***
Температура тела мастера поднималась, а Оби-Ван никак не мог успокоиться. Ему ничего не рассказывали о каких-то там инфекциях на самом краешке галактики. Кеноби нервничал: его учителю становилось все хуже. Медицинский датчик на запястье Джинна пискнул, оповещая о критической точке температуры тела. Оби-Ван смочил в ледяной воде полотенце, бережно обернул вокруг головы учителя. В том, что его мастеру станет лучше, и он хотя бы придет в себя, Кеноби сомневался. Он знал, что учитель выздоровеет, обязательно, но не за одну ночь. Глупо было тешить себя наивными желаниями. Обмотав икры таким же методом, Оби-Ван укрыл мастера покрывалами. Теперь ему придется вести переговоры, а значит, нужно прочесть несколько отчетов и просмотреть предварительные положения договора сегодняшнего собрания. Ночь для Кеноби предстояла длинная... Позднее утро застало Оби-Вана врасплох вопросом мастера. -Который час? По местному? - отбросив в сторону покрывала, Квай-Гон вскочил на ноги, вопросительно уставившись на своего падавана. - Одиннадцать часов и двадцать три минуты. И если вы о совете насчет поставок топлива, то он уже состоялся. Джинн недовольно покачал головой. - А вам учитель, после потери сознания я бы советовал не покидать постель, - Оби-Ван смотрел на раздосадованного мастера, отмечая, что выглядел тот намного лучше. И через связь чувствовалась уверенность и ясность мышления. Но все-таки, Оби-Ван беспокоился... -У вас всю ночь был озноб, и сейчас вы рветесь обсуждать коридоры доставок крейсерами сжиженного газа?- сам Кеноби, как ему казалось, сделал абсолютно все от него зависящее. Он менял ледяные компрессы учителю, отслеживая процентные ставки в Республике на доходы от монополий в Кольце и далеко от него, он не спал полночи и утром, проявив всю свою сдержанность и красноречие, убедил советников и парламентеров не делать поспешных выводов. -Датчик показывает стабильность пульса и примерную температуру моего тела. Так что, падаван, мы должны сегодня хорошенько поработать. Что решили советники утром? И хоть Оби-Вана радовало такое настроение и желание работать мастера, развитая интуиция подсказывала, что несколько часов отдыха были бы полезнее для его учителя.***
-Мы не можем принять данное предложение от Республики, не беря во внимание риски с пограничной зоной...- старый, немного обрюзглый парламентер листал голографии отчетов соседней системы. - К каждому каравану, точнее, кораблю, предоставляется охрана. Прецеденты угона транспортных средств за несколько столетий сводятся к нулю, ограничивая вопрос о нецелесообразности таких поставок в центр галактики, - Оби-Ван второй раз руководил встречей. И он, глубоко внутри себя, понимал, что учитель преподает не только урок политических переговоров, но и того, что у него получалось менее всего — терпения. Именно оно начало подводить падавана спустя час от начала встречи в зале Переговоров. Они кружили над одним и тем же вопросом, не продвигаясь вперед ни на йоту. Такое положение говорило об одном — ни одна из сторон не желает слушать другую. Каждый уперся в свои ворота. Кеноби нервно стискивал в руке датапад, смотря на покрасневшее лицо огрядного сенатора. Того самого, который виляет в важных вопросах, уклоняясь как от ответа, так и от принятия решения. Почему-то для Оби-Вана стало слишком значительным переубедить Парламент именно в этом пункте договора. Дождавшись окончания тирады о преувеличении споров насчет перевозок, Кеноби решил показать, исключительно вежливо и одновременно доходчиво, что Республика думает о положении дела в таком случае в его лице. - Сенатор Калгари, если вы сомневаетесь в честности выполнения договора Республикой, а именно это прозвучало из ваших уст, мы можем немедленно прекратить нашу беседу. Флот никогда не подводил грузы специального предназначения, потому что в противном случае он бы тоже ничего не получил, потеряв при этом как жизни своих сотрудников, так и положение