Very good story

Все хорошие истории начинаются с секса. Точнее, хороший секс – это однозначный повод замутить историю. Конечно, если удастся поймать и уговорить всех участников. Крису Эвансу повезло и не повезло одновременно. Самый лучший секс в его жизни закончился ничем, потому что на утро он не смог найти своего партнёра. «Это какая-то грёбанная Золушка, только вот даже туфельки не осталось», - мрачно думает Крис, созерцая в зеркале своё отражение. Отражение вполне тянет на прекрасного принца, только слегка помятого. *** Вечеринка катится своим чередом, вовлекая в хоровод незнакомцев весёлой свободой. Начинающие актёры, продолжающие официанты, практикующие модели – однородная и одновременно разношёрстная толпа, в которой одна половина участников не знает другую, а гостеприимного хозяина не знает никто. Крис так и не понял, кто затянул его в тот дом в Хэмптонсе, не то чтобы его беспокоит ответ на этот вопрос. Он молод, ему клёво, ночь отличная, откуда-то всё время выносят свежие кеги с пивом и ящики с бутылками – жизнь слишком прекрасна, чтобы её анализировать. Оглядываясь по сторонам в надежде найти хоть одно знакомое лицо, Крис замечает Того Самого Парня. Парень пьёт самое непристойное вино в жизни Криса Эванса, во всяком случае, такого обращения с бутылкой последний ещё не видел. Собственное пиво сразу же кажется крепче, а мгновение, на которое они случайно встречаются взглядами, растягивается и шумит в голове. Ресницы опускаются, как нож, обрывая что-то и запуская время заново. Парень оставляет в покое бутылку, оборачивается на оклик, Криса утягивает за собой толпа устремившихся на пляж. Два часа спустя Крис приземляется на последнее свободное место на диване. Ещё пять минут спустя кто-то падает к нему на колени. Инстинктивно обхватив упавшего, чтобы не свалился дальше, Крис обнаруживает, что поймал Того Самого Парня, которому выпитое явно впрок не пошло. Впрочем, тот не очень-то переживает, поудобнее устраиваясь на Крисе. - А это ничего, что ты на меня вот так упал и сидишь тут, будто я диван? - Ничего, ты тоже удобный, но, если хочешь, могу считать тебя креслом. Крис смеётся, в конце концов, почему бы и нет, а парень разворачивается боком, откинувшись на подставленную руку, как на подголовник. Он лёгкий, уютный и кажется безумно юным и невинным, как котёнок или хомячок. Будто это не тот человек, который… отсасывал бутылке? Крис не знает, как лучше выразить эту мысль, поэтому просто смотрит на ямочку на гладко выбритом подбородке, яркие губы, нежные щёки, густые ресницы. Борется с желанием растормошить, чтобы открыл глаза, почему-то их цвет кажется важным. - Пялишься, - незнакомец (или уже знакомец?) возится, устраиваясь на Крисе поудобнее. – Нравится? - Нравишься, - покладисто соглашается Эванс. Он достаточно пьян и разнежен, чтобы не удивиться, когда его притягивают ближе и целуют. Почему-то это кажется отличной идеей. Через пару минут Крис чувствует себя той самой бутылкой вина, его выпивают медленно и жадно, не давая ни вздохнуть, ни отстраниться. Их уже подбадривают одобрительным свистом, кто-то начинает считать. Звуки доносятся, как сквозь вату, но всё равно мешают. Целоваться на глазах у всех - хорошо, но мало, а того, чего было бы достаточно, Крис хочет не здесь, хочет только для себя. Он молод, ему круто, от поцелуя сносит крышу. Зачем анализировать свои желания, если можно просто продолжать? Крис продолжает, разрывает поцелуй, жадно хватая ртом воздух. Встаёт, придерживая нового знакомца, крепко перехватывает за плечо, тянет за собой куда-то, где должна быть лестница. Они поднимаются целую вечность, уворачиваясь от людей, стен, пола, целуясь на ходу и запуская руки под одежду. Вваливаются в какую-то комнату, Криса хватает только на то, чтобы убедиться, что там есть кровать и нет других людей. Он чувствует себя конфетой, с которой срывают фантик, пробуют на вкус. Никогда раньше никто так откровенно не наслаждался его телом, от этого собственное возбуждение острее и ярче. Каждое касание губ и пальцев поджигает не только кожу, что-то внутри тоже пылает, рвётся наружу стонами и ответными прикосновениями. На кровать они валятся, потому что ноги не держат. Парень берёт всё в свои руки. Буквально. Сжимает член Криса, двигает кулаком так, будто уже забрался в