Фелисити

- ...он ошибся, моя любимая - это не Лорел. Самый дорогой человек для меня - это ты, Фелисити. Я люблю тебя... Тихий голос Оливера оглушает, слова молотком ударяют в затылок. Сердце останавливается. Кровь застывает красной жижей в венах. Этого не может быть, этого не может быть с ней. С маленькой заучкой, надоедливой старой девой в очках. Оливер любит ее?! Что-то маленькое ложится ей в холодную ладонь, непослушные пальцы сжимаются рефлекторно. Что это? Шприц? Зачем? - ...оставайся здесь, ты понимаешь меня, Фелисити? Больно, как же больно! Понимание входит узким ледяным лезвием прямо в остановившееся сердце. Рвет внутренности, крошит кости, скручивает нервы в тугой комок. Надо сделать вдох, от нехватки воздуха темнеет в глазах. Упаковка шприца жжет огнем ладонь. На запястьях остались следы его пальцев. Они как клеймо, его клеймо, зудят, обжигают холодом. Серые глаза смотрят требовательно и равнодушно. Как всегда. В горле ком, и сил хватает лишь кивнуть. Стрела исчезает, и Фелисити остается в огромном пустом доме. Одна. Снова. Как всегда. Девушка прислоняется спиной к стене, дрожащие ноги ее не держат. Ватной куклой сползает на пол и утыкается лбом в колени. Слез нет, внутри все пылает, плавится, стонет, как в адовом котле. Еще никогда ей не было так больно! Все вокруг стало серым и пустым, таким же, как этот огромный особняк. Чувства и мысли рвут ее, царапают изнутри, кромсают на маленькие кусочки. Фелисити закрывает глаза, под веками горят невыплаканные слезы. Она закусывает губу, старается сжать зубы крепче, надеясь, что боль от прокушенной губы хоть немного ослабит терзания внутри. Рот заполняется соленой влагой с привкусом старой медной монеты, но легче не становится. Не увлечься Оливером было почти невозможным. Уже при первой их встрече она поразилась несоответствию того, что видела, и того, что чувствовала. Плейбой, любитель тусовок, выпивки и женщин, тупой богатенький сынок, баловень судьбы. И застывшая боль вперемешку со спрятанным одиночеством в самой каемке радужки серых глаз. Внимательных, цепких, умных. Тягучие гласные в хриплом голосе, от которых покрывались мурашками плечи, ямочки на идеальных скулах. И грация опасного хищника - так двигаются большие кошки, перетекая из одной точки пространства в другую. То, что Оливер Куин не тот, за кого себя выдает, ей стало понятно сразу. Злило, что он считает ее дурой, иногда до зубного скрежета и нервного тика. Но мысль о том, что именно ее он всегда просит об одолжении и помощи, грела, светилась маленькой искоркой внутри. Вид истекающего кровью Оливера в зеленом капюшоне расставил все на свои места в ее понимании и мировоззрении. Вот только сумбура в голове стало в разы больше. А сердце стало биться в бешенном ритме. У Стрелы было много женщин, у Оливера их было еще больше. Сила, мужественность и упругое красивое тело притягивали их словно мотыльков на свет. Фелисити не ревновала, такого и в мыслях не было. Где он, и где она? Два полюса, просто друзья. И она подавляла в себе малейшие намеки на желание. Желание прикоснуться к нему, провести кончиками пальцев по спине, покрытой шрамами. Оставить на коже следы от поцелуев, жадных, почти болезненных, напоминающих о ней. Фелисити загоняла в самый дальний уголок мысли о серых глазах, таких холодных, как ненастное небо осенью. Она видела, как за равнодушием и дорогим костюмом прячется столько боли, что казалось невозможным удержать ее в себе, спрятать ото всех. Иногда девушка думала, что только она видит его настоящим. Или только ей, Оливер разрешает это видеть. И это смиряло ее с многочисленными подружками, которые то появлялись, то исчезали в жизни Оливера Куина или Стрелы. Но каждый раз, видя его