Дорогой друг!
Вдогонку тому письму. Пишу тебе так сразу, потому что, наверное, ни завтра, ни через неделю, ни даже через месяц на это не будет сил и желания. Возможно, это даже моё последнее к тебе письмо. И не пойми неправильно, ты очень был и есть мне дорог. Просто существует такой период, когда перед тобой ставится выбор: либо так и крутиться в устраивающем тебя лимбе, либо попытаться как-то всё это преодолеть и выйти на новый уровень, что ли. В общем я пытаюсь как-то действовать по второму пути.
За час, вновь проведённый в доме Сэм и Патрика, я находился в двух пограничных друг другу состояниях. Когда увидел Сэм, метающуюся по дому, испытал такой прилив счастья, что даже не поверил. Думал: «Наверное, сплю». Все уже как раз выбирались на улицу, так что я подоспел вовремя.
Патрик похлопал меня по плечу и улыбнулся, потом, ничего не говоря, куда-то ушёл. Я не понял, что он этим он хотел мне сказать. Наверное, здороваться второй раз было бы как-то глупо, а не замечать меня — невежественно.
Мэри-Элизабет ходила вместе с Сэм, буквально преследуя её по пятам, может, даже и не давая спокойно уединиться хотя бы в туалете. От этого я не мог подойти к ней и поговорить. Не знаю о чём. Просто захотелось услышать её голос и посмотреть в глаза. Чтобы запомнить этот день таким… сказочным. Чтобы он тоже стал для меня пожизненно бесконечным, ежели мы больше не встретимся и не проедем по тому тоннелю. В одиночестве я там ни за что не хочу появляться.
— Сэм уже начала волноваться, что ты можешь опоздать или вообще не придёшь.
Патрик стоял у входной двери. Так вышло, что как я зашёл, едва переступив порог, то в том положении и остался.
— Как я мог не прийти?
— Я ответил ей то же самое.
Патрик предложил выйти на улицу и подождать всех там, чтобы не мешаться под ногами и не создавать ненужной толкучки. Это было правильно, тем более я как раз бы продумал свою прощальную речь. А то как всегда растеряюсь и буду молчать, а спустя некоторое время нужные мысли придут ко мне сами. Не хочу, чтобы так было и сегодня, тем более в такой ответственный и ценный для меня день.
Сэм вышла где-то через минут десять. Она катила большой чемодан, и Патрик поспешил ей помочь, чтобы не нагружать работой родителей. Мама Сэм и без этого была на взводе: проверяла всё уже по третьему разу. Пока он загружал этот чемодан в пикап, Сэм повернулась к Мэри-Элизабет, и они обнялись. У меня сердце в пятки упало. Я не хотел с ней прощаться. Она уедет уже через несколько минут, и, это чёртово возможно, возможно, никогда не вернётся и не встретится со мной.
И скоро они разомкнули свои объятия. Конечно, могли и наговориться, и напрощаться за утро. Это не я, который ждал сего момента всё утро. Я стоял в шагах четырёх от Мэри-Элизабет, а так хотелось, впервые хотелось убежать подальше, чтобы Сэм шла за мной, и я точно знал, что мы встретимся. Но этого не могло произойти, сейчас я не мог делать того, что считал нужным. Это будет очень некстати, и никто не оценит.
В руках у Сэм находился какой-то листок. Не уверен, что он был у неё сначала. Она подошла ко мне и тоже обняла, а потом начала говорить. Тихо-тихо.
— Я думала, что ты не придёшь.
— Почему?
— Не знаю. Но я испугалась, Чарли. Пообещай, что мы встретимся.
— Я бы хотел этого больше всего на свете.
И я тоже обнял её. Крепко. Отчего она сжала меня ещё сильнее. Я слышал, как она то и дело шмыгала носом. Честно, готов был расплакаться вместе с ней.
— Ты — мой лучший друг, — только и выдавил я, а ещё чувствовал, что глаза начало печь.
— Я люблю тебя, Чарли.
— Сэм… Я… И я люблю тебя. Но по-другому…
— Ну всё, нам пора! — крикнул из машины Патрик.
Сэм отшагнула от меня и вручила листок, который держала у себя на протяжении всего нашего прощания.
— Открой, пожалуйста, дома. Пока-пока.
