По образу и подобию

Джимми улыбается. Он мягко сцеловывает вздохи с губ Дина, а потом уверенно переворачивает его на живот, заводит руку за спину, крепко стискивая пальцами запястье и прижимая Дина к кровати всем телом. Джимми не так помешан на контроле, как сам Дин, вернее, не помешан на нем вообще, но он знает, что нужно Дину, и щедро дает ему это. Дин благодарно стонет, подаваясь бедрами вверх, но крепкие руки партнера вдавливают его в постель еще сильней, и Дину ничего не остается, кроме как уткнуться в подушку, наслаждаясь всем тем, что задумал для него Джимми. Он никогда не придумывает ничего, что не понравилось бы Дину, и этот раз не исключение. Теплые руки с нажимом скользят по спине, разводят ягодицы, пальцы неспешно проходятся по нежной коже внутри. Затем туда проникает язык, и Дин вскрикивает. Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что это не очень-то мужественно — стонать так, как он сейчас, но то, что он распластан по постели, обнаженный и жаждущий, а в его зад толкается мокрый язык и влажные пальцы, заводит его, как ничто другое… Пробуждение. Динову взору предстает белый потолок его спальни. Руки стискивают перекрученное одеяло. Сердце колотится. Дин не знает, на что ему обратить свое внимание в первую очередь: в паху все мучительно ноет, хочется запустить туда ладонь, огладить и сжать, но он чувствует, как глаза решительно наполняются слезами. В итоге он переворачивается на живот, вытирая лицо о наволочку, и лежит так какое-то время, пока возбуждение не отпускает его. Он откидывает одеяло, потому что пора начинать новый унылый день. Протез поблескивает с подставки своим серым ненатуральным блеском, как напоминание обо всем том, что Дин потерял. Словно ему нужно это гребаное напоминание! Словно это не он таскается на чертовы сеансы по извлечению воспоминаний, как на работу, где как раз-таки не появляется, хотя, по правде сказать, его восстановительный период завершен. Он освоил этот дурацкий протез, пусть он ему до боли не нравится, но с ним он способен функционировать как раньше, и это гораздо лучше, чем всю оставшуюся жизнь прожить беспомощным калекой и погрязнуть в жалости к себе. Только что увиденное воспоминание о ласковых, но уверенных руках и мягкой улыбке вгоняет его в какое-то унылое мутное состояние. Он ловит себя на том, что бесцельно бродит по квартире, трогая те или иные вещи. На самом деле, считает он, это еще не самое ужасное воспоминание. Вовсе нет. Это куда лучше, чем видеть Джимми окровавленного, прижимающего дрожащие пальцы к своему защитному жилету, развороченному бронебойными; лучше, чем видеть в его глазах прощание. Эта картинка возникает в его сознании куда чаще, чем видения их совместной любви. Дин крутит в руках медиаплеер. Он знает наизусть две короткие записи, что хранятся там, и старается не смотреть их слишком часто. На первой Джимми не сразу осознает, что его снимают. Дин даже не помнит, как и зачем решает начать съемку, когда Джимми наводит порядок на их вроде как общем рабочем столе. Вообще-то это скорее стол Джимми. Из них двоих именно он брал работу на дом, но это вовсе не мешает Дину вечно захламлять рабочее пространство напарника и любовника какими-то своими вещами, места для которых в их квартире более чем достаточно. Например, фигурка жирафика, которую Джимми сейчас вертит в руках, вообще-то должна стоять на полке рядом с фотографией семьи Дина. Джимми что-то ворчит, переводя свой взгляд на стопки небрежно сложенных документов и ставя фигурку обратно на столешницу. Какой-то звук выдает Дина, и Джимми резко разворачивается к нему, нахмурив брови. На секунду он застывает, словно собирается сообщить Дину все то, что он о нем думает, но потом видит в его руках камеру. – Ты что, снимаешь? На этом запись прерывается, но перед взором Дина все еще стоит его лицо с удивленной улыбкой и с шутливым раздражением в глазах. На второй Джимми осознанно смотрит в камеру. Его взгляд то и дело перебегает с объектива на Дина. Выражение на лице мягкое и расслабленное, как и вся поза. – Что я должен говорить? — усмехается он. – Что хочешь, — Дин слышит собственный голос за кадром и не может сдержать горькой усмешки. Если бы он знал тогда, то, наверное, попросил бы Джимми дать подробную инструкцию по тому, как ему жить без него. – Признаться тебе в огромной любви? — Джимми приподнимает бровь, словно издеваясь, но на это Дин ничего не отвечает, и лицо Джимми становится серьезным. – Я люблю тебя, Дин Винчестер! — со всей помпезностью говорит он. Следует пауза, вслед за которой камера утыкается в пол, захватывая в объектив кусочек ступни Дина, потому что он придвигается к Джимми для поцелуя. Дальше видео как таковое отсутствует, и слышен только их разговор. – Тоже люблю тебя, — Дин на видео шепчет, а реальный до сих пор не может понять, почему не остановил запись. Она выглядит такой интимной, и Дин сгорает от стыда при одной только мысли, что ее может увидеть кто-нибудь, кроме него самого. – Обещай мне, если я умру, — шепчет Джимми после непродолжительного молчания и глушит недовольный возглас Дина, приложив к его губам палец. — Обещай мне, что женишься только на моем брате-близнеце. Джимми смеется, будто это милая шутка, но его глаза серьезные, Дин помнит, хоть и не видит. – Но у тебя нет брата-близнеца, — камера в руках Дина дрожит, он тоже смеется, поддерживая эту кажущуюся легкомысленной беседу. – В этом-то и вся соль, Дин, — голос Джимми настолько тих, что интонацию не разобрать, сколько бы раз Дин ни пересматривал видео. Иногда этот разговор кажется ему зловещим, иногда — дурацким трепом двух любовников. В любом случае он прекрасно подходит для того, чтобы еще больше разбередить себе раны. Его дни проходят как один. Сначала он устраивает разминку для себя и своей синтетической ноги. Не то чтобы ему было особо охота заботиться о себе, однако физическая нагрузка здорово вымещает ненужные мысли из головы, а это именно то, что было необходимо Дину, когда он вышел из комы и осознал, что больше никогда не увидит Джимми. Потом это просто вошло в привычку. После он идет в душ. Затем завтракать. На этом его расписание заканчивается. С большой вероятностью он будет смотреть старые фильмы, которые помнит наизусть, а потому следить за происходящим на экране особо не нужно. Ближе к вечеру он завалится в подпольную лабораторию и устроит себе сеанс промывки мозгов. Он не был там уже неделю, но не думает, что что-нибудь изменится и он увидит нечто значимое для расследования. Нет, он будет вновь смотреть на умирающего Джимми и рычать от собственной беспомощности, чтобы потом остаток вечера и ночь промучиться от головной боли. Его нехитрые планы рушит один звонок. На дисплее высвечивается лицо, и не ответить Дин не может, потому что если настало время, когда ты понадобился капитану полиции Наоми Джонс, то тебя ничто не спасет. – Наоми, — устало приветствует ее Дин. Они знакомы слишком давно, да и в принципе Дин предпочитает довольно фамильярное обращение со всеми своими знакомыми, чтобы называть ее по должности или фамилии. Она же вряд ли возьмет себе на вооружение эту привычку. – Винчестер, — Наоми выглядит как всегда строго и подтянуто. Дин с легкой усмешкой думает, что у нее нет причин выглядеть по-другому. Да, в ее подразделении убит