БЛОНДИНКИ, БРЮНЕТКИ и РЫЖИЕ,
а также шатенки, златокудрые, седовласые, розовогривые и прочие, равно как и блондины, брюнеты, etc. Иными словами – поговорим о наименовании персонажа по цвету волос. Ну и заодно отчасти коснемся общих вопросов наименования по элементам внешности. Но, поскольку и на Фикбуке, и не только, уже немало говорилось о том, когда этого делать нельзя, пойдем от противного – и рассмотрим ситуации, в которых такое наименование может быть уместно. Итак, блондинкой, брюнетом, рыжими и т.п. (впредь для краткости обозначим всё это собирательным термином «блондинка») персонажа можно назвать, если 1) Это – личное прозвище персонажа. В принципе, случай уже выходит за пределы категории заместительных синонимов, но все-таки рассмотрим его. Добрую половину прозвищ люди дают друг другу на основании внешности, и цвет волос играет здесь не последнюю роль. К примеру, был такой знаменитый мореплаватель Эрик Рыжий; Гренландию открыл. Если вы пишете о нем, вполне естественно, что вы зовете его Рыжим, да и рыжим назвать разок-другой – невелик грех. К слову, здесь открываются интересные возможности, если прозвище герою дано на иностранном языке: как, например, прозвище Маэдроса Руссандол, что значит «Медноголовый» на эльфийском - а вы-то пишете по-русски! Это здорово можно обыграть при желании. 2) Эпизод связан с волосами, прическами, парикмахерским искусством и т.п. Думаю, разъяснений тут не требуется, поэтому приведу пример. Алина опаздывала, и мы уже почти решили, что она не придет, как вдруг дверь отворилась. На пороге стояла пепельная блондинка. - Привет! – радостно помахала нам рукою Алина. – Как вам мой новый цвет волос? 3) Цвет волос персонажа уникален и значим для сюжета. Героин(я) – единственная блондинка в своей семье, а то и в своем народе, из-за этого на нее смотрят косо, считают чужой, подозревают в незаконнорожденности, или наоборот – почитают как особо отмеченную богами. И это имеет значение для сюжета (подчеркиваю, именно для сюжета). В таком случае в момент величайшего напряжения, когда озлобленные родичи орут «Невесть, в кого ты такая уродилась, не в нас точно, или ты немедленно выбросишь эту дурь из головы и будешь жить, как все мы, или знать тебя не желаем!» (сцену со знаком плюс придумайте сами), будет более чем естественно подчеркнуть отчужденность героини ее внешним отличием от противостоящих ей. Сюда же можно отнести случай, когда герой с характерной для своей национальности внешностью оказывается среди другого народа, выглядящего иначе. Понятно, что окружающие то и дело будет обращать внимание на его внешность, и автору волей-неволей придется это отмечать; может быть, это останется на уровне бытового факта, а может, и поднимется до символического значения – на все воля автора. Пока в столице [страны светловолосых всадников] Рохана [блондин] Эомер ругается с [блондином] Теоденом в присутствии [блондинки] Эовин и целой кучи [блондинистых] стражников – никто из них не блондин. Но вот когда тот же Эомер приедет на коронацию Арагорна – он действительно предстанет светловолосым витязем. 4) Сопоставление (противопоставление) персонажей Этот случай отчасти схож с предыдущим, но в данном случае мы ставим рядом только двух персонажей. Они – полная противоположность во всем, от характера и мировоззрения до цвета волос. И если мы строим сцену на их противопоставлении, то вполне допустимо взять один из признаков как символ этого различия, и цвет волос здесь не хуже любого другого. Различие внешнее – как символ различия внутреннего. Или наоборот – герои схожи во всем, кроме внешности (или даже единственной черты внешности), и внешнее различие только подчеркивает их внутреннее сходство. Или – обманчивое внешнее сходство при внутреннем различии. Если вы посадите рядышком на диван графа Ди и детектива Оркотта, вы имеете полное право сказать, что на диване сидят рядышком брюнет и блондин. Разумеется, если вы при этом рассказываете, что брюнет думает о печальной судьбе вымирающих венесуэльских малиновохвостых лемуров и о бисквитных пирожных с белым шоколадом и свежей клубникой, а блондин – о хот-доге и матче Бостон-Чикаго... но при этом на самом-то деле оба хотят одного и того же – друг друга. 