в обществе. Если сектор Ави так не доверяет охранным и транспортным услугам, тогда вопрос будет звучать иначе: они просто снимаются. И вся ответственность ложится на вас. Напряженность ситуации читалась по вытянутой спине Кеноби. Он даже не смотрел в сторону учителя, связь маячила одобрением, и этого хватало падавану. Он серьезно, но с вызовом, посмотрел на перешептывания политиков. - И все же мы бы хотели пересмотреть пункт о процентной выплате... - на сей раз слово взял слишком худой сенатор. - Два и пять - вполне обоснованные цифры. Сенат Республики делает заманчивое предложение, учитывая дальность и важность таких связей и поставок, - Оби-Вану надоело говорить одно и то же, так же, как и сидеть на одном месте. Терпение ускользало, как песок.- Но если Парламент имеет другую точку зрения, мы выслушаем и обговорим с Сенатом. - Наше обговоренное и принятое решение по данному вопросу звучит так, - какой-то политик в самом дальнем конце зала выступил со словом.- Мы отказываемся от страхового взноса в размере двух процентов от общей стоимости груза в обмен на предоставленную технологически обновленную и соответствующим образом подготовленную охрану, в размере оплаты услуг пять процентов от стоимости товара. Таким образом, услуги охраны сокращаются до трех процентов, а страховка полностью оплачивается сектором Ави Сенату Республики в размере и при обстоятельствах согласно общегалактическим договорам. Кеноби задумался. Ему показалось, что в чем-то укрылся невысказанный вопрос. Что-то мимолетное, но несомненно важное, ускользнуло из-под самого носа. Он мысленно отчитал себя за скупые познания в области юриспруденции. - Как представители Сената, мы принимаем это предложение и желаем связаться с Республикой для дополнительной консультации в ближайшее время. Квай-Гон ответил незамедлительно и решительно, пока сам Оби-Ван искал причину отсрочки. В политических дебатах у него опыта немного, самая малость в сравнении с учителем. Переговоры закончились, как вел для себя негласный счет Кеноби, ничьей. Ничего толком не решили, лишь потрепали нервы. - Мастер, мне кажется,что сектор что-то задумал... - решил высказать вслух свои опасения Оби-Ван. - Я подозревал, что просто так они не подпишут соглашение. Здесь монополии, и вся система держится на этих деньгах. Выход на большой рынок предоставляет и заработок вне рамок закона. Оби-Ван лишь кивнул. Контрабанда являлась самой разумной стратегией захиревших политиков сектора. Личная выгода, нажива, которую не надо ни с кем делить.***
Кровь из носа полилась прямо перед голографией сенатора Республики. Квай-Гон запнулся на полуслове, пытаясь ухватится за край стола и не упасть. Голову пронзила боль, как грозовое небо молния. Стоять на ногах не было сил и, прикрыв рукой нос, мастер тяжело опустился в кресло. Сенатор ошеломленно замолк. Оби-Ван, поспешно распрощавшись, выключил связь. - Нужно вызвать меддроида и сообщить в медсектор, - падаван схватил полотенце, так и не убранное прислугой. Кровь ручейком окрасила в противный грязный цвет светлые волокна. Магистр сидел молча, тяжело дыша, откинув голову набок. Квай-Гон не из тех, кто поставит под удар переговоры своим эгоистичным требованием. Даже если они сопровождаются столь негативными изменениями в физическом здоровье. Оби-Ван прикрепил тот же датчик на руку учителю. Нужно было посоветоваться с врачом, такие перемены пугали мальчишку. Сам он с Парламентом не справится, ему нужна помощь и поддержка учителя. Учителя, который никогда сам не обратится за помощью в медблок. - Для них я должен быть полон здоровья и сил,- тихо прогнусавил Квай-Гон.