сотрудник, а второй отправился в госпиталь на два года, но личное горе Дина останется только личным горем Дина. Чей-то мир может рушиться ежедневно, ежечасно, ежесекундно, но в целом мир неколебим, и жизнь не останавливается, как пресловутое шоу, которое должно продолжаться. – Винчестер, — повторяет она, видя, что его взгляд больше направлен в пространство, чем на нее саму. — Когда ты явишься в Управление? Дин проводит рукой по лицу. Он не знает, что ответить ей. С его физическим здоровьем все в порядке вот уже несколько недель, но он очень даже сомневается, что психологу он покажется полностью готовым к возврату на службу. Нет, он не боится этого, но когда ты неделями выходишь из дома только для медицинских манипуляций, а заодно прикупить еды, это входит в привычку. И ничего другого уже не хочется. – Ты же знаешь, я еще не в норме, — Дин не врет, потому что до нормы ему далеко, если он вообще достигнет ее когда-нибудь. Но он ненавидит давить на жалость, рассказывать кому-то о том, как ему плохо. – По мне, так вполне, — отвечает Наоми безэмоционально. — Я слежу за ходом твоего лечения, так что можешь не увиливать, Дин. Она называет его по имени, словно это должно расположить его к ней, как-то заставить выполнить то, что хочет она. Но это лишнее. Дин уважает ее, хотя бы за то, что этой женщине, кажется, без особого труда удается держать под контролем Управление не один год. Он сам понимает, что вернуться на службу необходимо. Он обязан найти и прижать тех ублюдков, что посмели сделать это с ним и Джимми. – Ты нужен мне здесь, Винчестер, — добавляет Наоми, забивая гвоздь в крышку гроба с его долгим отпуском. Поначалу это кажется ему неплохой идеей. Вырваться из привычной рутины подобно глотку свежего воздуха, и он превышает скорость, пока едет в полицейский участок. Потом эйфория проходит. Участок одновременно изменился и остался прежним. Электроники, кажется, стало немного больше. Количество «М-Икс» увеличилось в разы, и Дин чуть морщится от осознания этого факта. Он никогда не любил этих роботов, а после того, что случилось с ним и Джимми… Ладно, он будет послушным мальчиком и не станет обращать на них внимания. Его рабочий стол все на том же месте; он проводит по нему ладонью, словно пытаясь через прикосновение впитать в себя все то, что он пропустил за годы своего отсутствия. Он бросает взгляд на стол Джимми и проглатывает горький ком в горле — стол принадлежит уже кому-то другому, и на нем нет ни одной вещи из привычных ему. Впрочем, позже он находит все аккуратно упакованными в коробку в одном из ящиков своего. Разговор с Наоми приносит ему больше разочарования, чем надежды на скорое отмщение. Никаких серьезных наработок по этому делу нет, и к тому же к нему привязывают чертового робота в качестве напарника. Этот факт бесит Дина больше всего, потому что, несмотря на всю их полезность, он никак не может забыть, что, имей эта железяка хоть капельку сочувствия вместо холодной логики, Джимми мог бы выжить. Его хватает на пару дней. Робот раздражает его настолько, что хочется ему врезать, наплевав на возможность перелома. Он сует свой синтетический нос туда, куда Дин не собирается пускать никого, и если человеку хватило бы такта отвалить, то машине нет. Заканчивается их напарничество тем, что Дин попросту выталкивает его из своего автомобиля на скоростном шоссе прямо под колеса груженой фуры и не чувствует никаких угрызений совести от порчи казенного имущества. Естественно, он не рассказывает Наоми о причинах этого поступка. Ей, как и уничтоженному «М-Икс», не нужно знать, что он бывает в одном из многочисленных китайских кварталов, кишащих наркопритонами, борделями с синтетиками вместо шлюх и подпольными лабораториями. Как ни странно, Наоми не выглядит ни особо удивленной, ни раздраженной. Естественно, рапорт об этом инциденте будет внесен в его личное дело, но она не сообщает Дину ни о каких санкциях или штрафах. Складывая руки на столе, как прилежная ученица, она внимательно смотрит на него. – Ты ведь отдаешь себе отчет, что твой напарник теперь будет синтетиком? Дин сухо кивает, хотя на самом деле он самую малость надеялся на иной исход. – Мне нужно, чтоб ты действительно это осознавал, — Наоми не сводит с него взгляда, и Дину становится не по себе от серьезности момента, причин для которой он не видит. По тому, что он не может придумать ни одного остроумного или даже колкого ответа, Дин понимает, что он лишь жалкая тень прежнего себя. Он не собирается противиться правилам, но раньше он определенно возмущался бы гораздо активнее. – Я понимаю, — говорит он твердо, и через пару секунд Наоми достает из недр своего стола прошение в технический отдел. – Отдашь это Кроули. Он подготовит твоего нового напарника. Надеюсь, на этот раз ты будешь лучше беречь его. Кроули их технический специалист. Кажется, что он в состоянии пересобрать любого синтетика за пару часов, и тот будет функционировать лучше прежнего. Кроме того, у него есть химлаборатория, и одному Богу известно, что он смешивает там в свободное от экспертизы время. Конечно, в отделе есть еще сотрудники, но выглядит он обычно так, словно Кроули царит здесь безраздельно. Раньше Дин часто недоумевал, что Кроули вообще забыл у них. Ему бы больше подошло затесаться в какую-нибудь некрупную преступную группировку, а может, даже возглавить ее, настолько он кажется изворотливым и подозрительным. Ни одно мало-мальски интересное пари не обходится без него, собирающего ставки, и Дин уверен, что иногда он исполняет заказы людей, не имеющих к защите правопорядка никакого отношения, но он ни разу не попадался на подобном, и упрекать его не в чем. Видимо, за пазухой у полиции Кроули гораздо комфортнее, чем где-либо еще. Дин думает, что Кроули саркастичный мудак. Не то чтобы они были с ним на ножах; скорее ни одно посещение Дином техотдела не проходит без обмена колкостями. Не проходило. Раньше. Насчет сейчас Дин не уверен. Если честно, Дин даже может признаться, что совсем немного скучал по нему и по его слегка самовлюбленному выражению лица. Это как раз-таки то, что осталось неизменным за все время вынужденного отсутствия Дина. Пока Кроули изучает принесенный ему документ, на его лице играет улыбка, словно вместо синтетического напарника он собирается подложить Дину свинью. Он молча скрывается за дверью лаборатории, и Дин не знает, нужно ли ему следовать за ним. Он готов ждать, однако Кроули отсутствует подозрительно долго, и Дин решает, что ничего страшного не будет, если он его поторопит. Однако то, что он видит внутри, выбивает воздух из его легких, потому что на лабораторном кресле сидит… – Джимми?.. — Дин неверяще распахивает глаза, но стоящий рядом Кроули быстро приводит его в чувства, все так же мерзко ухмыляясь. – Вообще-то Кастиэль. Или Кас. Как тебе больше понравится. Дин переводит на него ошарашенный взгляд и шепчет: «Какого черта?», но Кроули не реагирует. – Какого черта, Кроули? — Дин повышает голос, заставляя Кроули обратить внимание на свое недовольство. — Почему этот синтетик так похож на моего напарника? – Потому что это и есть твой новый напарник. Что тебя не устраивает? О, Дина не устраивает многое, но он не успевает выразить и каплю своего возмущения, потому что Кроули включает синтетика. Глаза того широко раскрываются, и