5) Вы рисуете картину. Если вы, сами как рассказчик, или от лица своего персонажа, описываете то, что вы (ваш персонаж) перед собой видите – так что видите, то и пишите: видите блондинку – смело пишите «блондинка». Здесь надо пояснить, ибо это вопрос тонкий, пожалуй самый тонкий из всех, здесь рассматриваемых. Если два способа написать о чем-то: выдать информацию или нарисовать картинку. В книжках типа «Как написать роман» неизменно советуется «не рассказывать, а показывать», но это подход не просто однобокий, а попросту в корне неверный. На самом деле оба варианта равноправны, оба имеют право на жизнь, и выдающиеся писатели от классиков до современников с успехом использовали оба в зависимости от конкретной ситуации. Конечно, показывать – это здорово, но не всегда и не везде. Во-первых, иной раз лаконичное сообщение предпочтительнее длинного описания. А во-вторых, не все люди сенсорики (и не-люди, эльфы, гномы, черти и даже зеленые крокозяблики с Альфы Центавра – и то далеко не все). Сенсорик, и особенно визуал, действительно, сначала увидит картинку, а затем извлечет из нее информацию (затем – не обязательно спустя некоторое время, это может быть и доля миллисекунды). Не-сенсорик, наоборот, сразу воспримет информацию, и только затем, при нужде (и то вовсе не обязательно), восстановит картинку. Иными словами, при виде Васи восприятие сенсорика будет таково: «Вася улыбается. Значит, Вася доволен». А восприятие не-сенсорика: «Вася доволен. Почему я так думаю? Ну Вася же улыбается». Так скажите мне, во имя всех муз, какого же фига автор должен ограничивать себя в выразительных средствах и отражении психологических особенностей персонажей! Итак, представим себе: рассказчик (пусть в данном случае это будет один из персонажей) идет по улице и вдруг видит что-то примечательное. Что же именно? Вариант первый. «У института Алина стоит на ветру». Это – информация. Вариант второй. «Блондинка с развевающимися волосами на фоне старинного здания… какой восхитительный контраст – нежно-пепельных летящих прядей и темно-красного кирпича». Это – картинка. В первом случае главное - что это именно Алина. Может, дальше герой подойдет к ней поздороваться. Может, наоборот, свернет скорее в проулок, чтобы не попасться ей на глаза. А может, подумает: «Да она ж так простудится!». А уж какого цвета у нее волосы – это дело десятое, и называть ее в таком случае блондинкой – неуместная глупость и дурной вкус. Во втором случае главное – что на фоне краснокирпичного здания именно блондинка. Может, герой – художник и сразу захотел написать такую картину! А уж как ту блондинку звать и знаком ли с ней герой – это дело десятое. Это окажется важным, когда герой пойдет к ней просить позировать, а до того – ни малейшего не имеет значения. 6) Рассказ с точки зрения того, кто о персонаже ничего не знает, либо знает, но по каким-то причинам это пока скрывает. Некто видит героиню в первый раз в жизни. Но не в последний. Как же ему называть ее до тех пор, пока они не познакомятся? Как подсказывает наш собственный опыт, человеку, чьего имени мы не знаем (а иногда даже и тому, чье имя знаем), если нам приходится о нем думать или говорить, мы мысленно присваиваем некое условное постоянное название. Это близко к пункту 1, но с той принципиальной разницей, что это прозвище будет личным для называющего субъекта, а не для объекта называния, который о нем, скорее всего, и знать-то не знает. Хотя, впрочем, может случиться и так, что это условное название превратится в настоящее прозвище, когда эти двое наконец сойдутся и начнут каким-либо образом взаимодействовать. Берен в мыслях своих назвал незнакомую эльфийку Тинувиэль, и впоследствии она вошла в историю как Лютиен Тинувиэль. Не у всех такая богатая и возвышенная фантазия, как у Берена, да и не каждый столь прекрасен, как Лютиен, чтобы удостоиться поэтического прозвища. Посему чаще всего названия даются либо по положению («официантка», «соседка», «мужик из автосервиса»), либо по внешности. А прическа является деталью довольно приметной, тем более если она выглядит необычно. И тем более, если случай оказывается скомбинирован с пунктом 1 или 2 – к примеру, дело происходит в парикмахерской, или в глухой индийской провинции, где блондинки – редкость, или герой всю жизнь был без ума от светлых волос. Тут уж название просто само напрашивается. Вполне нормально, когда герой видит на улице красивую блондинку, идет за блондинкой, стараясь не потерять ее в толпе, видит, как она входит в кафе и сам заходит следом, подсаживается за столик к блондинке и заговаривает с блондинкой. А вот если блондинка его не отшила, а назвалась Алиной – тут заместительному синониму и конец, отныне и впредь придется Алиной звать. И если где-нибудь в промежутке от «идет за…» (включительно) до «заговаривает