That love I've been waiting for

Утро встретило меня неожиданной и сильной болью в ноге. Синяк, который жутко болел еще вчера, за ночь стал еще больше и чертовски болел. Я поморщился и с горем пополам встал с кровати, сразу же направившись в ванную. Как только я подошел к зеркалу, я начал рассматривать свое лицо. Царапины на подбородке уже начали потихоньку заживать, и я надеялся, что они заживут уже скоро. В этой ситуации меня радовало только одно - мне еще неделю точно можно не ходить в университет. Хотя, я много упущу, но сон я всегда ценил намного выше. Быстро умывшись, я пошел на кухню, так как мой желудок отчаянно требовал еды. Я быстро разогрел сосиску, отрезал кусок хлеба, заварил чай и отнес все это в гостиную, поставив на стол перед диваном, на который я позже уселся и начал читать книгу. От чтения меня оторвал звонок в дверь. Кто это мог быть? Зейн навряд ли, он же уезжал в Бредфорд к родителям. Может Найл? Он вполне мог прийти ко мне, ведь меня сегодня не было в универе, да и я ему не звонил и ничего не объяснял. Да, точно, Найл. Я, по обыкновению, просто открыл дверь и сразу же пошел на кухню, чтобы достать еду этому обжоре, сказав перед этим уже вошедшую в привычку фразу: - Проходи, прожорливая ирландская задница. - Еем, боюсь, что я не задница, и тем более не ирландская, - произнес знакомый мягкий голос у меня за спиной. Надо было видеть мое изумленное лицо, когда я вернулся в прихожую и застал там улыбающегося Луи с пакетом мандаринок, уже снимающего свои вэнсы. - Луи? Оу, извини, я не ожидал увидеть тебя! По крайней мере сегодня. Привет. - Привет. Извини, что я без приглашения, или, хотя бы, предупреждения. Я хотел сделать сюрприз, - заметно погрустнел шатен, - Извини, мне, наверное, не стоило приходить. Я... - Хээй, Томлинсон, ты что, с ума сошел? Или ты заболел?, - я резко перебил его и для убедительности своих слов пощупал его лоб, - Я всегда буду рад видеть тебя! Ты можешь заходить ко мне в любое время, даже без предупреждения! - Правда?, - заметно повеселел шатен. Удивительно, как близко к сердцу он принимает абсолютно любые вещи. Прямо как если бы ему было пять. - Правда, - заверил я Луи. - Замечательно! - проорал Томлинсон на всю квартиру, - пошли, будем есть мандаринки!, - радостно полупрокричал шатен и вприпрыжку побежал на кухню. Я лишь улыбнулся ему в след, а на сердце отчего-то стало теплее. - Хэй, ты идешь?, - вернулся из кухни Луи. Оу, кажется, я опять завис в своих мыслях. Дурацкая привычка, надо бы от нее избавляться. - Да-да, иду, - ответил я Томлинсону и пошел за ним на кухню. Мы ели мандаринки, сидя на диване, и смотрели "Мстителей". Хотя, смотрели, это очень мягко сказано. Первую половину фильма мы проболтали, рассказывая друг другу все новые и новые вещи о себе. Оказывается, у нас схожие вкусы в фильмах, книгах и многих других вещах, даже в музыке. Обычно, мой музыкальный вкус значительно отличается от других, но не от его. Мы очень долго обсуждали музыку, фильмы и книги, пока Луи не предложил съесть по мандаринке. Я никогда ничего не имел против мандаринок, даже обожал их, как и шатен, хотя он в свою очередь больше предпочитал яблоки. Просто, оказалось, что есть мандаринки с Томлинсоном, это заранее обрести себя на долгую и веселую войну без победителей и проигравших. Я спокойно сидел и чистил мандаринку, пока Луи рассказывал сюжет какого-то фильма, но тут вдруг в меня прилетает шкурка от мандаринки. Я медленно развернул голову и взглянул на Луи, которого уже распирало от смеха, взглядом аля-ты-что-страх-потерял и кинул в него кусочек шкурки в ответ. На это он завизжал на всю комнату, прям как девчонка, и проорав эпичное "ЭТО ВОЙНА, СТАЙЛС! СРАЖАЙСЯ!", принялся забрасывать меня моими же шкурками от моей же мандаринки. Я начал забрасывать его ими в ответ. В этот момент мы были похожи на маленьких детей, которых родители оставили на пару минут одних. Мы визжали, орали, смеялись, кидались, и мне было так весело и легко, что я просто не мог остановиться. Удивительно, как быстро люди могут занять значительное место в твоей жизни. Я знаком с Луи всего то два дня, но у меня такое ощущение, будто я знаю его всю жизнь, будто мы друзья с детства. Может, мы родственные души? Ведь такое бывает, да? Господи, я же сам в это не верю, но я просто не