Дин поражается их глубокой синеве. Ни у одного «М-Икс» нет таких ярких глаз, да и у Джимми — Дин чуть резко вздыхает — они были скорее серо-голубыми, чем синими. Пока робот оглядывает обстановку, себя, задевает взглядом Кроули, Дин вовсю пялится на него. Он совсем не Джимми, но Дин не может не думать об их сходстве и, черт возьми, ему кажется, что Кроули и Наоми издеваются над ним, если подсунули эту неизвестно откуда взявшуюся жалкую копию. Он чувствует, что хочет разнести всю лабораторию к дьяволу, но, когда синий взгляд останавливается на нем, и Кастиэль вдруг низким хриплым голосом выдает: «Здравствуй, Дин», Дин понимает, что пропал. Он еще несколько секунд таращится на этого Кастиэля, а потом хватает Кроули за грудки. – Ты! — он впечатывает Кроули в стену. — Сейчас же мне все объяснишь. Краем глаза Дин замечает, как синтетик дергается, но не делает попытки встать, а потому Дин не обращает на него внимания. Кроули не выглядит испуганным. Он кладет свои ладони на запястья Дина, не пытаясь отцепить его руки или даже сжать их, и через пару секунд Дин сам выпускает его из своего захвата. – Я выдал тебе робота, на которого ты принес запрос. С меня взятки гладки. Дин пристально смотрит ему в глаза и ни на секунду не верит, что Кроули может быть не в курсе истории появления Кастиэля в его лаборатории. Но он не отводит взгляда, а Дин не собирается применять к нему все методы ведения допроса. Он мельком кидает на робота взгляд, полный ненависти, и решает еще раз навестить Наоми. Разговор с ней выходит таким же коротким. Наоми Джонс не та, на кого можно с легкостью надавить, и, естественно, она готова к такому Дину. – Это не твое дело, Винчестер, — заявляет она с порога, и Дин чувствует, как закипает. – Если ты и Кроули думаете, что это отличный повод для шуток и издевательств, то вы ошибаетесь! — кричит он, и кажется, что его слышит половина участка, но ему плевать. — Я не собираюсь даже близко подходить к роботу, напялившего на себя его лицо. – Никто над тобой не издевается. Ты хотел в напарники человека, и Кастиэль — лучшее, что я могу предложить тебе. Или ты работаешь с ним, или не работаешь вообще. И тогда никогда не отомстишь за него. Дин скрипит зубами. Он ненавидит такие ультиматумы. Он ненавидит это чертово правило о напарниках-синтетиках. Он ненавидит Наоми, Кроули, Кастиэля и весь мир заодно. Но ему ничего не остается, кроме как вернуться за своим новым компаньоном. Он молча заставляет его следовать за собой и немного успокаивается, только оказавшись в машине. Кастиэль молчит, но заинтересованно оглядывается. Он одет в какой-то дурацкий бежевый плащ, и Дин с ужасом осознает, что у Джимми когда-то давно был похожий. От этой мысли ему становится физически плохо, но он лишь прочищает горло, чем, естественно, привлекает внимание своего напарника. – Там, в лаборатории, я назвал тебя по имени, — говорит Кастиэль; его голос не похож на голос Джимми, и с одной стороны, это облегчение, но с другой — Дину это совершенно дико. — Но мне показалось, что твоя реакция на это преимущественно была негативной. Какое обращение к тебе будет наилучшим? Его речь выдает в нем робота, и Дин морщится, отмечая этот факт. Все нутро Дина протестует против того, что сидеть в одной машине с этим существом, и только какая-то совсем крохотная часть бьется в экстазе от вида родных черт. – Можешь звать меня детектив Винчестер. А можешь просто «детектив». И не выражайся так, словно в тебя только что загрузили английскую грамматику. Мне не нужно лишнее напоминание о том, что мой напарник синтетик. Кастиэль хмурится, пока Дин заводит машину. – Мне не нравится это слово, детектив, — Кастиэль выделяет голосом свое обращение к нему. — У меня есть имя. Кастиэль. Поэтому я предпочел бы… Дин перебивает его, резко разворачиваясь в его сторону. – А мне не нравишься ты. Но мне пришлось с этим смириться. Так что можешь заткнуться и наслаждаться нашим сотрудничеством. Кастиэль сужает глаза, но слушается и ничего не говорит, через пару секунд отворачиваясь к окну. И Дин не допускает даже мысли, что мог его как-то обидеть. У Дина нет никаких планов. Он не собирается избавляться от Кастиэля так, как он сделал это с «М-Икс». У него просто не поднимется рука выбросить из машины кого-то, кто похож на Джимми. Впрочем, Кастиэль не так навязчив, как его предыдущий недолгий напарник. В основном он молчит, и сначала Дина это раздражает, так как не дает ему повода выместить свое раздражение и злость. Потом он считает, что это идеальный вариант, но по прошествии времени ему становится даже неловко, и он включает музыку в машине, чтобы не слушать гнетущую тишину. Однако Кастиэль молчит не всегда, и его замечания по тем или иным делам, что они ведут вместе, всегда корректны и полезны. – Я заметил, — говорит однажды Кас, — что у тебя есть определенные проблемы с протезом. Его речь чуточку изменилась с момента их знакомства, словно Кастиэль внял тому не очень-то вежливому совету Дина и провел тщательную диагностику и адаптацию загруженной в него лексики под речь напарника. Дин почти удивленно смотрит на него. У него действительно есть проблемы с этой гребаной синтетической ногой, но он понятия не имеет, откуда Кас узнал об этом. Дин уверен, что не слишком демонстрировал отторжение чужеродного материала. – Попробуй оливковое масло, — загадочно продолжает Кас. — Оно будет полезным. Дин неуверенно хмыкает, и больше к этой теме они не возвращаются. Однако Дин не знает, чем объяснить свой порыв, но он действительно покупает то масло, что Кастиэль посоветовал ему. А позже понимает, что в своей ненависти к Кастиэлю он был несправедлив. Потому что масло и правда помогает. Естественно, он не сообщает об этом Касу, но он видит удовлетворение в его глазах, когда забирает его в участок на следующее утро. Дин не замечает, как начинает звать его Касом, а однажды ловит себя на том, что они разговаривают на отвлеченные темы, не касающиеся работы. Разговоры обычно коротки и больше похожи на замечания Дина по тому или иному поводу, с которыми Кас соглашается либо нет. В основном все-таки соглашается, но однажды они проводят целую дискуссию о пользе пирогов для организма, из которой Дин выходит победителем, ни разу не использовав тот довод, что такая бездушная материя, как синтетик, не может понять всю суть пирогов как явления, удовлетворяющего потребность человека в счастье. Тогда Дин улыбается, чуть сжимая пальцы на руле и краем глаза замечая, что Кас улыбается тоже. Кас — неплохой чувак, думает Дин. Расследование по делу двухгодичной давности стоит на месте. Дин по несколько раз проверяет все возможные зацепки и начинает думать, что не сможет придти ни к чему новому, если преступники не сделают очередной ход. Однако в его участке ежедневно совершаются сотни преступлений, и чтобы проанализировать их все, уяснив для себя каждую крохотную деталь, ему нужен компьютер вместо мозга. Или же… Он не подключает Каса к этому расследованию. Несмотря на изменившееся отношение к нему, он категорически не желает рассказывать ему о Джимми. Ему хватает того, что он то и дело ловит себя на неподобающих мыслях об этой непонятной схожести, или зависает взглядом на губах Каса, словно пытаясь представить, насколько поцелуй с ним будет похож на поцелуй с