- Республика тоже ничего не должна знать. Иначе миссия потерпит крах... Говорить ему было сложно. Датчик пискнул, оповещая о низком уровне давления и гемоглобина. Оби-Ван не был в восторге от позиции учителя, он волновался за него, хоть особого виду не подал. Переместившись на кровать, Квай-Гон устало закрыл глаза. Но даже так он чувствовал осуждающий взгляд падавана. Горло пересохло, в глаза будто насыпали песок, а голова все так же кружилась... Кровь остановилась, но состояние никак не указывало на положительные изменения самочувствия. Оби-Ван читал схожие договоры, одновременно получая данные с Корусанта. Ученик никак не мог сконцентрироваться на написанном, все время поглядывая на уставшего магистра. По правде, ему было страшно. Страх быстро перерос в панику, которая настигала его каждый раз, когда с учителем происходило что-то непривычное. Или как сейчас — ситуация решаемая, но сам Джинн не желает принять помощи. А хуже стало той же ночью. Напульсник пищал — температура повысилась, появилась аритмия. Оби-Ван снова прибег к компрессам, но чувство в силе его учителя искажалось. Такая странность еще больше испугала мальчишку. В любых передрягах учитель ощущался легко, его не надо было искать. Нить связывала накрепко, каждый раз натягивалась и крепчала. Сейчас же только далекое эхо. Кеноби немедля кинулся искать что-то в походной аптечке. Из полезного нашлась доза иммунностимулятора и нескольких витаминов. Во сне Квай-Гон хмурился, напряженно стискивая зубы. В ночном освещении комнаты лицо мастера казалось совсем бледным, с чуть заметной желтизной, как у покойников... Оби-Ван уселся в кресло, наблюдая за спокойным дыханием учителя. Вот теперь, думалось падавану, дело висит на волоске. Магистр после укола погрузился в относительное умиротворение, сотканное еще и с помощью силы. Она должна помочь, тот, кто с ней на «ты», обязательно поправится. - Должен. Вы мне должны, учитель...- загруженная информация на датапад от сената Республики еще больше ввела в уныние Кеноби.***
Оби-Ван уже не так резко реагировал на писк датчика о повышении нормы температурного режима. Уже обед, а магистр так и не пришел в себя. Кеноби подготовил свод вопросов и Республиканских гражданских актов, принятых от сенатора, для предъявления в Парламент. Но чем больше приближался час встречи с сенаторами сектора, тем больше он нервировал. Он уже не боялся ни дородных или сухопарых дяденек, ни предположительного исхода глупой и точно редкостной заразы, въевшейся в тело учителя. Нет, он не знал, что ему с этим делать. Как, как помочь Квай-Гону? Сенаторы могут подождать. Всегда можно найти мотивированную политическую причину для оттягивания переговоров. Для Оби-Вана это уже не казалось чем-то заоблачным или далеким для его понимания. Чем больше он проводил часов за бесполезным переливанием из пустого в бездонное важных планетарных и галактических вопросов, тем меньше нервов и больше терпения он проявлял. Он чувствовал себя в своей стихии. Но без поддержки учителя... Без него ему становилось неуютно, как-то пусто, и от этого он еще ярче проявлял себя в красноречии. Вроде бы хорошо, но все равно с Квай-Гоном надежнее. И теперь он, Оби-Ван Кеноби, надежда для своего учителя. Два часа назад он ввел дозу обезболивающего, но в себя магистр так и не пришел. Ученическая связь чувствовалась лучше, но вот жар и упадок сил проявлялись обильнее. Кеноби разрывался между правильностью действия и приказом магистра. Но с переговорами он справится сам, а вот с болезнью учителя что делать, было непонятно. Пускай и осталось еще несколько доз обезболивающего, пускай мастер обвил себя исцеляющим коконом из силы, но он так и не проснулся. Оби-Ван присмотрелся к руке магистра и охнул. На коже появилась высыпка: мелкие красные пузырьки, как россыпь звезд, покрывали кисть. Кеноби нахмурился — если это такое проявление болезни, то дела, оказывается, еще хуже, нежели он самонадеянно представлял. Что такое поразило учителя, как бороться и заразно ли, он не знал. Даже когда Джинн придет в сознание, вряд ли он сможет вести переговоры, а даже если учитель будет порываться это делать, он, как падаван и лицо ответственное, не позволит. Сердце участило удары. - Эммм... Вас беспокоит Оби-Ван Кеноби...