На улицах пусто

На улицах революционного Парижа давно смолкли дневные перестрелки и застыли густые лужи крови, отдавая солнцу последние капли никому ненужной жизни. Дрожащее марево порохового дыма рассеялось ещё на закате, оставив после себя слабую горечь в глотке и легких. Люди продолжали бороться за свободу и равенство, отдавая самих себя на растерзание бесчувственной стали и всепоглощающему огню ненависти. Но слезы, проливаемые так же часто, как и пот, не могли смягчить бесчувственное мироздание. На улицах пахнет болью и страхом, порожденными тысячами трепещущих сердец. Наполеон сражался ради перемен. На что он надеялся? На лучшую жизнь, на когда-нибудь достигнутые мечты или на личное счастье, найти которое почти невозможно во время войны? Не те условия, да и сам вопрос изначально задан неправильно. Понимал ли он, на что идёт, залезая в самое пекло ради призраков? Его Париж был мрачным, погруженным в туман бесконечных сражений и тонущий среди обломков порванных шаблонов, изгаженных надежд, сломанных судеб. Арно... Он сражался, уже ничего не ожидая от жизни. Без сомнений можно сказать, что он продолжал существование ради перемен, сам того не осознавая до конца. Ассасин слишком многое узнал и увидел, а после такого обычно долго не живут. В его Париже нашлось место для солнечных зайчиков на металле и пушечных выстрелов по толпе, для глупых просьб о новой форме и поцелуев со вкусом земли и горячего масла, для верности изжившим себя принципам и предательству, что иголками распороло грудь. Перемены жгли глаза нестерпимо ярким светом, снимали кожу с треснувших ребер, чтобы вогнать раскаленный клин точно между, и ломали, ломали, ломали. Перемены выплавляли под веками новые истины и никак не могли коснуться той части воспоминаний, что о весеннем разливе Сены, громком смехе и счастье в чужих глазах. Они всегда хотели перемен. Только мы забыли об одном: А хотят ли перемены нас?