Пролог
4 июля 2012 г. в 22:01
Петербург. Томный, загадочный, скрытный. Он радушно отворяет двери своих бесподобных дворцов пред каждым. Он сражает наповал неописуемой красотой своих соборов, чьи купола переливаются золотом, словно маленькие Солнца. Петербург пульсирует неспешным течением Невы и прохладой бесконечных каналов. Его история хранит свои секреты в мощеных улочках и широких мостах, в кронах старых дубов во дворе Эрмитажа. Тысячи душ охраняют его покой, украдкой наблюдая за ним с кладбищенских земель и усыпальниц.
Петербург не для всех. Не как город, нет — как отдельный живой организм. Как бессмертная душа, что всегда готова выслушать, принять и успокоить в тяжкую минуту. Только если ты сам поймешь его, прочувствуешь его, разделишь с ним его досуг.
Мосты — одни из глаз этого города. Им все видно со своих мест, все слышно — ветер доносит до них вести из каждого угла. В их камнях живет память человеческих судеб. Удачных или нет, неважно — мосты помнят все.
Теплый летний день. Город залит солнцем, по небу лениво проплывают густые кучевые облака. И всякий лежащий где-нибудь на зеленой траве в парке, или же просто смотрящий в небо хоть раз в своей жизни да мечтал окунуться с головой в эту мягкую невесомую перину.
На площадях журчат фонтаны, искрясь в солнечных лучах. Шум листвы и пение птиц — музыка для души, дарующая успокоение и отодвигающая все дела насущные (и не только) куда-то далеко на задний, забытый план.
И кажется, что в такой день всё пребывает в некоем таком состоянии полудремы, ни о чем не думая, а лишь вдыхая сладковатый аромат прелой травы и вкушая этот летний день с упоением, с наслаждением, с любовью и безграничной благодарностью.
А на Литейном мосту, не чувствуя ничего из вышеперечисленного, стоял молодой человек и глядел на воду. В его чуть прищуренных, слезящихся серо-зеленых глазах сочетались одновременно озабоченность, раздражение, печаль и тонкая нотка тоски. Он стоял, облокотившись на зеленые, с петербургским гербом перила грудью и положив на них руки крест-накрест. За его спиной проносился нескончаемый поток машин, абсолютно не вписываясь в этот расслабленный день. Ветер бил человеку то в лицо, то в спину, то в бок, и если не знать, с какой стороны залив, можно было подумать, что вездесущий ветер живет своей, особенной жизнью и не подчиняется никаким законам. Этот сумасшедший поток влажного воздуха растрепал парню его темные волосы, и они безвольными короткими прядями то впивались ему в глаза, то наоборот, прилежно забрасывались назад, на макушку. Простая клетчатая рубашка темно-серого цвета развивалась на ветру, словно штандарт своего собственного государства.
Темные тени под глазами ясно говорили о том, что их обладатель уже давно потерял спокойный сон. И причины на то у него были вполне обоснованные.
В свете некоторых недавних событий Андрей (а именно так звали молодого человека) стал задумываться о своем прошлом и анализировать прожитую жизнь. Хотя в двадцать три назвать жизнь «прожитой» язык как-то не поворачивается.
После начала всех необъяснимых событий он думал, что попросту сошел с ума и видит то, что в народе принято называть «глюками». Его начали мучить странные сны, в которых его посещали люди, коих Андрей когда-то знал. О большинстве из них он уже и думать забыл — они как появились, так и исчезли. Были среди них и те, кого парень считал умершими. А видеть мертвых людей во сне (а теперь все чаще и наяву) — согласитесь, зрелище не из приятных.
И все эти люди — их было семеро — чего-то хотели, что-то предлагали и постоянно рассказывали Андрею о его же жизни.
День за днем, неделя за неделей, год за… Нет, с начала странностей прошел всего год. Целый год!
Андрей раздраженно хмыкнул и мотнул головой. Достал из сумки пачку сигарет, нервно помял одну в руках. Засунул в рот, пожевал фильтр губами. Затем раздражено выдернул сигарету, сломал ее и выбросил в Неву.
Он не курил. Но нервы в последнее время были ни к черту, и Андрей купил себе пачку — просто, чтобы была. Для успокоения иногда вертел сигареты в руках, немного нюхал табак. Но так ни одной и не выкурил. Он далеко не был борцом за здоровый образ жизни, но табачный дым никогда не любил.
Из-под моста выплыл прогулочный туристический паромчик, оставив на воде за собой радужный след мазута. Кое-кто из туристов приветливо помахал одиноко стоящему на мосту человеку. Андрей натянуто улыбнулся и нехотя махнул рукой скорей не как в знак приветствия, а, мол, «отвалите, и без вас тошно». Туристы, по всей видимости, остались довольны или же им было все равно, и стали пялиться на открывающийся впереди вид Петропавловской крепости.
Парень стоял прямо на том месте, где мост раскрывается при разводе. Здесь была такая узенькая, сантиметра в полтора щель между железными листами, покрывающими асфальт на стыке крыльев моста. Так вот, сквозь эту щель видно воду, и если абстрагироваться от гудящего потока автомобилей и всего остального мира, можно на секунду представить, что ты повис над водой. Конечно, в сущности так и есть — ведь ты на мосту. Но все же…
Вот этим Андрей сейчас и занимался. Абстрагировался от мира, оставив только шум ветра, бьющего по барабанным перепонкам и едва уловимый морской запах. Закрыл глаза, вдохнул полной грудью свежего воздуха, ветром принесенного с Балтийского моря (хотелось бы так думать). Затем шумно выдохнул и начал думать о том, как же в итоге поступить, чтобы решить столь важную проблему. Хотя и проблемой эту ситуацию назвать сложно — это была самое жизнь.
Как выяснилось, началось все довольно давно.