- связь по внутреннему комлинку шипела. По ту сторону ему четко и услужливо ответили : «Да». - Мы с мастером...эм...немного подрались в рукопашном бое. Нам нужно около десяти пластырей с бактой, пять чистых полотенец, перевязочный материал для открытых ран и антисептик. Девушка, так ощутилось Кеноби, на связи замялась на секунду, но потом, извинившись, оказала услугу. - Через несколько минут требуемое вам принесет дроид. Вам не нужно более квалифицированной помощи? Может нужны услуги медицинского дроида? - Нет, спасибо. Мы вполне справимся сами...- только успел Оби-Ван отключить внутреннюю связь, как в апартаменты въехал дроид-помощник с подносом. Все вещи оказались на нем. Извинившись за тревогу, Кеноби попросил передать благодарность хозяевам уже уезжающему механизированному помощнику. Вздохнув, Оби-Ван коснулся смоченным в антисептике полотенцем руки учителя. Тот дрогнул, но так и не очнулся. Падаван продолжил очищать неизвестные пупырышки, надеясь, что это принесет хоть какую-то пользу. Откинув рукав юкаты, Кеноби поразился — вся рука была в красных отметинах. Для эксперимента он приклеил два пластыря с бактой на левую кисть. И в том же направлении откинул покрывало. Зарытый в лечебный процесс силой, магистр даже не шелохнулся. Только падаван отметил про себя, что болезнь, какой бы она ни оказалась, прогрессирует, не оставляя возможности приостановить разрушительные процессы. Оказалось, не только руки, все тело было утыкано красными пятнышками. Где-то больше, где-то меньше. Со всей аккуратностью и дотошностю, ученик протер зараженные участки. Теперь он тревожился. И чувство беспомощности без учителя все больше давило на сознание.***
- Договор продлят еще на пятьдесят лет, по инициативе Парламента системы Ави. Не думаю, что сжиженный газ - такая уж редкость для Республики, но раз сенаторы так пожелали... Оби-Ван рассказывал о проведенных им результатах переговоров последних трех дней со связи с Корусантом. И видимо сенатор был доволен получеными данными, но вместе с тем озадачен. Главные пункты договоренности представители Ави не хотели видеть в упор. Сам же Кеноби, выступая в зале, не особо акцентировал на этом внимание парламентеров. Он поставил себе задачу потянуть и так уже затянутый процесс на несколько дней. Особой погоды это не сделает никому, кроме него и его учителя. Что-то едкое, вместе с тем тяжелое, осело внутри падавана и никак не хотело уходить. Топталось на одном месте, выводило круги и пируэты, но никак не исчезало. И что только не делал Оби-Ван: медитации, дыхательные практики, чтение глупых и нудных сводов законов... Немного легчало, когда он в приемной комнате апартаментов упражнялся с лазерным мечом. Но стоило ему заглянуть в спальню, отведенную магистру, как уже упомянутое выше чувство начинало усердно царапаться. Третьи сутки Квай-Гон не просыпался. Связь чувствовалась более крепко и отчетливо, что давало думать падавану о скором выздоровлении учителя. Кеноби уже не трясся над магистром, не отходя от него на ночь, как первые сутки. После них он понял, что несколько часов сна и медитирования нужны и полезны как для него самого, так и для учителя. Датчик уже не пищал каждую минуту, приняв как норму завышенную температуру и частое сердцебиение. Кеноби выслушал все пожелания и указания о ведении переговоров и поставке нужных Республике вопросов от сенатора и попрощавшись, отключил связь. Он неожиданно вбежал в покои учителя. Тот сидел в своей кровате, сонно улыбаясь. - Учитель! - Оби-Ван присел на край кровати.