Джимми. Дин никогда не целовался с роботами и думает, что это будет как минимум неприятно. – Почему у тебя нет девушки, Дин? — спрашивает Кас совершенно невзначай и явно не в тему их предыдущего диалога. Тема эта тут же вылетает из головы Дина, и он как-то растерянно глядит на напарника, пока тот продолжает. — Сначала я предположил, что ты пострадал больше, чем это заметно, и провел биосканирование, но твоя половая система в порядке, и… – Боже, Кас, ты сканировал мои яйца?! — восклицает Дин; машину на секунду ведет в сторону, но Дин тут же возвращает управление в свои руки. — Никогда, слышишь, никогда больше не сканируй мои яйца! Он резко паркуется и всматривается в Каса, на лице которого застыло непонимание собственного проступка. Дин пристально глядит на него, до тех пор, пока тот не кивает. Через несколько секунд взгляд Дина смягчается, и он считает нужным уточнить кое-что для Кастиэля. – И ты неправильно задал вопрос, раз уж решил влезть в мою личную жизнь. «Почему у тебя нет парня?» прозвучало бы в моем случае более верно. Он выходит из машины, не дожидаясь реакции Каса, и почему-то усмехается. Когда они появляются в участке, тот гудит, как потревоженный улей. Полицейский похищен посреди белого дня, и это совсем не выглядит шуткой. Дин почти не знаком с похищенным бедолагой, тот перевелся в их Управление уже после того, как Дин впал в кому, но когда Дин видит обрывающееся видео с моментом похищения, записанное уничтоженным «М-Икс», у него холодеют пальцы. Преступники в масках, но под самый конец один из них снимает свою, и Дину кажется, что он видит нечто знакомое в развороте плеч, движении головы, мелькнувших волосах. Он просматривает запись еще и еще, и каждый раз ему не хватает пары секунд, чтобы полностью разглядеть того человека. – Заметил что-нибудь? — спрашивает из-за спины Кас, и Дин понимает, что ведет себя подозрительно. Догадка еще толком не оформилась в его голове, ему нужно немного времени, он не готов вынести ее на свет. Даже Касу, которому еще не доверяет настолько, чтобы раскрыть эту пугающую его самого мысль. Он хочет проверить все сам, убедиться, что он неправ, потому что Дин не вполне уверен, но ему кажется, что в этом преступнике он разглядел собственного брата. Они с Сэмом давно не общались. Когда он только начал встречаться с Джимми, Сэм укатил в колледж и поначалу писал и звонил оттуда каждую неделю. Потом перерывы между письмами начали увеличиваться, их общая занятость мешала обоим нормально поговорить по телефону. В общей сложности Дин не разговаривал с братом уже три года и был неприятно удивлен, не увидев его рядом, когда пришел в себя на больничной койке. Связаться с ним не удалось и после, хотя Дин и не слишком пытался, лишь позвонил по двум его номерам и обнаружил их отключенными от сети. Тогда он был слишком увлечен собственным горем, и придти к выводу о том, что даже брат решил оставить его, оказалось проще простого. Но он и на секунду не мог представить, что его братишка будет причастен к похищению людей. Это просто не укладывалось у него в голове. Ему нужно отыскать его, черт подери! Делать это под носом у Каса чертовски сложно, тем более что Дин копается в полицейской базе другого штата и то и дело названивает всем тем людям, которые могли быть с Сэмом знакомы. Поиск не приносит ничего, кроме еще более явной тревоги. – Что ты ищешь, Дин? Я мог бы помочь тебе. Дин чертыхается про себя. Несколько секунд он взвешивает за и против. В конце концов он решает, что шила в мешке не утаишь, и если это действительно Сэм, то у Дина все равно не будет выбора, кроме как арестовать его. – Сэм Винчестер, — он кивает на экран с фотографией брата в левом углу. — Я ищу его. – Он твой родственник? — продолжает допытываться Кас, а по его вискам пробегают голубые токи — он уже начал поиск. – Брат, — Дин самую малость надеется, что ему не придется выкладывать всю информацию. – Почему мы ищем его? – Я потерял с ним контакт незадолго до своего ранения. – Почему мы ищем его именно сейчас? – Мне нужно убедиться кое в чем. Кас молчит, но смотрит так, что Дин не может не продолжить. – Мне кажется, что на записи с похищением был именно он. И прежде, чем Кас успевает сказать хоть что-нибудь, Дин добавляет: – Мы не будем докладывать об этом, пока не разыщем его следы. Кас сужает глаза, с осуждением глядя на Дина, но не останавливает проверку баз. – Утаивание информации, важной для следствия… – Я не утаиваю ничего, Кас. Просто хочу быть уверенным, что мне не привиделось. – Мы должны сообщить об этом капитану Джонс. Дин сжимает кулаки. Если бы они сейчас не находились в участке, где любая стычка приведет к повышенному вниманию, чего Дин категорически хочет избежать, он бы хорошенько встряхнул эту жестянку, которую начал было считать хорошим парнем. – Я запрещаю тебе докладывать о чем бы то ни было, пока у нас не будет доказательств! — шипит он сквозь зубы и не уверен, кажется это ему или нет, но синие глаза Кастиэля мечут молнии. – Я буду докладывать о том, что считаю нужным. Пару секунд они сверлят друг друга взглядами, и Дин вспоминает все то, что ему известно о той серии синтетиков, к которой относится Кастиэль. «Синтетическая душа. Подвержены человеческим эмоциям, вследствие чего проявляется психическая нестабильность». Если говорить проще, то Дин уверен, что Кастиэль невероятно зол, возможно, даже так же, как и сам Дин сейчас. Кас останавливает свой поиск. – Человек, внешность которого на девяносто два процента совпадает с внешностью Сэма Винчестера на представленной фотографии, замечен камерами наблюдения в Лос-Анджелесе два с половиной года назад. За несколько месяцев до срыва вашей операции, детектив Винчестер. Теперь я могу доложить капитану о подозреваемом? Дина трясет. Сэм никак не должен был быть в городе в это время. Он тихо и мирно учился в колледже на другом конце страны. Он не мог… Он… Дин оставляет Каса без ответа и буквально уносится прочь. Ли, азиат, что содержит ту самую лабораторию по извлечению воспоминаний, пытается возражать, когда Дин врывается к нему и уверенно садится в кресло, нацепляя на себя проводки. Он, конечно, достаточно знаком с Винчестером, чтоб знать об его упертости, и наверняка убеждает Дина в том, что ему рановато вновь проходить эту процедуру, только для того, чтобы потом его совесть была чиста. Дину плевать на его совесть. Машина привычно гудит, отправляя Дина вглубь собственного подсознания. Первое, что обрушивается на него — это запахи. Пахнет кровью и пылью от оседающей бетонной крошки. Несколько людей из его команды неподвижно лежат лицом вниз на мокром асфальте. Дин знает, что тогда погиб не только Джимми… – Джимми, — это он сам рявкает в рацию. Сердце колотится где-то в ушах, он отстреливается, никуда толком не целясь, если и попадая в преступников, то на чистой удаче. – Дин, — голос Джимми слаб и наполнен скрываемым страданием. — Я ранен. Это ловушка. Они ждали нас. Уводи всех. Он слышит все и не слышит ничего, кроме «Я ранен». – Где ты? Я вытащу тебя. Джимми дает ему координаты переулка, в котором сумел укрыться, и отключается. Дин командует общее отступление, хотя прекрасно осознает, что из зоны обстрела будет не так легко выйти. Рядом с ним находится «М-Икс», которого Дин пускает вперед, держа автомат наготове. Они