знаю, как это назвать. Он так быстро проник в мое сердце, в мою душу, стал таким дорогим для меня, что я просто уже не смогу его отпустить когда-либо. Впрочем, я и не собирался. Фильм уже закончился, и я начал орать Луи, чтобы мы остановились хоть на минутку. - Луи. Хах, Луи. Томлинсон, прекрати. Хахахах. Луи, фильм уже закончился, ты в курсе? Может, остановимся? - попытался донести я свои мысли до Луи сквозь кучу летевших в меня шкурок, и вот, когда я, наконец, смог поймать его руки, он сдался. - Ладно, ладно, все. Заканчиваем, - пробормотал Луи, пытаясь отдышаться после нашей войны. У нас у обоих сбилось дыхание, так как нам приходилось уворачиваться друг от друга, пихаться и драться, и хоть с моей ногой мне это удавалось с трудом, я все-таки смог увернуться от половины бросков шатена. Я выдохнул и прислонился спиной к спинке дивана, повернув голову к Луи. Он тоже облокотился на диван, пытаясь отдышаться. Его волосы растрепались, кое-где в них все еще были шкурки мандаринки, глаза блестели весельем, а щеки покраснели от того множества движений, что он произвел. Все это завершала его широкая счастливая улыбка. Он был такой прекрасный в этот момент, что я решил запечатлеть его. Пока он не обращал на меня внимания, я тихонько достал из тумбы, которая стояла рядом с диваном, старый полароид. Я захотел сфотографировать его именно на этот фотоаппарат, потому, что я хотел иметь его фото рядом со мной. Кому то это покажется глупым, но мне просто жизненно необходима была его фотография у меня. Я быстро сделал снимок. От звука затвора шатен вздрогнул, резко повернув голову ко мне. Я лишь улыбался загадочной улыбкой, находясь в ожидании, когда же старенький полароид наконец выдаст мне готовую фотографию Луи. И вот, через еще пару мгновений, фотоаппарат отдает мне, наверное, самую важную фотографию в моей жизни. Я взял ее в руки и стал рассматривать. Я просто не мог оторвать он нее взгляда. Луи так прекрасен на этой фотографии, что я в очередной раз залип, рассматривая шатена, уже на фотографии. Я даже не заметил, как Томлинсон перевалился мне через плечо, чтобы рассмотреть фотографию вместе со мной. - Красивая фотография. Ты действительно умеешь выбрать момент, - произнес Луи прямо у меня над ухом. Я как-то упустил момент, когда его подбородок оказался на моем плече, когда мы стали так близки друг к другу. По телу пробежались мурашки, а желудок внутри прокатился на американских горках. - Спасибо. Банальное "спасибо" - это все, на что я пока был способен. Я просто не мог перестать рассматривать Луи на фотографии. Из моих размышлений меня снова вывел голос шатена. - Что будешь с ней делать? - Что я буду с ней делать?... Господи. Что я буду с ней делать? Я мог бы сказать ему, что она точно будет стоять у меня на прикроватной тумбочке, в рамке, а может и не в рамке, но она точно всегда будет рядом со мной. Я мог бы сказать ему, как прекрасен он был на этой фотографии, и то, что я еще не раз бы залипал по вечерам, смотря на нее, но вместо всего этого я сказал совершенно другие слова. - Я положу ее в мой альбом. - У тебя есть альбом? - Да. Там все мои самый яркие воспоминания из моей жизни, которые мне удалось запечатлеть. - А можно посмотреть? - Еем, думаю да, конечно. Подожди, я сейчас его принесу. Я встал с дивана и, все еще немного прихрамывая, пошел в спальню, чтобы достать мой альбом, который, можно сказать, еще и по совместительству, мой личный дневник. Здесь хранились все мои воспоминания за всю мою сознательную жизнь. Показать его Луи было для меня большим шагом, так как этот альбом был для меня очень личной вещью, но я доверял ему, поэтому и решил показать ему эту важную для меня, но с виду самую непримечательную вещицу. Мы долго рассматривали все фотографии в альбоме. Луи просил меня рассказать почти о каждой из них, а их там было около 50. Я рассказывал ему обо всем, о чем он спрашивал. В этом альбоме было достаточно много фотографий с моей семьей и с моими путешествиями. К примеру, была фотография, где Джемма, моя сестра, сидит у меня на коленях. Ее волосы заплетены в косу, а на лице сияет широкая улыбка. Я же в шапке-бини, из под которой в разные стороны торчат мои кудри, а на моем лице сияет улыбка не хуже Джеммы. Это была одна из моих самых любимых фотографий. На ней мы с сестрой