- Вам уже лучше? Вы заставили меня волноваться. Джинн устало помахал головой. Ухоженные волосы учителя теперь выглядели неприглядно и откровенно грязно. Он отлепил пластырь на руке, и Оби-Ван не смог сдержать отвращения. Под бактой пузырьки полопались. Как оказалось, они были наполнены жидкостью, а теперь открылись ранки - маленькие, но глубокие и кровоточащие. - Не представляешь, как они чешутся, - магистр скривился, подавляя навязчивый сигнал организма разодрать раны. - Я принесу пластырь, - видя обессиленного учителя, сам Кеноби решил не сдаваться ни перед чем. Какой-то странной болячке не одолеть его учителя! - Нет. Бакта ускорит процесс, который и так неизбежен. Никаких перевязок или пластырей, - Оби-Ван кивнул, соглашаясь, что доступ кислорода к ранам ускорит процесс заживления. - Обезболивающее и антисептик. Падаван снова кратко кивнул, бегом исполняя предположительные действия в таких случаях. Он был рад, наконец его учитель пришел в себя. И одновременно раздосадован — болезнь набирала обороты. И что ему было делать, если Квай-Гон снова впадет в транс? Наверное, нужно просто запастись терпением. Снова протирая уже мягкие на ощупь пупырышки, Оби-Ван красочно и точно, не занимаясь ненужными деталями, второй раз за день рассказывал о судьбе переговоров с сектором Ави и принятыми решениями. Квай-Гон морщился, время от времени задавая интересующие его вопросы. Связь учителя и падавана наполнилась светом. Сила дарила его, не ограничивая. Со стороны учителя чувствовалось спокойствие и умиротворенность вперемешку с одобрением действий падавана. От Кеноби излучалось нетерпение и веселость. Кажется, думалось ученику, можно ненадолго вздохнуть.***
Весь кошмар начался вечером того же дня. Грань между сном и явью для магистра размылась, будто и не существовала вовсе. Организм снова был одолен горячкой, теперь уже с активным проявлением в виде галлюцинаций. Оби-Ван ввел обезболивающее. Оно не помогло. Запросив еще антисептика и успокоительного, Кеноби обратился к вечному союзнику — силе. Связь вещала накатившим безумием. От боли. Его учителю было невыносимо больно. И смотря на правую руку, падаван понял, от чего. Красная сыпь лопалась, причиняя боль, открывая раны. Оби-Ван одолел в себе желание отвернуться. Смотреть на учителя в таком состоянии было невыносимо. Горячка и стоны, порывы содрать с себя кожу, метания по кровати... Кеноби вколол двойную дозу успокоительного, стараясь помочь Джинну погрузиться в лечебный сон силой. Но учитель ускользал, выворачивался от попыток помочь ему и не дать еще больше покалечить себя. Комната пропахла кровью и дезинфектором. Оби-Ван не желал думать о последствиях, но другого выхода у него не было. Ему надо было стереть с учителя всю жидкость от лопнувших пузырьков, не давая возможности заражения другими инфекциями, и выступившей крови. Откровенно, ему было противно: лицо покрылось каплями пота, а кровь не переставала выделяться из ран. Возможность ухватиться за чистую руку болезнь не предоставляла. От крови и пота промокли юката учителя и простыня. Падаван сцепил зубы, главное не вид, а помощь. Магистр был не прав, пластырь с бактой не давал развиться болевому синдрому, хоть немного, но успокаивая нервные окончания кожных покровов. Клеить бакту сейчас было поздно. Собравшись с духом, падаван рывком оказался сверху лежащего учителя. Придавив того своим весом, Оби-Ван вытер лицо учителя мокрой тканью. Нескольких секунд давления на плечи хватило, дабы подсознание успокоилось, не имея возможности вырваться, а значит, искать «выход». Успокоился и сам Кеноби. Связь не отдавала жесткой болью, лишь возбуждением и усталостью разума, хотя эхо сохранилось. Так концентрироваться на ком-то живом с помощью силы ученику доводилось впервые. Оби-Ван помогал себе таким образом переодеть учителя, поддерживая его спину и не давая двигаться. Именно спина ужаснула падавана. Пупырышки полопались давно, а сейчас она представлялась как сгусток высохшей крови. Кроме корочки виднелись синяки. Подкожные сосуды полопались. Кеноби досадливо сжал челюсть. Это уже не шутки, все настолько серьезно, насколько вообще можно представить. Нет, он один не справится. В конце концов он джедай, а не врач, и всякие там болячки, сводящие человека с ума, - не его специализация. Протирая плечо и грудь, Кеноби пообещал себе, если учителю не