голову и узнал, как надо. Целует, как в последний раз, изучая чужой рот осторожными прикосновениями языка и впуская в свой. Сползает вниз, кусает, метит территорию. Когда на смену пальцам приходят губы, под Крисом качается кровать, от падения в пропасть его удерживает только тяжесть чужого тела на ногах. Это не минет - настоящий трах. Криса трахают губами, ртом, горлом, языком, сжимающими яйца пальцами. Берут так глубоко и жадно, как никогда в жизни не брали. Остаётся только отдаться полностью, выстанывая то ли проклятия, то ли благословения. Кончая, он впервые в жизни кричит в голос. Парень падает рядом, горячий и возбуждённый, прижимается к боку. Крис чувствует бедром его стояк, тянется рукой вниз, тянется губами к губам со вкусом своей спермы. Они целуются, нежно соприкасаясь языками. Переплетённые пальцы скользят по члену в том же ритме. «Это и есть настоящий секс», - мысль приходит и ускользает, когда в руке становится горячо и влажно. Последнее, что помнит Крис, мягкий язык, облизывающий его ладонь. Утром он просыпается один. *** Через три дня Крис опросил всех участников вечеринки, которых смог найти. Кто-то с трудом вспоминает, что вообще там был. Кто-то помнит, что Крис зажигал с каким-то парнем. Кто-то вроде как видел этого парня раньше. Кто-то называет имя Баз. Никто не знает, с кем он пришёл, откуда взялся, куда исчез. На каждой следующей вечеринке Крис ищет, но не находит, а ведь он так и не рассмотрел, какого цвета его глаза. *** Глаза оказались голубые. Или серые? Или, всё-таки, серо-голубые? Этот вопрос требовал пристального дальнейшего рассмотрения. Крис Эванс готов рассматривать бесконечно. Смотреть, но не трогать, мечтать, но не допускать даже мысли о том, что мечта может стать реальностью – вот во что превратилась его жизнь. *** Тогда, почти семь лет назад, Крис через несколько месяцев совсем потерял надежду найти своего случайного парня. Какова, в самом деле, вероятность второй встречи с незнакомцем в мире, в котором никто не сидит на месте? Остались воспоминания, которые упорно отказывались тускнеть со временем. У Криса было всё: постоянное движение, какая-никакая, но карьера, друзья, семья, сеансы с психотерапевтом. В его жизни гостили прекрасные девушки и даже чудесные мальчики - должен же он был убедиться, что та ночь действительно была чем-то особенным. Каждый раз убеждался, что да, была. Ни с кем и никогда больше он не испытывал такой страсти, такого наслаждения, такой свободы. Знание, как оно в постели бывает, серьёзно мешало строить отношения. Постоянно чего-то не хватало, а смириться с этим не получалось. Иногда ему снились глаза, которые он так и не разглядел. Там, во снах, к его телу прикасались именно так, как хотелось. Пробуждение приносило с собой грубую реальность и болезненный стояк. Капитан Америка определённо не был мечтой всей Крисовой жизни, тем более что один раз в синем трико он уже покрасовался. Ещё сильно не хотелось в спортзал и красить волосы, хотелось серьёзную концептуальную роль и счастья. Представители Marvel сжимали кольцо осады, Крис сжиматься отказывался, психотерапевт мягко намекал, что в супергероях нет ничего страшного. В итоге всё вышло по-марвеловски. Пока Крис потел на тренировках, усиленно питался и вникал в суть роли, все искали Баки Барнса. Кто бы знал, чем в итоге обернутся эти поиски. В первый раз будущие Стивен и Джеймс встретились на читке, так получилось, что проб претендентов Крис не видел, знал только похожее на псевдоним имя – Себастиан Стэн, которое ему ни о чём не говорило. «Слишком нетипичный, чтобы показаться красивым с первого взгляда», - думает Крис, разглядывая нового партнёра. «Обаятельный», - решает он, улыбаясь в ответ на широкую улыбку и ощущая пожатие тёплой руки с уверенной хваткой изящных длинных пальцев. «Да, такой лучший друг будет отлично смотреться рядом со скучноватым Кэпом», - мысленно кивает Крис, а потом Себастиан наклоняет голову, прислушиваясь к комментариям режиссёра. Падающий из окна свет мгновенно преображает его лицо, выделяя ямочку на подбородке, линию челюсти, густые ресницы, - и Эванс одним махом переносится на семь лет в прошлое. Изменился, повзрослел, отрастил плечи и скулы, но это он, безошибочно узнаваемый Тот Самый Парень. Безумный, невероятный шанс второй раз