еще жили вместе. Сейчас она уехала в Лос-Анджелес, а я переехал жить на кампус университета. Я так люблю ее и очень скучаю по ней. Мы уже просмотрели все фотографии, и Луи уже хотел было положить альбом на стол, как я вдруг, неожиданно сам для себя, предложил ему пойти погулять. Уже был вечер, но и не было темно, и мне почему-то очень захотелось погулять. - А как же твоя нога? Тебе же больно ходить. Надо остаться дома, - начал возражать Луи. Ну уже нет. Я слишком сильно хочу погулять, чтобы вот так вот легко сдаться. - Ну Лууиии, - протянул я и состроил щенячьи глазки, - Ну пожаааалуйста. Шатен все еще не хотел соглашаться, но все-таки я уговорил его, и он согласился пойти погулять. Когда я пошел одеваться, он пошел за мной, залез в мой шкаф, и стал выбирать, какие мне вещи сегодня лучше одеть, ведь там сегодня потеплее, чем вчера, и уже нету никакого гребаного дождя. Я лишь уселся на диван и наблюдал за Луи. В итоге, он отобрал мне мои узкие темные джинсы и толстовку с надписью "JACK WILLS". Я даже не уверен, что смогу в нее влезть. В последний раз я носил ее в 16, а потом, почему-то, перестал. Но ведь никогда не поздно продолжить? Я быстро напялил вещи и уже хотел было расчесать волосы, но Луи остановил меня, сказав, чтобы я оставил волосы так. Ну и как я мог ему отказать? В обмен я попросил его ничего не изменять в его внешнем виде, на что он легко согласился. После этого мы быстро обулись и вышли на улицу. Погода сегодня действительно была прекрасна. Алый диск солнца уже собирался зайти за горизонт, дул легкий вечерний бриз, а все вокруг оттенялось красивым розоватым оттенком. Луи сказал, что он придумал, куда мы пойдем, и повел меня в только ему известном направлении. Я немного спотыкался, но мне это не особо мешало. Луи возбужденно говорил о том, какое красивое и замечательное место, в которое он меня ведет. Я лишь шел за ним, улыбаясь такому удивительному шатену. Мы шли по улице, на которой я ни разу еще не был. Мы отошли уже довольно далеко от моего дома, а Луи все еще продолжал вести меня куда-то. Я много раз пытался выяснить, куда же он меня ведет, но все мои попытки не увенчались успехом. Поэтому все, что мне оставалось, это просто идти за шатеном вперед. Пейзажи сменялись так быстро и были такими разными, от обычной Лондонской улицы до заросшей тропинки, по обе стороны от которой росло множество красивых деревьев. Я еще никогда не был в этих уголках старого Лондона. Мы прошли еще немного, и вот, наконец, он останавливается. - Готовься увидеть прекрасное, Стайлс, - произнес Луи и вывел меня с тропинки на... Пляж. Воу. Здесь и вправду волшебно. Солнце уже наполовину исчезло в воде и отетняло все густым розовым цветом. Немного справа от нас я заметил пирс, уходящий далеко в море. Под ногами лежал золотисто-розоватый песок. Я замер, рассматривая открывшийся передо мной пейзаж и снова не заметил, как шатен положил мне свою голову на плечо. - Правда, красиво? - спросил он тихим голосом, будто боясь нарушить все волшебство этого момента. - Очень. Луи, это прекрасно. Спасибо, что привел меня сюда. - Не за что. Хочешь, мы можем приходить сюда почаще. - Да. Очень хочу. Мы стояли в тишине еще минут десять, наслаждаясь красотой природы, как вдруг Луи снова нарушил тишину. - Может, пойдем на пирс? - Да, пойдем. Шатен убрал голову с моего плеча и, улыбаясь, встал рядом со мной, протягивая мне руку. Я улыбнулся ему в ответ и положил в его руку свою. Это было так мило. Мое сердце готово было разорваться от множества чувств, охвативших меня в этот момент. Наши руки были очень разные по размеру. Его - такая крохотная, и моя - такая огромная, но это не смотрелось нелепо, наоборот, было такое ощущение, будто его руки были созданы для того, чтобы держать меня за руку, а мои - чтобы держать его. Луи потянул меня на пирс, и я пошел за ним, все еще глупо улыбаясь. Мы сели на пирс. Я снял кеды и свесил ноги в прохладную воду, а Луи подогнул ноги под себя и обнял их, устремив свой взгляд на горизонт. На его лице играла тысяча розовых оттенков заката, и он выглядел так красиво сейчас. Я уже миллион раз успел пожалеть, что не взял свой полароид с собой, но зато у меня был телефон. Пусть мне потом придется отдельно распечатывать эту фотографию, мне плевать, главное сохранить этот полный магии