станет лучше к утру, он вызовет медика. Падаван опустился на пол, скрестив ноги, устало наблюдая за мирно спящим учителем. Эта поездка оказалась как познавательной, так и ужасающей. О том, что Оби-Ван волновался за жизнь мастера можно было и не спрашивать. Все эмоции читались на ученике как открытая книга. Мальчика это уже не волновало. Ему не давало покоя состояние учителя. Он никак не воспринимал возможность летального исхода, он противился этой мысли, как противится организм его учителя болезни. Никогда, никогда Оби-Ван Кеноби не поверит, что ему придется распрощаться так рано и несправедливо с магистром. Квай-Гон - лучший джедай, воин. Который, если и должен умереть, то только в бою. А бой с болезнью он выиграет заочно! Подбодрив самого себя, Оби-Ван уснул. Отключившись от ненужных мыслей, прямо на полу у кровати учителя. Утро не задалось. Бесконечные звонки на коммуникатор, сообщения, суматоха перед очередным советом в Парламенте. Оби-Ван спешил сделать все четко и правильно. Ведь проснувшись, он первым делом обратился за помощью. Голонет ответил на вводимый парнем запрос около сотней схожих болезней. Новый сектор был изучен недостаточно в области редких инфекционных болезней. Что Оби-Вана абсолютно не радовало. Ученическая связь отличалась спокойствием и умиротворенностью, но покидать спящего и больного мастера Кеноби совсем не хотелось. А что, если он придет в себя, а рядом никого? Еще вздумает пойти на собрание! Состояние кожного покрова только ухудшилось — появились воспаление и гнойные нарывы. Оби-Ван ввел очередную дозу обезболивающего. Сила снова окутала мастера, помогая тому справляться с неведомой болячкой. Кеноби, тяжело вздохнув, вышел из комнаты.***
Переговоры затянулись до самого вечера. Кеноби ощущал себя невообразимо уставшим от словотрепа парламентеров, мельтешащих данных и фактов. Ему хотелось поскорее лечь отдохнуть, но последние несколько минут он чуть ли не насильно сдерживал себя от бегства из зала. Что-то происходило с его учителем. Он чувствовал сквозь силу, знал, что должен быть с ним сейчас, а не глазеть на старого разодетого дядьку. Остатки самообладания выскользнули после прощальных слов. Увидев магистра в крови, давящегося собственным сухим кашлем, Оби-Ван онемел. Он не знал, что сказать. Ему было больно смотреть как угасает жизнь учителя, насколько он беспомощен. Кеноби подбежал к Квай-Гону, чтобы поддержать его голову. Самое странное, он не очнулся. Приступ кашля прошел, и падаван решил не медлить. Учителю нужна квалифицированная помощь, анализы его состояния, терапия, а не бессознательное существование под дозой. Может, от этого уже есть вакцина или другой препарат, а он своей бестолковостью только мучает магистра. - Я вас слушаю. Чем могу помочь? - уже знакомый голос по внутренней связи. - Кеноби. Пришлите медицинский персонал. Желательно доктора по инфекционным заболеваниям, магистру Джинну нездоровится. Он не всегда оказывался послушным падаваном. И совесть о том, что и на этот раз ослушался приказа магистра, молчала. Жизнь Квай-Гона - не разменная монета. Как бы там ни было, сила и так примет их, а борьба против темноты болезни — главная задача падавана. Ох, если бы она была осязаема, он не думая обнажил бы меч! Статный человек в компании дроида встретил ученика скептическим взглядом. Чем-то похожим одаривал и его мастер, когда ученик слишком зазнавался... Увидев больного, врач недовольно покачал головой. От него ощущалось сожаление и сдерживаемая профессиональными порывами спешка. - Запроси носилки, подготовку палаты интенсивной терапии, - негромкий голос отскакивал от тишины звонким отголоском. Оби-Ван запретил себе шумно дышать.