быстро добираются до Джимми, и Дин понимает, что уйти оттуда будет сложно — как минимум пять метров без прикрытия. Джимми мертвенно бледен, кровь из простреленного живота окрасила его бок. Его губы трогает легкая улыбка, когда он видит Дина, но он тут же морщится и прижимает руки к ране. – Из тех, кто шел со мной, все убиты. Это был расстрел. Дин, они знали об операции, — он хрипит и стискивает его запястье. Сердце Дина готово выпрыгнуть из груди. – Молчи. Он вглядывается в его глаза и не хочет замечать там обреченность. Выстрелы звучат как будто бы реже, и он надеется, что у них будет шанс выбраться из этой западни. – «М-Икс», проведи диагностику. Робот делает шаги назад, переставая на несколько мгновений вести огонь по преступникам. Сканирует равнодушным взглядом раненный бок. – Брюшная артерия повреждена. Мы не сможем его спасти. Он истечет кровью, прежде чем мы выйдем из переулка. Дин сдавленно ругается, он отказывается верить в этот неумолимый прогноз, но Джимми готов поверить в него. – Дин, — мягко выдыхает он. — Ты должен… – Заткнись, — он не желает слушать подобной чуши и забрасывает его руку на свое плечо. — Я тебя тут не оставлю. «М-Икс», прикрываешь нас. – Я не могу, — вдруг отвечает робот. — У других шанс выжить несравнимо больше, я должен помочь им. Вы остаетесь здесь, сэр? Дин остается. Потому что, как бы умоляюще Джимми ни смотрел на него, это даже не обсуждается. Робот покидает их, оставляя внутри Дина сосущее ощущение страха. Им не удается сделать и пяти шагов, как позади взрывается бомба. Вернее, сейчас Дин знает, что она попадает ему прямо в ногу, отрывая ее до бедра, но тогда он даже не чувствует боли. В голове звенит, и он не сразу осознает себя лежащим в луже крови. Джимми лежит рядом, и его глаза закрыты. Дин не понимает, что он мертв. Все звуки, кроме звона в ушах, пропадают, Дин растерянно вертит головой, пытаясь привстать. Он замечает людей, стоящих не так далеко от него, на расстоянии выстрела, и он уверен, что это не полиция. В воздухе все еще витает пыль, поднятая взорванной бомбой, и он настойчиво вглядывается сквозь нее, пытаясь разглядеть лица. Еще несколько секунд, прежде чем новая бомба отправит его сознание в небытие, продлившееся полтора года. Всего пара секунд, чтобы убедиться. Пара секунд — и он видит того, кого отчаянно надеялся не увидеть. Последнюю бомбу в него кидает Сэм. В себя он не приходит: его буквально выдергивают из воспоминаний. Он задыхается и чувствует, что голова, равно как и сердце, норовит взорваться прямо сейчас. Воздух не поступает в легкие, его ноздри наполнены кровью. Перед глазами пелена, но в ней он различает размытый силуэт Кастиэля, склонившегося над ним, и тогда разрешает себе малодушно упасть в обморок. Впрочем, приходит в себя он через несколько секунд. В руке Каса он видит какой-то прибор, который тот отводит от его груди; видимо, именно он заставил Дина очнуться так быстро. Дин цепляется за руки Каса. После всего, что он увидел, ему просто жизненно необходимо это прикосновение. Руки у Каса теплые, и это опять именно то, что нужно. – Ты следил за мной, — выдыхает он, почти счастливо улыбаясь. Он правда рад видеть Каса, даже после их ссоры в участке. – Что ты вспомнил? — спрашивает Кас, и улыбка сползает с лица Дина. – Сэм, там был Сэм. Тот, кто сделал это со мной, – он проводит рукой по воздуху над протезом, не в силах сдержать истеричный смешок. Но быстро берет себя в руки. – Идем отсюда. Кас поддерживает его за талию, и Дин хотел бы сказать, что в состоянии идти сам, но он не говорит. Тот факт, что он разрешает Кастиэлю усадить себя на пассажирское сидение, а самому сесть за руль, свидетельствует о многом, но в данном случае о том, как близко Дин подошел к грани. – Отвези меня в бар. Кас скашивает глаза на него и вновь возвращает взгляд на дорогу. – Тебе нельзя пить, Дин. Я читал твою медицинскую карту. – Плевать. Кас явно не намерен слушаться его, а Дин не хочет вновь спорить с ним. Он обессилен заново прожитым воспоминанием. Мозг пытается найти, нащупать какое-то объяснение увиденному, но происходит это как-то вяло и словно неохотно. Ему не за что зацепиться. Он уверен, что лицо брата ему не привиделось, не было галлюцинацией от болевого шока, но Дин не может придумать ни одной причины, по которой Сэм мог бы поступить так с ним. Они с детства были дружны, и мелкие их стычки никогда не приводили к серьезным ссорам. Дин продолжал любить брата, даже когда решил, что Сэм больше не нуждается в общении с ним. Он просто думал, что Сэм тоже любит его. Видимо, он ошибался. Кастиэль привозит его домой, и Дин послушно выходит из машины. Собственное решение отправиться в бар кажется ему теперь донельзя глупым. Он совершенно не хочет быть в окружении людей. К тому же он точно знает, что в доме есть виски, еще с тех времен, когда они с Джимми любили пропускать стаканчик-другой после работы. Кастиэль явно рассчитывает задержаться — он снимает свой плащ в прихожей. Дина одновременно удивляет и само действие — Кас никогда, никогда не снимал его, — и то, что под плащом на нем надет строгий костюм. Его удивляет даже то, что он еще способен удивляться чему-то. Но, как бы то ни было, он отправляется к бару, достает оттуда непочатую бутылку и оглядывается в поисках стакана, словно тот должен быть где-то прямо под рукой. Стаканов нигде нет, зато перед ним стеной вырастает Кастиэль с осуждением во взгляде. – Дин, — он мягко накрывает его руку, держащую бутылку, своей ладонью. – Что? Разве я не имею права нажраться в хлам, узнав, что один из самых близких мне людей сделал меня калекой и убил моего… мою команду? Дин не хочет говорить о Джимми. Нет, он вовсе не забывает о нем в присутствии Каса, как тут забудешь, если он выглядит так же, а Дин всего несколько десятков минут назад наблюдал его гибель в подробностях. Но все же это Кас, здесь, в его квартире, куда давно никто не захаживал, и это наводит его на странные мысли. Он хотел бы, чтоб они провели вечер, как хорошие друзья-приятели, чтоб Кас выпил вместе с ним, разделил с ним его боль и разочарование или чтоб заставил не думать о предательстве брата и смерти единственного партнера. Но Кас не может. – Что это принесет тебе? — Кас склоняет голову на бок, не отходя от Дина, и тому кажется, что они находятся слишком близко друг к другу. Так, словно они близки друг другу. – Я забудусь на сегодня. Не буду вспоминать о том дерьме, которое отчаянно хотел вспомнить, а теперь также отчаянно хочу забыть. Отвлечься на один вечер и не чувствовать эту тяжесть мира на плечах. – Разве нет других способов? — у Кастиэля и так довольно низкий голос, но сейчас он понижает его еще больше и делает то, что Дин ожидает меньше всего — целует его. От внезапности у Дина вышибает дух, и он судорожно выдыхает в его рот, с удивлением осознавая, что это не так противно, как он представлял себе. Его губы такие же мягкие, как и человеческие. Кожа слегка отличается по упругости, но на это можно закрыть глаза. Что Дин и делает. И приоткрывает рот, хотя не похоже, что Кас собирается углублять поцелуй. Дин не так уж хорошо знаком со строением синтетиков, чтобы быть уверенным в привычной влажности поцелуя с ним, поэтому тоже не проникает внутрь, лишь терзает Касовы губы, прижимаясь к нему сильнее. Тело Каса