Всё, и больше ничего.

      Она лежала на смятых, мокрых от пота простынях, прокручивая в голове события уже подошедшего к концу вечера. За окном было невыносимо шумно, даже не взирая на столь поздний час. Мало того, что сильный ливень барабанил по крышам и улочкам ночного Парижа, так ещё и доставляли шуму пьяницы, шляющиеся, без какого-либо дела и кричащие на всю округу свои странные песни. Наверное, им даже такая погода не помеха. Где-то за переулком послышался крик ребёнка. Ужасный вопль, наполненный болью и страхом…. Она не вольно вспомнила своё детство, вспомнила, как кричала сама, и как бежала сквозь точно такой же ливень, в такую же ночь, собирая босыми ногами стекло и острые камни.       Она не помнила, кем была её мать так же, как не помнила и отца. Она с детства была одна. Слоняясь по узким зловонным переулкам, воруя сырую, уже протухавшую рыбу, убегая от разъярённых торговцев и их проклятий в её адрес, она жила. Она выживала, вновь и вновь убегая, хваталась за тоненькую соломинку, в надежде выбраться и жить. И она жила! Однако, её везение не было безграничным. Нередко случалось ей попадаться и пьяным мужикам и всё тем же, торговцам. Избиения и унижения со стороны всех этих людей, со временем стали неотъемлемой частью её существования, чем-то само собой разумеющимся, возможно. Так было и в тот день. Уже давно опустилось солнце. Шёл ужасный ливень, быстрые капли которого отзывались на детской коже, словно удары плети. Она пыталась найти место, где можно было бы укрыться, но не найдя ничего решила спрятаться под навесом, какого-то трактира. Она почти уснула, свернувшись калачиком на холодной земле, когда с противным скрипом двери трактира быстро распахнулись, а на улицу вывалилась пара мужиков. Заметив девчонку, они направились к ней, пошатываясь, словно от сильной качки. - Эй ты! – Крикнул один из них, пнув девочку ногой. – Ты что тут забыла!? Она вскрикнула от боли и быстро поднялась на ноги. Её взгляд был устремлён вниз, изучая мокрую землю и её босые, расцарапанные ноги. Желания поднимать взгляд на тех, кто стоял перед ней, не возникало. Лучше уж она будет смотреть на землю, чем на искорёженные злобой и алкоголем морды. И именно морды. - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, ты, мелкая сучка! – Мужчина крепко схватил её за запястье и, притянув к себе, взял её за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза. - Смазливая. – Сказал тот, что стоял рядом. Они переглянулись, словно в этот момент подумали об одном и том же. Она заметила злую, ехидную ухмылку на их лицах. Страх ли, омерзение, или это была всё та же не утихающая жажда жизни, она не знает, что именно дало ей в тот момент смелости вырваться из сильной хватки и убежать. Она бежала не оборачиваясь, не останавливаясь ни на секунду, не жалея босых ног, то и дело напарывающихся на очередное стекло и скользивших на свежевыброшенных помоях. За спиной уже не слышны громкие басовитые голоса, но останавливаться всё равно нельзя. «Бежать! Бежать, как можно быстрее!» - это всё, что крутилось у неё в голове сейчас. Всё, и больше ничего.       Какая-то грязная улочка, какой-то старый мусор. Наконец-то она в безопасности. Она сидела в коробке, крепко обняв колени. Она думала, о том, как будет жить дальше, о том, как жила раньше. Что происходит с этим миром? Что же? Она знает ответ. Мир гниёт! Гниёт изнутри, от самого сердца. Весь мир, который её окружает, все люди, живущие в нём, всё это пахнет не лучше, чем потроха, которые она ела три дня назад. А почему? Кто виной этому? Люди. Конечно же, люди. Ведь это именно они повинны в том, что сами же тонут в своих нечистотах, затягивая вместе с собой и природу и всё прочее, что кормит и поит нас. Чиновники, ворующие деньги народа, без малейшего угрызения совести, народ, который молча терпит это, служители церкви, со своей псевдорелигией, торговцы и мастера - они все по горло погрязли в своей липкой, тягучей лжи тёмно-коричневого цвета. Все их действия и мысли более чем приземлены. Они заботятся, лишь об удовлетворении своих самых низких потребностей. Ничего более. Они как животные, как скот. Да-да, человек не лучше самого тупого скота. Они слепо следуют за своим пастухом, стараясь не обращать не себя внимание псов, гонящих их. Они лишь жрут, трахаются и гадят. Мясо. Омерзительное зрелище наблюдать, как женщины бросают, или даже продают своих детей, ради собственной выгоды. Омерзительно смотреть, как этих же детей продают, как дешёвую рабочую силу и обращаются с ними... Не лучше скота. Ничуть. Гадко и обидно ей было осознавать, что она одна из них.       За углом послышались приближающиеся шаги. Страх начал подступать к горлу, словно желая её задушить. Она сильнее вжалась в угол коробки. На её удивление, перед ней оказался вовсе не озлобленный пьяница, а молодой мужчина, не старше двадцати трёх лет. Он остановился за несколько метров от неё, а затем быстрым шагом подошёл к девочке. Её страх уступил место удивлению и настороженности, когда он наклонился рядом с ней. - Что ты тут делаешь? – мягким, слегка хриплым голосом сказал он. Она промолчала. – Ты меня слышишь? Как тебя зовут? – А и в правду, как? Она уже давно не помнила своего имени, оно ей не нужно. Её некому было звать, и некому ей было представляться. В знак ответа она лишь слегка качнула головой. Мужчина поднял её на ноги, принявшись пристально осматривать. Тоненькие стройные ножки, худенькие ручки, впалый живот и совсем ещё детская грудь. Кудрявые, сильно спутанные волосы чёрного цвета, никогда не знали ножниц и доставали практически до колен. Пухлые губы и большие глаза смотрелись огромными на отощавшем лице. - Хочешь, я заберу тебя к себе? – Шокированная таким вопросом девочка едва ли могла осознать всю реальность происходящего. Как? Её? Неужели, он хочет продать её так же, как продают других бездомных детей? А может быть, он убьёт её? С другой стороны, что ей терять? Грязные подворотни? Вонючие рыбьи потроха? Возможно, это не худший вариант. Она тихонько кивает и уходит вслед за нам, оставляя позади ливень и густую темноту Парижских улиц.