- Сколько дней он в таком состоянии? - Шесть, - под твердым взглядом медика Кеноби чувствовал себя виноватым. А после его слов совсем отчаялся. - Да будет вам ведомо, молодой человек, что в таком состоянии люди не выживают. Ваша прославленная сила только и держит мастера от верной смерти, в которой вы тоже поспособствовали. Вся красноречивость падавана куда-то испарилась, заменяемая тревогой. Несколько медпомощников принесли приборы и носилки. Оби-Ван молча смотрел, как суетятся меддроиды около магистра. Сердце каждый раз пропускало удар при реплике врача. Самой отвратительной оказалась пораженная спина. Кеноби заставил себя посмотреть на раны, которые даже после дезинфекции продолжали набирать гной и сочились кровью. Врач многозначительно уперся взглядом в стоящего рядом Оби-Вана. Наверное, как профи, он бы высказался, но перед ним все-таки был ребенок, хоть и джедайский ученик. - Я бы не желал широкой огласки со стороны медицинского центра, - подал голос падаван.- Известие о болезни мастера с соответствующими последствиями перед Парламентом и Республикой я улажу сам. Врач лишь снизил плечами. Ему не было никакого дела до репутации джедаев на их планете. Мальчишка интересовал только как объект с возможным инкубационным периодом уже поразившей его учителя болезни. Да и кажется, ученик настолько заботился о своем мастере, что врачу не пришлось его приглашать в медблок.***
Держитесь, учитель! Оби-Ван сидел на койке в медицинской камере, наблюдая сквозь стекло-окошко, как меддроид копошится около системы вентиляции легких учителя. Он лишь помахал головой, прогоняя навязчивые и прискорбные мысли. Никогда, никогда он не допустит такого! Порывы остаться с мастером в одной камере сразу подавил врач, с отсутствующим спектром эмоций в голосе требовательно, но ненавязчиво попросив остаться в отдельной комнате. Камеры, чем-то схожие с палатами медблока Храма на Корусанте, выполняли роль сдерживающего фактора. И не в плане мотивации или сил Кеноби, а болезни. Доктор все время делал анализы, получая и сравнивая их с данными, иногда что-то бормоча себе под нос, а потом хлопал по столешнице с оборудованием. Не надо было проникать в силу, дабы распознать, что и сам врач с таким имеет дело впервые. Мысль Оби-Вана о лекарстве улетучилась мгновенно, когда его оставили на карантин. Я... прошу у вас прощения... Только не смейте покидать меня одного! Ситуация усугублялась. Кеноби мог только наблюдать, ни прикоснутся, ни учуять знакомый запах крови, ни помочь успокоиться мастеру он не мог. Он чувствовал себя загнанным в угол, в темный угол, неподвижно сидя напротив разделяющего палаты окна. Все время в блоке он дергал за ниточку связи в силе. От учителя веяло прохладой, сознания не выделялось так ярко, как обычно, казалось,, будто сила медленно поглощает его. И здесь Оби-Ван засомневался. Либо его учитель действительно умирает, либо сила дарует ему шанс поправиться. Он не мог сказать наверняка. Он только разбирал на детали то, что показывала связь падавана и мастера. Слышите! Только не... Кеноби примостился, постепенно погружаясь в медитативное состояние. Ему нужен был отдых, даже если организм так ярко об этом не сообщал. Несколько минут или даже часов, все равно, лишь немного передышки... Индикаторы аппаратуры замигали, Квай-Гон лежал неподвижно. На тревогу в палату ворвался врач. По тому, как он размахивал руками, можно было догадаться о том, что состояние мастера подошло к той стадии, которую называли критической. В суматохе подготовки операции никто не вспомнил закрыть окно. Испугавшись, Оби-Ван не отводил глаз. Вот дроиды вводят какой-то препарат, то ли обезболивающее, то ли наркоз(а может все вместе). Вот доктор осматривает иссиня-черную спину, безмолвно шевеля губами двум механическим помощникам. Вы должны жить! Кеноби просто кричит. Кричит ментально, посылая сигнал по связи, хоть как-то поддерживая учителя. Или себя... Операция начинается неудачно. Легочные спазмы и низкое давление приводят к срочному вмешательству врача. Доктор кивает меддроиду, который держит голову Квай-Гона так, дабы тот не задохнулся, и разрешает второму поднять и удерживать его на боку, предоставляя доступ к спине. Оби-Ван даже