твердое, гораздо крепче человеческого. Это не дает Дину забыться. Он отнюдь не думает о нем как о Джимми: несмотря на внешнее сходство, они совсем непохожи. Их языки наконец соприкасаются. Это все еще приятно, и безумно заводит Дина, он стонет, его потряхивает, он притирается бедрами к паху Каса, но тот почти сразу прерывает поцелуй, не отстраняясь и оставляя свои руки у Дина на талии и спине. – Ты думал об этом. В голосе Каса нет вопросительной интонации, но Дин кивает и поражается тому, насколько расширены зрачки Каса. Он понятия не имеет, как работает его оптика, но хочет верить, что ее действие все же схоже с человеческим глазом. И это вселяет надежду, так как света в комнате более чем достаточно. Кастиэль делает шаг вперед, не выпуская Дина из объятий. Тот вынужден отступить, заторможенно переставляя ноги. В голове его царит муть от желания. Он чувствует себя под наркотиком в стальной хватке своего робота, и то, что ему это нравится, если и пугает его, то совсем немного. Кас залезает рукой ему под футболку, все также оттесняя к кровати, от ощущения его ладони на голой коже возбуждение прокатывается по всем нервам. Его тело взбудоражено взрывом гормонов, и Дин не знает, что ему делать со всем этим. Его трясет, он коротко стонет «Кас», запускает пальцы ему в волосы, и, черт, он должен чувствовать отличие от человеческих, но они мягкие, мягкие, в них так приятно зарываться, что Дин не может отказать себе в этом. Кас осторожно укладывает Дина на кровать, снимая с него футболку. Прохладный воздух проходится по его телу, и Дин словно ненадолго приходит в себя. Его внезапно обдает волной страха — он все-таки умудрился забыть, что Кастиэль не человек и теперь он нависает над ним с непонятным блеском своей яркой оптики. Дин не знает ничего о его намерениях и даже о том, как он выглядит без одежды. Он вдруг представляет себе цельнометаллические пластины вместо кожи и резко качает головой, отгоняя эту картинку. Кас замирает. – Разденься, — слабым голосом произносит Дин, стараясь выровнять в конец сбившееся дыхание. Кас секунды две смотрит на него непонимающе, словно раздеть и ласкать Дина является его первоочередным приоритетом, а многозадачность в данный конкретный момент не является его атрибутом. Затем он быстро скидывает с себя пиджак и рубашку, хватается за ремень брюк, и Дин сглатывает. Нет, Кас выглядит вполне обычно, Дин видит лишь швы на его теле, где соединяются отдельные детали, но он и сам может похвастаться такими. Кас снимает брюки. На нем обычные белые боксеры, которые облегают его возбужденный член. Дин не может понять свои чувства сейчас, и то, что движет Касом, он тоже не может понять. Как работают механизмы, отвечающие за его эрекцию? Насколько это вообще нормально, что робот хочет человека? Пока руки Кастиэля скользят по нему, обнажая до конца, Дин может лишь прожигать его взглядом. Сердце бешено стучит, а резинка трусов неприятно давит на головку, и Дин благодарно стонет, когда Кас снимает их. Взгляд Каса становится жадным, когда он видит твердый, абсолютно твердый член Дина перед собой и то, как он дергается вверх, пока Кас склоняется ниже к нему. – Ты хоть знаешь, что делаешь? Дину страшно и интересно. Он определенно хочет ощутить крепкую хватку Каса у себя между ног, но, конечно же, не жаждет оказаться в тисках. Кас лишь смотрит на него, и Дину хочется развести свои ноги шире под этим взглядом. Прикосновение уже теплых ладоней, оглаживающих его бедра, Дин чувствует так ярко и даже болезненно, словно на нем вовсе нет кожи. Ему не стыдно, что он стонет, как заправская блядь, пока Кас дрочит ему и мягко целует член. Он не заглатывает его, только проводит своим чуть шершавым языком вдоль, слегка задевает головку. Тогда Дин вскрикивает. Его дыхание становится заполошным, когда Дин понимает, что Кас отстегивает его протез. – Нет, Кас не надо. Это не… И хотя Кастиэль останавливается, его работа уже сделана, и Дин не может не чувствовать себя еще более обнаженным. Он больше ничего не говорит, но его возбуждение не спадает, пока Кас изучает, сканирует взглядом его раненую конечность. Дин прекрасно знает, как она выглядит, и искренне не понимает, чем заслужило это место столь пристальное внимание. Однако когда Кас касается розовых неровных складок, Дин стонет так громко, что это похоже на крик, но отнюдь не на крик боли. – Не надо, Кас, — слабо выдыхает он, но его подбрасывает, когда Кас вновь проходится по сросшейся коже кончиками пальцев. – Я знаю, чего ты хочешь, — загадочно обещает Кас, и Дин верит ему. Он громко и часто дышит открытым ртом, вдруг хватаясь за свой член, шалея от его необычной твердости. У Дина давно не стояло так, и он не знает, на что списывать это желание: на отсутствие сексуальных контактов в течение уже двух лет или же на происходящее сумасшествие. – Боже, Кас, что ты творишь? — это не тот вопрос, что требует ответа, тем более что Кастиэль занят вылизыванием этого сверхчувствительного места на теле Дина. Дин не знает, сколько это продолжается. Он готов кончить от того, что происходит сейчас, хотя вершиной его фантазий являются длинные ровные пальцы Каса в его заднице. И когда Кастиэль вдруг решает осуществить это, хватая с тумбочки то самое оливковое масло, Дин думает, что попал в Рай. Кас вставляет ему совершенно бесцеремонно, хотя и смазывает себя достаточно обильно. Дин шипит, но плавится от этих почти безжалостных движений. Он больше не трогает свой член, сжимает в пальцах простыню и старается не слишком подаваться на таранящие его пальцы, чувствуя, что и без этого оргазм вот-вот затопит его. Но Кас идет дальше. Он выскальзывает из своего нижнего белья, и Дин может увидеть, если захочет, что его член не отличается от человеческого. Но Дина ведет, потому что Кас не перестает двигать пальцами в его заднице, лишь снижает интенсивность толчков. Поэтому, когда Кастиэль вдруг накрывает его своим теплым и нелегким телом, то для Дина это становится чуть ли не неожиданностью. Член Каса проскальзывает в его растянутое и смазанное отверстие, и, хотя Кас жестко фиксирует бедра Дина, не давая ему дернуться или отстраниться, Дин содрогается всем телом, задыхаясь и всхлипывая. Кас перестает быть с ним нежным, входит в него быстро и в идеальном ритме, словно поршень, насаживая его на себя за бедра. Дину нужно совсем немного, чтобы кончить, и оргазм расплавляет все кости в его теле. Но есть еще кое-что, что вынуждает его испытать куда более чувственные переживания. Кас не снижает темп даже после того, как Дин выплескивается себе на грудь. Его лицо выглядит ошеломленным, и по вискам пробегают голубые электрические разряды, заставляя светиться совсем неестественным цветом его глаза. Дин понятия не имеет, как кончают синтетики, и доступно ли им это вообще, но, кажется, именно это сейчас и происходит. Через несколько секунд свечение сходит на нет, и Кас затихает, не забыв выйти из Дина. Дин не понимает, как это произошло, но казалось, что он только-только всматривался в синие глаза Кастиэля, зрачки которых вернулись к своим нормальным размерам, и медленно водил пальцем по его щеке, а теперь Кас будит его ароматом кофе, который приносит ему в постель. Это смущает, как и то, что Дин не одет, его тело сладко ноет после прошедшей ночи, а Кастиэль выглядит привычно