Схватка

      — Последний шанс. — Бык сгреб оба ее запястья в кулак, вздернув над головой. Будь она человеком — повисла бы, беспомощно пытаясь дотянуться ногами до пола. Но Хиира была на голову выше любого из подчинявшихся ей людей. Пришлось встать на цыпочки — и только. Она подняла подбородок — затрещала ткань обоев, задетая концами рогов. Ухмыльнулась.       — Медленней. И жестче.       Улыбка Быка стала отражением ее — хищной, настороженной, жестокой. Свободной рукой Бык рванул борт камзола — застучали по полу, отлетая, пуговицы. Так же небрежно дернул завязки рубахи — похожие люди надевают младенцам, называя «распашонками». Выпустил, наконец, запястья, накрывая ладонями груди, сжал между пальцев соски — намеренно грубо, и под этими — сложно назвать их ласками — они послушно напряглись.       Хиира вздохнула — коротко и неровно, повела плечами, сбрасывая одежду. Притянула Быка за загривок, впилась в жесткие потрескавшиеся губы — настойчиво, требовательно, и тот ответил так же жадно и жестко, впечатав в стену всем телом. Рога снова пропороли обои, заскребли по штукатурке. Она застонала в раскрытые губы, вцепилась пальцами в плечи — под руками затвердели мышцы. Бык подхватил ее под задницу, подняв над полом и окончательно испортив стену. Провел языком вдоль шрама от груди к ключице, еще раз — Хиира застонала уже вслух. Ухватилась за рога, направляя его голову ниже — вскрикнула, когда Бык прикусил сосок, по-прежнему удерживая так, будто она ничего не весила. Губы спустились вдоль еще одного шрама — наискось по ребрам, к кубикам мышц на животе, впиваясь, оставляя красные следы, заставляя вскрикивать — не от боли, уж кто-кто, а командир наемников знает, что такое настоящая боль — от возбуждения. Хиира, обвив ногами его торс, прижавшись — там, где тело давно налилось горячей тяжестью — вцепившись в рога, чтобы удержать равновесие, хотя Бык по-прежнему удерживал ее, кажется, совсем без усилий, стонала и всхлипывала, пока он забирал в рот то один сосок, то другой, теребя языком, прихватывая зубами кожу рядом.       Она едва не взвыла, когда Бык осторожно опустил ее на пол и отстранился, насмешливо заглядывая в пылающее лицо. Потом, помедлив томительно-долгий миг, бесцеремонно запустил руку ей в штаны, скользнул пальцами среди мокрых складок, находя самое чувствительное место. Хиира, протяжно всхлипнув, потянулась навстречу. Вцепиться ногтями в плечи, пройтись зубами вдоль мышцы на шее, оставляя отметины. Но Бык чуть качнулся назад, а потом, небрежно, словно играючи, прижал предплечьем шею, не переставая работать пальцами. Хиира впилась ногтями в руку, царапая в кровь, пытаясь оттолкнуть — тщетно, проще было бы оттолкнуть стену замка. И она дергалась, почти задыхаясь, судорожными рывками проталкивая в легкие воздух, а пальцы Быка по-прежнему двигались внутри — ритмично и непреклонно, пока не стало совсем горячо, и наслаждение, пульсируя, не разлилось по телу — и ровно в этот миг он, наконец, позволил вздохнуть, заходясь в долгом протяжном крике.       Бык отпустил ее, придерживая за плечи. Перед глазами все плыло и ноги почти не держали. Хиира обвила руками его шею, чтобы не упасть, приникла к губам. Долгого поцелуя не вышло — не хватило дыхания.       Он снова ухмыльнулся — довольной улыбкой победителя. Она — откровенно-призывно.       Хиира сражалась всю жизнь. Сперва — кулаками выбивая себе место в кругу сверстников. Потом, когда проявился дар — с демонами, искушениями, соблазном. Став взрослой — за золото и славу. Она любила добрые драки, когда адреналин льется из ушей, сердце колотится где-то в горле — не от страха, от азарта, а дыхание рвется из горла рыком. И никогда — до этого мига — ей не приходилось сдаваться на милость победителя. Звякнула пряжка ремня, Хиира, не отрывая взгляда от глаз Быка, чуть прогнулась в пояснице, спуская с бедер штаны. С досадой подумала, что сапоги мешают освободиться от одежды полностью — возиться со шнуровкой совершенно не хотелось. Быку, кажется, не хотелось тоже — и он снова сгреб ее запястья, потянул за собой, заставляя мелко-мелко перебирать ногами, путаясь в одежде. Остановившись около кровати, швырнул на нее резким рывком, подхватил под живот, заставляя задрать ягодицы и вломился, разом, до конца. Она вскрикнула, изогнулась, подстраиваясь под нужным углом, уткнулась лбом в постель. Поймала ритм, качнувшись навстречу, снова и снова. Золотое шитье покрывала царапало соски, трещало под пальцами. Хиира стонала в такт каждому толчку — которые то ускорялись, то становились издевательски медленными, как раз тогда, когда она доходила почти до пика, заставляя сорваться в обиженный полувсхлип-полустон. Но как только она разжимала пальцы, собираясь передохнуть — как движения снова набирали темп, и она уже не стонала — выла в голос, бессвязно крича, умоляя снова и снова — пока Бык, наконец, не позволил ей кончить. Еще несколько толчков — он, выпустил, наконец, ее бедра, разрешая упасть — и выплеснулся на разодранное в полосы покрывало.       Хиира, дрожа, обхватила колени руками — отдышаться не получалось. Бык сел рядом, горячая ладонь ласково и невесомо огладила спину. Она переползла, устраивая голову у него на коленях, Бык смешно и щекотно почесал темечко между рогами. Она поймала его руку, прижалась щекой и замерла.