не кривится, ему за все дни уже привычно видеть израненное и окровавленное тело учителя. Теперь он только винит себя за медлительность. Он старается не поддаваться гневу на самого себя, следя, как умелые руки надрезают кожу острым лазером, и из нее, как сок из сладкого плода, струится гной. Бессознательного мастера накрывает очередная волна кашля. Падаван чувствует, что доктору нужно поторопиться. Что бы там ни было, нужно делать все поскорее. Мне одиноко без вас, учитель... Дренажи — прозрачные трубки из горла и спины — ведут наружу, навешиваясь на перила кровати, пока учитель лежит на боку. Снова открывая вид на спину — всю исполосованную, в пластырях и желтых кругах. Оби-Ван смотрит, как из трубок сочится отвратительная жидкость, и как мерно гудит вентилятор легких. Он временно забывает о себе, о сне и еде. Он прислушивается к связи, и сила шепчет ему тихим, но отчетливым стуком сердца. Сердцем его учителя. Доктор приходит взять слизь для исследования. Доктор приходит, дабы снять кожный покров с рук и ног, уже окрасившихся в круги-озерца гноя. Приступы кашля больше не повторяются. Учитель! Услышьте меня! Мне страшно... за вас, учитель... Кеноби срывается. Он второй день наблюдает за лечением Джинна и ему осточертела эта герметичная палата-тюрьма. Он бьет кулаком, а потом и силой в двери. Недоуменный взгляд доктора - вот что встречает ученик на своем пути. - Не все мои пациенты громят комнаты, - врач говорит с сожалением.- Инфекции в твоей крови не обнаружено. Мог просто спросить... Но к нему я тебя не пущу. Оби-Ван грозится пустится в дискус, мол, я и спрашивать не буду, но отдергивает себя. Врач делает тоже, что и он — помогает мастеру. Потому он только спрашивает, где его роба, и просит соединить по внутренней связи с секретарем совета. Миссию никто не отменял. И сейчас не упустить ее, довести до логического завершения именно так, как выгодно Республике, - задача для Кеноби. Личная. Неуместная попытка все исправить. Не смейте... переходить в Силу! Иначе... иначе я сам вас верну! Оби-Ван дежурит у двери, медитируя прямо на полу. Врач только охает, уже не пытаясь прогнать ученика. Бесполезно. Свободного времени у него два часа. А потом снова совет парламентеров, снова спорные вопросы, безликие люди и ненужные слова. Он только что вернулся с такого же заседания и совсем не беспокоился о том, каким чередом идут переговоры. Он все устроил. Сообщил сенатору от Республики и парламентерам от Ави. Он извинился и старался казаться совершенно отстраненным от мыслей об учителе. Переговоры скучны без вас, мастер. Во второй визит падавана доктор позволил заглянуть в палату. От защитного костюма Оби-Ван отказался. Парламентеры выводили из себя, и Кеноби, как всегда, нуждался в терпении. Но переговоры сошли с мертвой точки. Он постарался. Терпение. Ему, наверное, он никогда не научится. Оби-Ван рассматривает аккуратно заштопанную спину мастера. Уже без трубок, посиневшую, и немного успокаивается. Врач мельком напомнил ему, что шрамов не останется. И он рад, пускай ничто не напоминает, он сам никогда не забудет страшные дни болезни. Только руки в трубках и живот... Падаван надеется, что он все сделал правильно, и третий день в палате интенсивной терапии принес свои позитивные результаты. Это несправедливо! Вернитесь, мастер Джинн! Кеноби не спит и не отдыхает. Он предвкушает маленькую гордую победу в споре с сектором Ави насчет разницы в торговых суммах и масштабах трансферов. Они думают, что он наивный мальчик, совсем ребенок, ничего не понимающий в экономике и тем более политике. Он начал доказывать обратное. Как уверенный в себе мужчина, а не испуганный болезнью мастера ребенок. И как награду он получил уважение. Секунда — другая, и ему не надо никакой медитации или сна. Он просто улыбается. Искренне и счастливо. Счастливо... - Мастер, вы мне должны! - Хочешь мягкую игрушку-эвока? - Учитель! ...слышать слабый смех Квай-Гона сквозь силу.