невозмутимо. Дин прочищает горло и благодарит его за напиток, стараясь глядеть куда угодно, только не ему в лицо, а потом все же ловит взгляд Каса и мучительно краснеет. Подумать только: он трахался с роботом, и ему это понравилось настолько, что предложи Кас повторить, он бы согласился. Дин понимает, чего хотел добиться Кас своими действиями, и вынужден признать, что он достиг определенного результата — вчерашние переживания сместились с переднего плана. Дин хочет ощутить чувство вины и раскаяния перед Джимми, но его нет, и это тоже огорошивает его. Он не желает думать, что Кас прекрасная замена умершему партнеру, но, несмотря на утренние неловкость и смущение, он впервые за два года чувствует себя чуточку счастливым. – Как спалось, Дин? — вопрос возвращает его в действительность, и он несмело улыбается. – Прекрасно. Чем занимался ты? – Можно сказать, что я тоже спал. Это был режим экономии энергии. Я рад, что ты смог отдохнуть. Могу я спросить тебя кое о чем? Дин не представляет, о чем могут спрашивать роботы на утро после секса. Впрочем, о чем спрашивают люди в таких ситуациях, он помнит тоже смутно. Все его одноразовые контакты остались во временах далекой юности – потом случился Джимми. Он кивает, заранее подготавливая себя к еще большей неловкости, и она действительно приходит. В руках Каса совместное фото Дина и Джимми, где они, молодые, еще, кажется, в Академии, откровенно обнимаются, не стесняясь фотографа. – Кто этот человек? И почему я так похож на него? Прежде чем ответить, Дин еще раз прокашливается, но тянуть нет смысла, потому что на самом деле Дин очень озадачен тем фактом, что Кас узнает о Джимми только сейчас, увидев фото. – Это Джимми Новак. Мой напарник. Он погиб тогда, когда мне оторвало ногу. Я пытался спасти его, но не смог. Мы были любовниками. Что касается второго вопроса, у меня нет на него ответа. Поверь, я был не менее ошарашен, впервые увидев тебя. Но ни Кроули, ни Наоми не собираются рассказывать мне ничего из того, что знают. – Кажется, это объясняет, почему мне закрыт доступ в некоторые разделы баз данных, что я находил странным, — это все, что говорит Кас в ответ на его откровения. Дин немного встревожен этим хладнокровием, но не хочет объяснять его синтетическим происхождением Каса. За то время, что они успели пробыть напарниками, Дин не мог не заметить, насколько Кас отличается от тех же «М-Икс». Дин не знает, как спросить его, все ли в порядке. Пусть секс с Кастиэлем и произошел под влиянием момента и общей слабости, он вовсе не означал, что Дин представлял себя с Джимми во время него. Это слишком сложно вообразить, потому что Джимми никогда бы не позволил себе настолько бескомпромиссного доминирования. Но Дин не знает, думает ли Кас об этом вообще, или, может, нависающее над ними напряжение чувствует только сам Дин? У него нет времени, чтобы и дальше предаваться раздумьям. Скоро им нужно быть в участке, и Дин с сожалением отставляет недопитый кофе, рассчитывая захватить его в машину — слишком давно он не пил чего-то настолько же вкусного. Уже на выходе из квартиры, когда Кас натягивает свой плащ, Дин вдруг разворачивает его на себя и прижимается губами к его губам. Он тут же чувствует легкую дрожь, словно улыбка трогает рот Каса или облегченный выдох. Кастиэль отвечает ему, и еще пару секунд они мягко целуются, ласкают губы друг друга, не проникая глубже, а затем Дин отстраняется, явно более довольный, чем до этого. – Идем. Когда они добираются до машины, Дин осознает, что кофе, заботливо перелитый в дорожную кружку, остыл. Он чертыхается. – Ненавижу холодный кофе! — сетует он, но ему некогда подключить мобильный нагреватель, а Кас вновь удивляет его. Он на пару секунд опускает в напиток палец — по нему пробегают голубые импульсы. – Семьдесят пять градусов, как ты любишь, Дин. – Очешуеть, — комментирует Дин, неверяще качая головой, и лихо стартует. Он не уверен, но ему кажется, что день будет неплохим. По приезду в Управление Кас покидает Дина, оправдываясь тем, что отправляется в техотдел — хотя бы отчасти восполнить потраченную за ночь энергию. Он объясняет ему, что энергии может хватить дня на три без подзарядки, но лучше не пренебрегать возможностью зарядиться. Все время, что Кас отсутствует, Дин посвящает тому, что объявляет собственного брата в полномасштабный розыск, докладывает о своих выводах Наоми и получает от нее сочувствующий взгляд, видеть который ему неприятно. Затем он еще десятки раз просматривает то видео с похищением, стараясь подметить какие-нибудь ранее неучтенные детали. Когда Кас возвращается, почему-то слегка растрепанный и со сбившимся галстуком, у Дина внезапно возникает идея. Он вспоминает, как Кас рассказывал ему об отличиях роботов его модели от современных «М-Иксов», и думает, что обработка этой записи самим Касом может принести какие-нибудь плоды, но Кас опережает его. – Я хочу показать тебе кое-что, Дин. Он тут же скидывает ему какой-то видео-файл, открыв который, Дин понимает, что Кас сам это записывал. Скорее всего, только что. На записи Кроули. И она начинается с того, как его впечатывают в стену собственной лаборатории. Дин не ошибется, если предположит, что иногда Кас может быть чертовски пугающим. – Ты сейчас же расскажешь мне все, что знаешь о том, почему моя оболочка выглядит копией Джимми Новака. Дин впервые видит растерянного Кроули. По лицу того заметно, что он хочет выдать что-нибудь в своем стиле, какую-нибудь едкую колкость, чтобы Кас отвалил и не лез не в свое дело, которое, по сути, очень даже его касается. Но Кастиэль вновь встряхивает его, и Дин хорошо представляет себе, как должна ощущаться его хватка, поэтому Кроули рассказывает. Дин не может поверить в то, что он говорит. Он не хочет думать о том, что совсем не знал Джимми, но именно так и выходит. А еще он сам представляется себе абсолютно невнимательным к собственному партнеру. У Джимми был рак, и он умер бы и без помощи преступников через несколько месяцев после той злополучной операции. Дин глубоко вздыхает — он совершенно не замечал никаких признаков болезни, но ведь невозможно же скрыть полностью рак четвертой стадии?! Он закусывает губу, но продолжает слушать рассказ Кроули. Роль Кастиэля довольно проста. Робот, максимально приближенный к человеку по эмоциональным переживаниям, должен был стать заменой Джимми, обладая его внешностью и чувствами к Дину. Дин пытается представить, как Джимми собирался провернуть это. Как рассказал бы обо всем ему. Неужели он действительно думал, что Дин поведется на подобный идиотизм?! Это не укладывается у него в голове, и Дину становится совершенно дико от того, что он рад, что в конечном итоге этого не произошло. Он косится на Каса, но тот уже выглядит невозмутимым, пригладившим волосы и поправившим одежду. – Ты сказал, что я должен обладать чувствами к Дину. Я должен любить его? — спрашивает Кастиэль на записи. Кроули кивает, но тут же поправляется. – Должен был. Мы не успели даже начать запись эмоций — Джимми погиб, а Дин впал в кому. – Но почему тогда я чувствую все это к Дину? — голос Каса за кадром звучит так, словно он спрашивает это больше у себя, чем у Кроули, и потому тот не отвечает, лишь хмыкает и поправляет лацканы своего пиджака. Запись заканчивается. Дин молчит. Он не готов к