встретить незнакомца вдруг сработал. Первая читка проходит, как в тумане. Крис лажает и знает об этом, но будь он проклят, если его это беспокоит. От Стива Роджерса он сейчас дальше, чем от Юпитера, его волнуют только ответы на главные вопросы жизни и смерти: «узнал или нет?», «помнит или нет?». Мысль о том, что самая лучшая ночь в его жизни может ничего не значить для Себастиана (Себастиан, Себастиан, чёрт, Баз!), угнетает больше, чем перспектива носить дурацкую форму. Вместо того чтобы смотреть в сценарий, он пялится на Стэна, который явно отлично подготовился и смотрит в ответ с мягким вниманием. В глубине его глаз (серых!) смех, но там нет ни проблеска узнавания. На второй читке, когда собирается уже весь основной каст фильма, Криса больше всего волнуют две вещи: этично ли спросить «ты помнишь, как мы переспали?» и ответ на вопрос «не хочешь ли повторить?». Себастиан в синем, его глаза голубые и глубокие, как море. Реплики он подаёт, как теннисные мячики, и терпеливо ждёт ответных от тормозящего Криса. После провальной со всех точек зрения читки, Себастиан зовёт всех в бар, отпраздновать начало работы над фильмом и познакомиться поближе. Крис наблюдает во все глаза, но или Себастиан не вспомнил его, или он лучший актёр на свете. Когда Крис узнаёт, что Баки Барнса выбрали среди отвергнутых кандидатов на роль Роджерса, он ждёт проблем и мордобоя в переулке. Кому же понравится играть лучшего друга человека, который отнял у тебя главную роль? Но Себастиан Стэн – самый милый и доброжелательный парень, которого Крис в своей жизни встречал. Ещё один пункт списка, в чём Себастиан самый-самый для Криса. Съёмочный процесс с самого начала превращается в персональный круг ада и источник невыразимого наслаждения. Хорошо ещё, что половину совместных сцен с Себастианом забирает себе дублёр. То, что в половине сцен Себастиан обнимает не его, просто ужасно. Баки – лучший друг Стива, его защитник, надёжная опора, он прикасается, тормошит, смотрит в глаза, улыбается особенной улыбкой. Крис бесится, что всё это – не ему. У Криса Эванса очень сложные воображаемые отношения с Себастианом Стэном. Ощущая уверенное рукопожатие партнёра по съёмкам, он вспоминает эти пальцы на своём члене. Возвращаются сны, то ли воспоминания, то ли фантазии. Просыпаясь среди ночи от мучительного, выворачивающего наизнанку желания, Крис встаёт и идёт смотреть фильмы и эпизоды сериалов, в которых Себастиан успел сняться. Он последними словами костерит себя за то, что не видел их раньше, что не догадался искать своего незнакомца на экране или в театре. Мысль, что это был бы поиск иголки в стоге сена, совершенно не успокаивает. «Поздравляю, ты совсем поехал крышей. Дрочишь на фото и видео своего коллеги, как сталкер-извращенец», - сообщает Крис своему опухшему после бессонной ночи отражению. Отражение пожимает плечами, ему пофиг. Вообще всё пофиг, кроме того, что через несколько часов он увидит Себастиана во плоти, а не на мониторе. *** Себастиан во плоти – сияющие глаза, лукавая улыбка, широкие плечи, тонкая талия, длинные ноги, бледная кожа, моментально вспыхивающая от прикосновений. Слишком хорош, чтобы быть правдой. Нужно сжать покрепче, обхватить изо всех сил, ни на минуту больше не выпускать из рук. *** Каждое утро Крис даёт себе зарок оставить прошлое в прошлом и перестать думать о человеке, который его не помнит и не хочет. Каждый день его твёрдая решимость осколками осыпается к ногам Себастиана. Слишком уж он особенный. Крис думает так совсем не потому, что хочет этого человека до звона в голове. Чем дольше они снимаются вместе, чем больше времени проводят друг с другом, тем сильнее Крис убеждается, что это не только секс. Он влюблён, как мальчишка. Крис обещает себе переработать личную драму в искусство. В конце концов, все великие страдали. Получается на удивление неплохо, даже режиссёр отмечает, что изначально роль Роджерса не предполагала такой глубины и размаха. «Крис, твой Стив действительно живой, – как-то говорит Себастиан, - видно, как он хочет на войну, как переживает из-за своих ограниченных возможностей». Крис ловит себя на желании взвыть в голос и наконец-то сообщить, почему он переживает на самом деле. Поговорить с Себастианом без спецэффектов как-то не приходит в голову. Неизвестность лучше