Эффект Пигмалиона

      В греческой мифологии существует миф о Пигмалионе – скульпторе, сотворившем из слоновой кости статую потрясающей красоты. Творцу так понравилась собственная работа, что он влюбился в образ девушки, которую создал собственными руками. Пигмалион был настолько ослеплен своей любовью, что дарил статуе подарки, покупал красивые вещи и вел с ней душевные разговоры, втайне надеясь, что однажды его любимая оживет, и они будут жить счастливо, как он и мечтает. И его мечта сбылась: однажды скульптор попросил Афродиту подарить ему жену столь же восхитительную, сколь и его творение. Афродита была очень тронута силой любви Пигмалиона и оживила статую, подарив Пигмалиону не только жену, но и в будущем даже детей.       Меня всегда восхищал этот миф своей идеальностью, он воздействовал на меня, заставляя верить в то, что если очень сильно захотеть можно получить все. И неважно насколько это невозможно. Да. Так я считала до того, как первый раз попала на лекцию к профессору Окабэ в университете Тэйто. Профессор Окабэ преподавал психологию, которую я выбрала делом своей жизни. Профессор Окабэ был гением психологии, учиться у него было большой честью. И именно на его лекции я впервые узнала, что в психологии существует эффект, названный именем мифического скульптора. Эффект Пигмалиона, согласно Роберту Розенталю, - это психологический феномен, который заключается в том, что личность, убежденная в достоверности информации, подсознательно ведет себя таким образом, чтобы эта информация подтвердилась. В тот момент я поняла, что всю жизнь жила под эффектом Пигмалиона и действовала именно так, чтобы получить то, в правдивости чего была убеждена. Но, к сожалению, не все я смогла получить.       В нашей группе было всего восемь человек, но внимания были достойны только двое: я и Акияма Шиничи. Остальные записались на этот курс, надеясь, что не придется много работать на парах и можно будет запросто набрать кредиты, необходимые для получения диплома. По правде говоря, в этих шести студентах не было ничего особенного. Однако мы вдвоем с Акиямой представляли главные умы не только класса, но и всего университета. Я достаточно часто пересекалась с ним на занятиях английского, физики и даже литературы. Меня до сих пор удивляет, насколько наши интересы совпадали в плане предметов. Но совпадали они только в них.       Акияма Шиничи и в то время был замкнутым и неразговорчивым человеком, я догадывалась, что дело в его матери, которая сильно болела. Несмотря на свою закрытость, он активно вступал в дебаты с другими студентами, а порой даже с преподавателями, отстаивая свою точку зрения. Наверное, именно за это он и понравился мне. Я восхищалась Акиямой так же, как Пигмалион восхищался своей скульптурой, не обращая внимания на то, что это лишь статуя. Шиничи и, правда, порой напоминал мне статую, когда своим холодным взглядом оценивал собеседника, выискивая слабую сторону. Еще одно совпадение между нами. Вот только мне не приходилось рассчитывать ни на какую помощь от древнегреческих Богов, поэтому я изучала его каждый раз, когда встречала: на занятиях, в библиотеке, в кафетерии. Везде, где он проявлял свою человеческую сущность, везде, где он не был статуей для меня. И однажды Акияма Шиничи заметил это.       Сидя в библиотеке и перелистывая учебник по криминальной психиатрии, я исподтишка наблюдала за ним. Акияма сидел с противоположной стороны стола, в самом начале, мое же место было через стол и два стула от него, поэтому я не боялась, что он меня заметит. Прилежный студент сосредоточено вчитывался в содержимое страниц, со стороны могло показаться, будто он их впитывал в свой мозг. Хотя, возможно, так оно и было. Я слегка улыбнулась, когда Акияма, зачитавшись, поднес ручку к щеке и случайно оставил на ней небольшую полоску. Словно почувствовав угрозу, он резко поднял на меня свой ледяной взгляд и прищурился. Я же, в свою очередь, не опустила глаза обратно в книгу, а продолжила смотреть на него прямо, ничего не стесняясь. - У тебя ручка на щеке, - тихо и с усмешкой произнесла я. – Вот здесь.       Я показала на своей щеке месторасположение закорючки. Акияма Шиничи не отвел от меня взгляда и не попытался стереть злосчастную полоску, которая так нещадно выдала мое любопытство. - Как долго ты будешь на меня пялиться? – Устало и недовольно спросил Шиничи. – Сколько не оказываюсь с тобой в одном помещении, ты всегда смотришь на меня. Изучаешь? Ищешь слабые места?       Его губы скривила кривая улыбка, а меня пронзило током. Догадался? Но как? Я старалась делать все незаметно. Если он заметил мои взгляды, возможно, он заметил еще что-нибудь? Мою заинтересованность? Я потеряла контроль над своими эмоциями и сглотнула. Увидев это, Акияма прищурил взгляд, и теперь его улыбка выглядела весьма угрожающей. - Значит, и правда. – Он закрыл свою книгу и откинулся на стуле.       