с…» (включительно) объект интереса героя вдруг будет назван «стюардессой» или «барышней в синем» - это тоже не комильфо. Прежде всего потому, что это психологически неверно. Впрочем, если только ваш герой не завзятый выпендрежник! Сюда же отнесем случаи, когда рассказчик имя героини знает (да и не только имя), но читателю, интриги ради, об этом не сообщает. Каждый хоть раз читал рассказ такого вот типа: некто объявляет: «Сейчас я вам расскажу одну историю», - рассказывает о некой хорошенькой блондинке, которая попала в такую-то историю, и заканчивает повествование так: «А теперь позвольте представить вам героиню моего рассказа: миссис Джонсон, моя жена». Если считается, что рассказчик не знаком с тем, о ком рассказывает (даже если на самом деле это не так), ему следует говорить о нем/ней так, как говорят о незнакомых, то есть с использованием условного постоянного названия – ну разве что вы как автор решите читателю намекнуть, что вообще-то всё не так, как кажется. Обращаю особое внимание: в этом пункте чрезвычайно важно соблюдать здравый смысл и чувство меры. Если обычный среднестатистический наш современник и соотечественник увидит девицу с ярко-розовыми волосами, навряд ли он станет мысленно говорить о ней «розововолосая» - вот стопудово окрестит «чудачкой» или «анимешницей»! 7) Стилизация Вы целенаправленно подражаете слогу определенного автора – ведь вы пишете фанфик именно по его произведению, и стараетесь максимально соответствовать канону и по форме, и по содержанию. Вы пишете пародию – и подчеркиваете наиболее характерные черты стиля автора или жанра. В своем произведении вы цитируете другое произведение, по сюжету написанное неким автором (а на самом деле все равно вами, ясен пень). Все это запросто может быть! А тот настоящий или воображаемый автор, чей слог вы желаете сымитировать, вполне может набить свою книгу блондинками по восемь штук на страницу. Мало ли почему. Может, он бездарный графоман. А может, в его эпоху так было принято. (Именует же Дюма-отец д’Артаньяна «наш гасконец». В наше время бы все ужаснулись, а для середины XIX века – ничего, в порядке вещей). Ну а если он делал – так и вам придется, иначе непохоже будет. И не забудем про особенности речи каждого персонажа, если вам придется говорить от их имени. А непременно придется – хотя бы в прямой речи. Ясное дело, что в жизни люди редко говорят друг о друге как о блондинках и брюнетах. Однако всякие чудаки встречаются! Встречаются и такие, кому лишь бы повыделываться, ничего ни скажут нормально по-человечески, ни одной вещи не назовут ее названием, ни одного человека не назовут его именем, все сплошь иносказания да метафоры. Честное слово, встречаются. Лично знакома, да не с одним. И если угораздит вас заполучить такого чудика к себе в произведение - будете рыдать и плеваться, а все ж такие конструкции накручивать, из которых блондинка – это еще самое безобидное. Ну а что делать. Поставил себе художественную задачу – изволь выполнять. Ну и подведем наконец итог. Семь рассмотренных выше пунктов – это не закрытый список, не подлежащий расширению. Могут возникнуть и другие ситуации, когда использование в качестве заместительного синонима наименования по цвету волос или иным элементам внешности будет допустимым и оправданным, и даже необходимым. Слова «блондинка», «брюнетка» и «рыжая» использовать можно! Но – не всё время и не как рука взяла, а строго в рамках конкретной сцены и с четко определенной художественной целью. Другая сцена – другие задачи – другие художественные средства – другие слова и выражения. А вот использовать их где и как попало – от балды, или потому, что авторше нравится слово «блондинка», или потому, что автору нравятся сами блондинки, или потому, что вроде все остальные в пределах абзаца уже использовал, или потому, что в книжке тысяча девятьсот лохматого года было написано, что надо использовать заместительные синонимы и в качестве примера приведено слово «блондинка» - все это неумно, вульгарно и вообще фи. Впрочем, нисколько не лучше – упорно не называть блондинку блондинкой, потому что в книжке две тысячи лохматого года написано, что заместительные синонимы использовать нельзя, и слово «блондинка» - в особенности.Абсолютны – только законы физики. Да и они, как доказал Эйнштейн, относительны.
Книги по писательскому мастерству надо читать. И советы – принимать к сведению. Именно – не слепо им следовать, а принимать к сведению. Но думать – своей и только своей головой. Блондинистая она или какая другая!