отказа. На вечеринку по случаю завершения первой половины съёмок Крис идёт, чтобы не объяснять, почему не хочется. К этому моменту он чувствует себя настолько больным, что каждый лишний час в обществе Себастиана удесятеряет силу агонии. Себастиан светится, шутит, болтает с каждым, пьёт своё пиво – на счастье Криса, не из бутылки. Криса очень тянет забиться в угол и надраться в одиночестве, поэтому он включает Стива Роджерса на полную мощность и не выходит из образа, пока вечеринка и гости не рассыпаются по всему ресторану отеля. По счастью, на давно облюбованный диванчик за раскидистым декоративным кустом никто не покушается. Крис откидывается на спинку, наконец-то выдыхает и закрывает глаза. В следующее мгновение кто-то падает рядом с ним. Себастиан поворачивается боком, перекидывает ноги через подлокотник и пристраивает плечи и голову прямо на колени Криса. - Это ничего, что ты разлёгся на мне, как на диване? - Ты стал слишком большим, чтобы считать тебя креслом. По субъективным ощущениям Криса, его сердце останавливается где-то на полчаса. - Ты меня узнал? - Ещё когда смотрел Фантастическую четвёрку. Люблю комиксы, они такие американские. - И ты молчал, потому что?.. - Ты так прилежно страдал. Мне даже показалось в какой-то момент, что это тебя вдохновляет. Себастиан так мило улыбается, что у Криса нет сил на него сердиться. Зато у него есть силы, чтобы ухватить, вздёрнуть вверх и поцеловать. Когда к Крису возвращается способность осознавать реальность за пределами горячего рта и умелого ловкого языка, Себастиан сидит верхом у него на коленях и дышит так, словно только что отжимался по кэповской норме. Руки Криса обхватывают его мёртвой хваткой. Себастиан не вырывается, обмякает весь, обнимает, упирается лбом. Крис гладит его по спине и шепчет: «Пойдём?» Крису нужно всё его самообладание, чтобы спокойно идти, улыбаясь, кивая, пожимая руки и прощаясь с коллегами. Хочется бежать, желательно с закинутым на плечо Себастианом. Впрочем, тот идёт за ним сам, его присутствие за спиной ощущается, как давление солнечного ветра. В лифте Крис берет Себастиана за руку, переплетая пальцы. Сейчас он ведёт. Крис будто хочет выразить всё, что в нём накопилось за эти семь лет и вскипело с момента новой встречи. Раздевает, целует, вылизывает, наслаждается тем, как Себастиан разгорается в его руках. Опускает на кровать, изучает, будто собирается потом лепить тело Себастиана губами, не задействуя глаза и пальцы. От ощущения, что всё можно, сердце пропускает удары, руки трясутся. Себастиан чуток, совсем как в ту ночь, совсем как на площадке, подставляется, позволяет, дышит тяжело, собирая руками простыню, вскрикивает, когда Крис берёт в рот. Крис занимается любовью с Себастианом, изливает свои чувства в движениях губ и языка, делает признание, пропуская глубоко в горло, объясняется, лаская пальцами между ног. Отдаёт и принимает всё. Когда Себастиан вскидывает бёдра, стонет, кончая, Крис наконец-то прикасается к себе. Вкуса спермы во рту и двух движений рукой по члену ему хватает, чтобы кончить тоже. Сквозь гул крови в ушах он слышит смех Себастиана, который тянет его выше, на себя. Они целуются, гладят друг друга, одного раза мало обоим. Себастиан ведёт. Показывает всем телом, чего хочет, учит Криса любить себя, будто тот ещё не. Даёт разрешение, переворачивается на живот, прогибается, пока Крис извлекает из тумбочки «а вдруг» набор. Крис сползает вниз, раздвигает ягодицы, лижет широко, хочет ещё раз услышать, как Себастиан стонет от прикосновений его языка. Слышит и только тогда льёт смазку, начинает ласкать, проникать, растягивать. Скользит выше, отмечая каждое движение пальцев внутри, целуя поясницу, спину, плечи, шею. Ладонью подхватывает под подбородок, разворачивает, целует, добирается до губ. Хочется лежать так вечность, но Себастиан подаётся назад, насаживается, просит. Опирается на локти, когда Крис переворачивает его на спину, гладит бёдра, разводит ноги шире, смотрит, в глазах сплошная чернота, облизывается, наблюдая за раскатывающими презерватив пальцами. Падает на подушки, когда Крис приподнимает его бёдра и входит. Они с силой двигаются навстречу друг другу, держат ритм, будто учились всю жизнь. Крис смотрит, впитывает в себя запрокинутую голову, закушенную губу, капли пота на