с другой девушкой, внутри все сжималось и начинало дрожать, ладони потели и тряслись противной мелкой дрожью. Мурашки, размером с орех, покрывали спину, стекали по горячей коже и собирались в гудящий улей внизу живота. Оливер никогда не целовал своих подруг на людях, все его сексуальные утехи были скрыты от посторонних глаз. Фелисити знала, что если бы она хоть раз увидела, как он целует кого-то, как жесткие обветренные губы сминают в жадном поцелуе податливые женские, то она попросту бы рехнулась. Не смогла бы этого вынести. К ней Оливер Куин практически не прикасался, он всегда находился на расстоянии вытянутой руки. Никогда ближе, ни маленького шажочка. При всем желании, она не смогла бы до него дотянуться. Он держал ее на расстоянии от себя. И очень глубоко в душе, Фелисити была ему за это благодарна. Если бы она могла прикасаться к Оливеру, вдыхать запах его дорогого парфюма с ноткой лимона и шлейфом мускуса, то очень скоро превратилась бы в истеричку с навязчивым желанием. Но иногда, крайне редко, обстоятельства требовали, чтобы Стрела был рядом с ней, очень близко. И тогда она переполнялась чувствами, мыслями, ощущениями. Его прикосновения, запах, тепло напряженного тела рядом. Голова становилась невероятно легкой, пустой, не хотелось ни о чем думать, анализировать. Хотелось просто нежиться в сильных руках, прижиматься крепче, впитывать в себя звук хриплого дыхания. Выражение серых глаз скрывалось за маской, но Фелисити хотелось верить, что тревога за нее и теплота ей не кажутся. Что Оливер Куин, Стрела, и вправду в нее влюблен. Грубые руки с силой хватают девушку за плечи, тащат куда-то. Безвольное тело почти не чувствует боли. Внутри настолько все заледенело, помертвело, что нет ни сил, ни желания сопротивляться. Скорее бы все закончилось. Маячком в сознании горит только одно: Оливеру нужна ее помощь, без нее он просто не справится. Его доверие, абсолютное, безграничное, помогает собраться, загоняют боль и тоску в привычный дальний угол ее истерзанной души. Она сможет. Снова. Как всегда. -...ты думал, я не узнаю о твоей настоящей возлюбленной? Ты всегда меня недооцениваешь. От Слейда пахнет ненавистью, потом и смертью. Он выкручивает ей руки, спасительная боль приводит ее в чувство. Мельком Фелисити видит недоумение и что-то похожее на страх или ревность в глазах Лорел. Той не верится, что Оливер может влюбиться в такую серую мышку. От обиды защипало в носу и злые слезы покатились по щекам. Слейд приставляет к ее шее широкий меч, холодное лезвие обжигает горячую кожу, страх замедляет движение крови по венам. Фелисити смотрит в серые глаза. Ей кажется, что Стрела весь дрожит от напряжения, руки до хруста сжимают лук. Почти незаметная тень тщательно скрываемого беспокойства скользит по идеальным скулам. Он смотрит прямо ей в глаза, и любимые губы тихо произносят понятные только ей слова: - Сейчас… P.S. - А мне ведь показалось, что ты сказал правду, - Фелисити старается говорить уверенно, но голос все равно дрожит. Внутри все трясется мелкой рябью, вся она похожа на бесформенное желе. На один бесконечно короткий миг ей кажется, что Оливер растерян, почти смущен. На дне серых глаз плещется чувство вины и что-то похожее на нежность. - Прости, что рисковал тобой, но по-другому было нельзя, - голос искренний, виноватый, растянутые гласные проходят ласковой дорожкой из мурашек по коже. Фелисити поводит плечами и идет вперед, задумавшись о том, что Оливер так и не ответил на ее замечание. Девушка не видит взгляда, которым ее провожает Оливер Куин - Стрела, плейбой и просто красавец. - Увидимся завтра? Вопрос глупый, и она не отвечает, просто кивает головой. Конечно, они встретятся завтра. Снова. Как всегда.