Решив, что отпираться глупо, я слабо улыбнулась и отложила в сторону свой учебник. Вот только в отличие от Акиямы, я наклонилась ближе к столу. Быть может, сработает эффект обратной связи. - Я считаю, ты достаточно интересен. Как человек и как коллега.       Шиничи встал со своего места, подошел к стулу, что стоял напротив меня и сел, точно так же наклонившись корпусом вперед. Спасибо обратной связи. Однако я не ожидала такого резкого приближения: мои глаза немного расширились, а сердце ёкнуло. Мысленно обругав себя, я выпрямилась на стуле и продолжила смотреть взглядом на своего однокурсника. - Я не подопытный, – прошипел Акияма Шиничи. – Хочешь изучать людей – глазей на других.       Теперь я не смогла сдержать своих эмоций, почувствовав, как в моей груди начал разгораться огонь. Слова Акиямы обожгли меня, как если бы раскаленное железо дотронулось до моей кожи. - Ты не так понял… – выдохнула я. – Мне всего лишь было интересно наблюдать за твоим поведением. Я не искала никаких слабых сторон!       Моя самозащита была сломана одним проницательным взором. Проклиная все на свете, я опустила глаза, цепляясь взглядом за царапины на столе, лишь бы не видеть больше этот острый взгляд. - Знаешь, что такое эффект Пигмалиона? – Выпалили мои губы раньше, чем я успела это остановить. - Мм? – Вопросительно промычал Шиничи. – Естественно. Согласно этому эффекту, если человек убежден в чем-либо, он ведет себя так, чтобы это оказалось правдой. Называется этот эффект в честь Пигмалиона, древнегреческого скульптора. Зачем спрашиваешь, если учимся в одном классе у профессора Окабэ?       Я, наконец, подняла голову и посмотрела прямо в его темно-карие, почти черные, глаза. Нет, не скажу. Это же несусветная глупость. Но Акияма Шиничи действительно был заинтересован, с чего это вдруг у его однокурсницы возникли такие странные и простые вопросы. Я видела это. Это была одна из первых эмоций, которую он по неосторожности выпустил за столько времени, за исключением гнева и равнодушия. И я считала его. - Быть может, ты – моя скульптура? Как у Пигмалиона. – Произнесла я, обрадовавшись неожиданным эмоциям на лице Акиямы. – Я всегда вижу тебя хмурым, сердитым или же равнодушным. Больше никаких эмоций. Однако я верю, что внутри тебя целая река чувств, которую ты не хочешь выпускать. И я стремлюсь получить любую информацию для того, чтобы подтвердить свои догадки.       Акияма Шиничи встал со стула и усмехнулся. Моё сердце забилось чаще, но вовсе не от радостного трепета. Это была злая и холодная усмешка, которая заставила бы меня вздрогнуть, если бы я не старалась контролировать свои эмоции. - Ты только что сравнила себя с героем древнегреческого мифа? А меня со…статуей, в которую он был влюблен? – Ухмылка исчезла с его лица. – Вынужден тебя огорчить, Кацураги Рё, я не твоя скульптура, да и творца у меня нет. Не стоит копаться во мне и в моих чувствах и эмоциях. Тебе их все равно не узнать, - Акияма подхватил свою куртку с соседнего стула. – Такие как ты никогда не станут настоящими психологами, поскольку живут в своих мечтах и совершенно не желают открыть глаза и посмотреть, насколько суров этот мир.       Это стало последней каплей. Слеза предательски скатилась по моей щеке, упав на платье. Что он такое говорит? - Мир состоит не из мифов, - продолжал парировать Шиничи. – Будешь жить в них – потеряешь связь с реальностью. Не говорю уже о связи с другими людьми. - О, а сам ты прекрасно налаживаешь связь с остальными, как я посмотрю. – Мой голос повысился, а сама я уже смело смотрела ему в глаза. – Видимо, я ошибалась, считая тебя лучше, чем ты есть на самом деле.       Акияма равнодушно пожал плечами и взял со стола свою книгу, которая была отложена, как мне показалось, вечность назад. - Меня это совершенно не волнует. Просто не пытайся больше считать меня. – Он направился к выходу, но через несколько шагов остановился. – Если ты отбросишь свою детскую глупость, то из тебя получится вполне себе заурядный психолог. Не больше.       Все это Акияма Шиничи произнес ледяным тоном, не повернув даже головы в мою сторону, и отправился на выход. Я же сидела, словно оцепенев от его слов, и чувствовала, как внутри меня разгорается огонь. Он только что назвал меня…ничтожеством? Этот холодный сноб только что высмеял меня и мои способности? Я сжала кулаки и сдержала гнев, закрыв глаза. Едва слышно, скорее, для себя, чем для кого-либо еще, я прошептала: - Мы еще посмотрим, кто из нас ничтожество, Акияма Шиничи.       С этого дня я буду делать все, что в моих силах, для того чтобы доказать тебе, что ты был не прав. Я стану лучшей, а ты уйдешь на второй план. Однажды ты вспомнишь, насколько ты был высокомерен и глуп в отношении других людей.