висках, слитную долгую линию груди и шеи, а потом уже не может смотреть, только чувствовать. Он не удивляется, когда, потянувшись к члену Себастиана, натыкается на его пальцы. Слишком хорошо, слишком идеально, но правда, всё правда. Кончая, Себастиан притягивает Криса ближе, кусает в шею, сжимает так, что невозможно не кончить тоже. В первый раз они засыпают, переплетясь руками и ногами. Крис просыпается ночью от того, что ему хорошо, от тёплого дыхания в плечо, от запаха секса. Целует, тормошит, ласкает, будит, поглаживает член кончиками пальцев, гладит головку, у самого у него уже стоит. Себастиан выстанывает что-то, нежный, сонный, поворачивается на бок, притирается задницей, подаётся к ласкающей руке. Он раскрытый, влажный, готовый, когда Крис пробует пальцами, когда входит, двигается плавными глубокими движениями. В сонной темноте это похоже на волну, которая подхватывает их обоих. Крис засыпает снова, устроив Себастиана сверху вместо одеяла. Утром он просыпается один. «Второй раз это тоже ни хуя не смешно», - думает он. Такая вот мрачная закономерность. *** Когда Крис появляется на съёмочной площадке, в стаканчике латте, протянутом ассистентом, скисает молоко. Крис пьёт залпом, машинально отмечая, что отвратительный вкус отлично оттеняет его конченную жизнь. Жизнь, уже загримированная и облачённая в синюю куртку Баки Барнса, снова маячит в недостижимой дали. *** Крис подозревает заговор, в который вовлечены все участники процесса. Ни разу за всю первую половину послеобеденных съёмок ему не удаётся попасть в один кадр с Себастианом или перехватить его у гримёров и костюмеров в перерывах. Крис уже готов объясниться, получить отказ и уронить на себя бутафорскую стену, лишь бы не проводить следующие семь лет в неизвестности. Осталось как-то собрать в одном уединённом месте свою решимость и неуловимого партнёра, которого так хочется назвать своим. - У тебя такое лицо, будто утром у тебя кто-то умер.- Себастиан стоит за муляжом танка. Крис прикидывает, что для самоубийства танк тоже подойдёт. - Нет, утром у меня всего лишь кто-то исчез. Причём уже не в первый раз. - У меня с утра была назначена примерка костюма, а ты спал так, будто трахался всю ночь. Я решил тебя не будить и пошёл в свой номер в душ и собираться. - Мог бы записку оставить! - Записку? Серьёзно, Эванс? После того, что было ночью, тебе нужна записка, чтобы чувствовать себя уверенно? И что нужно было написать? «Я ушёл, увидимся в павильоне»? Крис чувствует себя полным идиотом, полностью счастливым идиотом, так что он не против. - В следующий раз я навешу на тебя маячок или гирю, чтобы не сбежал. А ещё лучше маячок и гирю одновременно, и цепи потолще. - Извращенец! Просто позвони на сотовый. Если хочешь знать, я тебя поцеловал, когда уходил. - Серьёзно? Мне казалось, ты в поцелуях мастер, почему же я ничего не почувствовал? - Потому что ты бесчувственный супергеройский пень! Себастиан смеётся. Этот смех Крис чувствует губами, ощущает всем телом, пропускает до самого сердца через поцелуй, который не заметить невозможно. Крис проклинает костюмы и то, что через пять минут их уже позовут на площадку. Но лучше обнимать Себастиана хотя бы пять минут, чем не обнимать вообще. Он тёплый, какой-то мягкий весь, кусает за ухо, утыкается носом в шею. Крису приходится напрячься, чтобы расслышать: - Давно хотел спросить: чтобы быть со мной, тебе непременно нужно выпить? Или и так можешь, в здравом уме и твёрдой памяти? - Давай проверим. Проверка затягивается далеко на после окончания съёмок. Вроде как всё идёт неплохо. *** В первый раз сценарий «Зимнего солдата» они читают вдвоём. Себастиан хохочет и объявляет, что лично ему на читки можно не ходить, достаточно отрастить волосы, освоить стрельбу глазами и научиться мрачно молчать в углу. Они устраивают репетиции дома, Крис входит в образ, а Себастиан, привычно лежащий головой на его коленях, подаёт реплики Фьюри, Уилсона и Наташи, старательно меняя голос. После вопроса про первый поцелуй с сорок пятого, они прерываются, потому что Крису срочно приспичивает проверить, насколько хорошо целуется он сам. Изложение экспертного заключения Себастиана по этому вопросу занимает больше часа. - Себастиан? - Ммм? - История Стива и Баки - это про нас. Ты был потерян, а потом нашёлся.