момент навсегда. Солнце уже практически зашло за линию моря, и скоро город опустится в тьму. Я даже ждал этого момента. Всегда любил гулять по ночному городу. Его огни завораживают, притягивают к себе. Все люди уже спят, и появляется ощущение, будто весь город принадлежит только тебе. Это прекрасно. - Your hand fits to mine like it's made just for me... Луи пропел эту строчку, все так же прижимая свои колени к себе, все так же смотря в даль. В моей груди бушевал океан. Неужели, он тоже заметил? Его голос. Он такой нежный и красивый. Даже не смотря на то, что он спел всего одну строчку, я уже влюбился в него. В моей голове снова и снова проигрывался голос Луи, поющий такую важную для меня фразу. - Спой еще, пожалуйста, - попросил я его. Мне очень понравился его голос, и я хотел слушать его снова и снова до полного отупления. Я ждал ответа от шатена еще около минуты. Такие места всегда немного затормаживают разум своей красотой, романтичностью. - Хорошо, - наконец-то ответил Луи и начал петь, сидя все в этой же позе, а я лишь уставился на него восхищенным взглядом. If I don't say this now, I will surely break As I'm leaving the one I wanna take Forgive the urgency but hurry up and wait My heart has started to separate Oh ooh, be my baby ooh oh ooh Oh ooh, be my baby I'll look after you... Я сидел и таял в его пении. У него такой прекрасный голос. Я закрыл глаза и наслаждался его пением. Я сразу узнал эту песню. Я тоже люблю группу The Fray, и эту песню я знаю очень хорошо. Интересно, почему он выбрал именно ее? Луи закончил петь и спросил меня: - Это было ужасно, да? Я медленно открыл глаза, все еще не в состоянии отойти от нежного голоса шатена, и посмотрел на него взглядом, полным удивления. - Что? Ты это сейчас серьезно? Как это может быть ужасным? Это же офигенно! У тебя самый лучший голос в мире! - Спасибо, - улыбнулся шатен, немного покраснев. Солнце уже село, и город практически полностью погрузился в ночь, так что мы решили двинуть домой. Оказывается, Луи живет неподалеку отсюда, наверное поэтому он знает про это место. Он хотел было проводить меня до дома, но он слишком далеко от его, да и дорогу я запомнил, так что я заверил Луи, что все в порядке, и я смогу дойти до дома сам. Через десять минут уговоров он, наконец, согласился, и мы попрощались, напоследок снова обменявшись самыми теплыми и искренними улыбками в мире. Я не спеша шел домой по пустующей широкой улице Лондона, размышляя о сегодняшнем дне. Я был так счастлив, что хотелось просто заорать на всю Англию об этом, но я лишь шел и улыбался, как идиот. В голове до сих пор звучал голос Луи, который все никак не мог покинуть мою голову. Я стал тихо напевать эту мелодию. Вокруг меня все еще витал запах моря, напоминая мне о сегодняшнем вечере снова и снова. Это так странно. Я никогда ранее не встречал таких людей, как Луи. Разве что Найл, он был таким же ребенком, как и Томлинсон, но Найл - борзая ирландская задница, а Луи - милый парень с душой ребенка и крошечными руками, так подходящими к моим собственным. Тут же я вспомнил эту строчку из песни, которую так неожиданно пропел Луи. Он тоже это заметил? Он тоже так считает? Хотелось бы надеяться. Когда я зашел домой, я сразу же направился в спальню, но по пути заметил на столе в гостиной альбом с фотографиями, рядом с которым лежала фотография Луи. Я взял ее в руки и, стараясь снова не залипнуть, пошел в спальню. Когда я зашел в комнату, я снова обнаружил там мирно спящего Найлера. И как мы с ним не разу не пересеклись? Мыться я не стал, да и переодеваться тоже, только стянул толстовку, чтобы не было жарко. Я не хотел, чтобы этот запах моря и легкого бриза покидал меня хоть на минуту. Я лег в кровать и положил голову на подушку, уже собираясь провалиться в сон, но наглая прядь с моей кучерявой головы упала мне прямо на нос, щекоча его. Я поморщился и убрал прядь, заодно закинув рукой все волосы назад. Вдруг, я почувствовал, что что-то запуталось в моих волосах. Быстро распутав это и разглядев в темноте, я понял, что это уже засохшая шкурка от мандаринки. Я улыбнулся от воспоминаний сегодняшнего дня и положил кусочек шкурки на тумбочку, прямо рядом с фотографией. Перевернувшись на бок и убрав с лица все волосы, я провалился в сон, все еще проигрывая в голове песню Луи.