И Сэм приблизилась ко мне и поцеловала в щёку, а потом повернулась и села в пикап. На место пассажира. Сейчас она была не в том настроении, чтобы вести машину. И как только захлопнулась дверь, зазвучал мотор. И пикап тронулся. Не понимаю зачем, но я ступил за ним, а потом всё произошло как-то само. Пикап уезжал всё дальше от дома, а я увеличивал темп и следовал за ним, пока ходьба не переросла в бег. Это было бессмысленно, ведь мои родители не бежали за братом, когда он уезжал на учёбу, потому как понимали, что так надо. И я понимал, но не мог ничего поделать. Я гнался за ним, а Сэм повернулась и смотрела, как я бегу, в заднее стекло. Она приложила к нему ладонь. Не знаю, катились ли из её глаз слёзы, но я не сдержался и расплакался. Бежал, а слёзы от ветра катились в разные стороны.
Остановился я только тогда, когда пикап остановился у светофора. Я замер в десяти футах и не смел подойти, а потом они поехали дальше, а я так и стоял, а Сэм так и смотрела на меня, приложив ладонь к стеклу. Они быстро затерялись в потоке машин. Только тогда я и побрёл домой. К тому же у меня было отличный стимул туда поспешить: что-то на листке от Сэм.
Так вот, когда я пришёл, то первым делом развернул его. Прямо у входной двери, не проходя в гостиную. Вот что она написала:
Чарли, не знаю, встретимся ли мы ещё. А если да, то останемся ли прежними? Я прекрасно понимаю, что не могу тебе рассказать всего, хоть мне и хочется этого очень сильно. В этом письме нет, наверное, и десятой части всех моих мыслей по поводу нас с тобой.
Чарли, помнишь то стихотворение, что ты нам рассказал? Так вот, в конце апреля я нашла что-то похожее, просто мы тогда не общались из-за Мэри-Элизабет, а потопм я про него забыла. Только его написала девушка. Я прочитала об этом в газете, её историю.
Эту девушку звали Джейн, и несколько лет назад она покончила с собой. Вот её история и стих.
Всё ниже, ниже, к земле
Ближе.
Глупо требовать доброты
От человека такого, как ты.
Затеряйся в людей куче
И не показывай глаз своих.
Ты ими с ума уж лучше
Своди кого-нибудь из других.
Но если надумаешь, иди прямиком ко мне и завали ответами
На все вопросы глупые и выданные сердцем преданным.
— Ты меня любишь?
— Люблю, конечно, ведь мы же друзья.
— Тогда в последний раз хочу поцеловаться с таблетками я.
Кровью чувство
Окрасило ванную густо.
— Какой твой любимый цвет?
— Красный.
— В таком случае ты можешь увидеть меня прекрасной.
Детство, детство —
Верное от проблем средство.
— В детстве я мечтал научиться играть на скрипке.
— А я мечтала чувствовать внешний мир своим внутренним миром.
— Я научился играть на скрипке.
— А я чувствовать мир.
Мой мир заключён в одном человеке,
Он в нём командир.
А от меня ему в жизни этой нужно только одно:
Получать всё и взамен не давать ничего.
Она долго любила одного парня, который как раз и осветил эту историю, а по сути же, всего лишь воспользовался её чувствами. Причём дважды. Один раз при её жизни, когда они переспали, а второй — после её смерти, обеспечив тем себе славу. И мне кажется, это мерзко, хотя в газете писали, какой этот тип расчудесный. Написал роман, и тут у него взяли по книге интервью. Стал популярным только благодаря вставке «на реальных событиях». Решил сказать, что это его история, и добавил ещё, что тоже питал к Джейн какие-то чувства, просто не мог этого признать из-за их слишком разительных жизненных позиций. Ага, как же. Я ему не поверила и, если бы ты увидел его не лицо, не поверил бы вместе со мной. Под «какими-то чувствами» он точно имел в виду понятие влюблённость, но такие чувства не выставляют напоказ, а стараются спрятать глубоко внутри, чтобы никто не смог их похитить, ведь влюблённость — ещё далеко не любовь. Здесь эмоции, яркие, и впечатления, которые не забываются. А ещё страх это всё потерять…
Чарли, к чему я это? Просто хотелось сказать тебе… всегда, что я не хочу любить. Никогда не хотела. Как бы ни было больно, но я всегда выберу влюбляться. И можешь пообещать мне кое-что? Пожалуйста, пока молодой, не спеши взрослеть и любить. Влюбляйся.
Сэм.
Я дочитал его уже со слезами на глазах. Потом перечитал стих того парня, потом вспомнил тётю Хелен и снова понял последние строки этого стиха, хотя совсем не собирался понимать его дважды.
— И всё это он повесил на дверь ванной, потому что в тот раз не надеялся добраться до кухни.
Друг, спасибо тебе, что находился рядом. Я просто опять не знаю, что сказать. Прости за немногословность, но ты действительно мне очень дорог.
Прощай.
Чарли
