас последнего солдата. - Уходи. - хрип садится на несколько тонов сразу, но Роджерсу и этого достаточно. Рука крепко перехватывает плечо, сжимая его в молчаливом жесте поддержки - это последнее, что им оставили. Остальное утеряно безвозвратно, и даже скорбеть о потере уже слишком поздно. - Проваливай, Роджерс. - мышцы под израненной ладонью судорожно напрягаются. - И что тогда? Что тебе останется? - Думаешь, я буду жалеть? - хриплый смех напоминает лай простуженного пса. - Нет. Тебе будет одиноко. - Ошибаешься. - Тогда почему ты приходишь каждый день? Ответь. - Стивен и сам не замечает, как голос крепчает до фамильярной настойчивости, за которую в былые времена он не раз хватал пулю, выпущенную Джеймсом в порыве ярости. Но только сейчас он был готов к этому, да и к чему угодно, но только не к спазму, сводящему широкое плечо некогда друга - Баки, отвечай! - Пошел к черту. - вырывается, но снова не уходит, будто Зимний Солдат внутри внезапно впадает в анабиоз, оставляя пустое тело в абсолютном стазисе. - Хватит! - собственный кулак, будто отдельно от туловища, взмывает в воздух и врезается в спину Барнса, сшибая его с ног на грязный тротуар - Скажи мне, наконец, правду! Какого черта ты приходишь? - А ты? - с одной рукой сложно принять даже сидячее положение, но Джеймсу это удается, и он поднимает исполненный безразличного смирения взгляд снизу вверх на Капитана. - Я прихожу к тебе, Баки. Каждый день, каждый чертов день! - И чего ты ждешь? - Тебя. - злость резко покидает Стивена, и он бессильно опускается на бордюр рядом с Барнсом, ощущая, как внутри рвется застарелая плотина - Я жду тебя. Жду, когда ты скажешь, что ненавидишь меня. Обвинишь. Пошлешь куда подальше. Я жду правды. - Нет. - Что - нет? - Я не буду тебя обвинять. - Я втянул тебя в это. - Нет. Ты вытащил меня. - слова даются ему тяжело, с едва заметной одышкой и... коротким вздохом облегчения - Этого тебе достаточно? - Я не знаю. Что с нами стало? - Мы устарели. - Барнс расслабленно пожимает плечами, устремляя мутный взгляд в землю. - Значит, так и сгнием на этих чертовых стульях? - Это не так плохо. - Но мы можем больше. - Слишком поздно, Роджерс. Забудь. - Нет. - механизмы в голове начинают вращаться с новой силой, переварив, наконец, долгожданные слова и принявшись за проработку действительности - Не забуду, Баки. Мы выжили в аду. Неужели здесь места не найдем? Послушай... Нет, послушай меня! Мы справимся, как справлялись раньше! - Нет. - Да! - новая волна ярости захлестывает разум пунцовой пеленой - Посмотри на себя! Ты сдался, раскис, расплылся - и все из-за этой чертовой руки! При этих словах Джеймс рефлекторно морщится, как от звонкой пощечины, но более никакой реакции не проявляет. - С ней или без нее - ты мой друг! И мне плевать, что в тебя вколотила Гидра и что ты себе надумал - я заставлю тебя бороться, понял?! - Сопляк. - едва слышно усмехается Барнс - Кажется, я тебе говорил, что идеализм - прямой путь на кладбище. - Пошел ты, кретин. - Роджерс выдает короткий смешок, чувствуя, как внутри отпускает, развязывается тот застарелый ком - Однажды ты вытащил меня из грязного переулка. Моя очередь сделать то же для тебя. Стив поднимается, протягивая Барну раскрытую ладонь. С секунду Солдат смотрит на нее, будто пытаясь принять окончательное решение, но затем все же хватается за изрезанные пальцы и с усилием принимает вертикальное положение. - И куда дальше? - вяло спрашивает он, неспешно двигаясь вслед за Стивеном сквозь лабиринт городских джунглей. - В будущее, Баки. В будущее.