подобному вываливанию информации. Он так долго винил себя в смерти Джимми, а тот и так собирался оставить его, рассказав обо всем наверняка в самый последний момент, заменив себя роботом. Он совершенно определенно испытывает злость сейчас, хотя и понимает, что она абсолютно бессмысленна и бесполезна — исправить и сетовать на что-то не получится. Фраза Кастиэля про чувства к нему выглядит не менее пугающей. Если верить Кроули, эти чувства его собственные, и, кажется, прошлой ночью Дин только получил им подтверждение. Привязанность Каса к нему носит более чем романтический оттенок, а Дин понятия не имеет, как сам относится к открывшейся истине. С одной стороны, это совершенно новый опыт в его жизни, и он сбит с толку, а с другой — он сам целовал его сегодня в собственной прихожей. Он чувствует руку Каса на своем плече. – Ты в порядке? — обеспокоено спрашивает тот, и Дин медленно кивает, задумчиво изучая лицо Кастиэля. Они сталкиваются взглядами и стоят так какое-то время, пока внезапно мигнувшее освещение не возвращает их к действительности. Что-то происходит. По зданию распространяется невидимый гул, и как по волшебству «М-Иксы» падают как подкошенные. Дин бросает взгляд на вполне функционирующего Каса. – Другая частота, — выдает он за долю секунды, словно прочитав его мысли, и одновременно с этим в голове Дина складывается картинка. – Нападение на полицейский участок. Заблокировать все выходы, — командует он раньше выбегающей из своего кабинета капитана. Полицейские хватаются за оружие. Вряд ли это диверсия, скорее всего, преступникам что-то нужно здесь, например, со склада улик, или, может, кто-то из камер предварительного заключения. Дину кажется, что ответ может быть в том видео, которое он не успел дать Касу на обработку. – Кастиэль, план здания. Место возможного проникновения? На ближайшей голографической панели тут же возникает трехмерная модель участка с тремя красными точками. Две из них находятся в подвале, а одна на крыше. – Вероятность того, что преступники на крыше — семьдесят восемь процентов, однако этот участок, — Кас указывает на дальнюю точку внизу, — также выглядит благоприятным для попадания внутрь здания. Дин почему-то уверен, что они с Касом отправятся проверять именно эту точку. Так все и выходит. Наоми быстро распределяет людей по зонам, уводя большую часть с собой наверх. Через несколько минут оттуда слышатся выстрелы, но Дин не стремится рвануть туда — преступники тоже могли разделиться. В этой части здания Дин никогда не был. Лестница, без сомнений, ведет в подвал, и насколько Дин может себе представить, там нет даже окон. – Вентиляционная система достаточно широка, чтобы в нее мог проникнуть человек, — подсказывает Кас, пока они быстро спускаются. — И наверху ее выход довольно неприметен, за ним не ведется наблюдение с камер. Подвал больше напоминает катакомбы, чем цоколь современного здания. Они замедляются, тормозя перед каждым поворотом, но вскоре им приходится разделиться. Дин жестом показывает, что пойдет в правый проход, и предлагает Касу левый. Он двигается вперед еще несколько минут, сжимая в руках оружие, но внезапно оказывается сбитым с ног. Это действительно Сэм, и Дин думает, что это слишком легко. Он объявил его в розыск, а брат тут же нападает на полицейский участок. – Сэмми, — восклицает он, полностью не потеряв надежду на какое-нибудь недоразумение в качестве объяснения. Но куда там. Выражение Сэмова лица пугает Дина до усрачки — такой безжалостности он еще ни разу не видел. Сэм ударом ноги выбивает из рук Дина пистолет, и запястье простреливает острой болью — удар очень силен. – Сэм! — зовет он вновь, пытаясь встать. Сэм с размаху ударяет его в живот, и Дин пару секунд не может сделать глоток воздуха. Его просто скручивает от боли, кровь скапливается во рту, и даже выплюнуть ее оказывается чертовски сложно. Он никогда бы не подумал, что Сэм может превратиться в чертову машину для убийств. Дина бесит то, что он до сих пор не понимает, в чем причина этой агрессии. Сэм ничего не говорит ему, только наносит удары. – Сэмми, — хрипит он из последних сил, и удары прекращаются, но через секунду он понимает, что его заслуги в этом нет. Кастиэль, впечатывающий Сэма в ближайшую стену, выглядит не менее безжалостным, чем Сэм до этого. Боевой андроид в действии, но Дин не может радоваться этому факту, потому что, черт возьми, противник Каса — человек, и Дин хочет, чтоб он остался в живых. Он лишь мельком удивляется тому, что они сражаются на равных, но когда Кас одним ударом ноги отправляет Сэма в электрощиток на стене с такой силой, что щит искрит, Дин наконец поднимается на ноги. Он должен что-нибудь сделать, чтобы остановить все это. Однако он опаздывает. Щит искрит по полной, проходят какие-то доли секунды, и одежда на Сэме вдруг загорается. – Нет, нет, Сэм! — Дин бросается к нему, но Кас удерживает его одной рукой, крепко прижимая к себе. – Что ты сделал, Кас?! Это же мой брат! — он пытается вырваться из стальных объятий Каса, обшаривая взглядом помещение. В дальнем углу он видит какой-то доисторический огнетушитель и надеется, что он поможет. – Это не твой брат! — вслед ему кричит Кас, но Дин думает, что он просто свихнулся. Но потом, когда ему все же удается потушить пламя с помощью той штуки, он понимает, что имел в виду Кас. Он видит сгоревшие микросхемы под облезающей с тела личиной Сэма, и ему становится физически плохо от этого вида. – Это синтетик?.. Но почему Сэм? Боже, что не так с этим миром? Почему роботы похожи на моих брата и любовника? Кастиэль бросает на него осуждающий взгляд, но быстро меняет его на озабоченный. – Ты в порядке, Дин? – Не слишком, но я переживу. Он точно уничтожен? – Да. – Было бы неплохо отнести его Кроули, если его память уцелела, он будет явно полезен. Они обходят помещение подвала до самого конца, и Кас то и дело норовит поддержать Дина, который время от времени прижимает руку к животу. Больше им никто не встречается, и когда они возвращаются с поврежденным роботом, нападение на участок уже предотвращено. Несколько полицейских пострадало, но убиты только преступники. И это хорошо лишь с одной стороны, ибо им совершенно некого допрашивать. Теперь вся надежда на сгоревшего бота. Им займется техотдел, а Кас спроваживает Дина к медикам, на что тот не очень-то и возражает. Пока его осматривают и обрабатывают ссадины, у Дина есть время уложить все произошедшее в голове. Джимми собирался втихую умереть, подложив вместо себя робота, который умудрился влюбиться в Дина безо всякой на то помощи. Сэм не предавал его, его лицо просто нацепил на себя бешеный бот. Дин может понять и принять это. Единственной проблемой остается лишь истинное нахождение Сэма, потому что Дин совершенно не хочет думать о том, что тот может быть мертв. Собственные пока непонятные чувства к Кастиэлю Дин за проблему не считает. Если он будет готовить такой очешуенный кофе каждое утро после таких восхитительных ночей, то Дину не на что жаловаться. Надо только найти Сэма. Он возвращается в участок, наскоро подлеченный. Новости, которые его там ждут, можно принять за хорошие. Память сгоревшего синтетика не слишком повреждена, и среди прочих записей есть одна, на которой присутствует настоящий Сэм — в наручниках, исхудавший, но хотя бы живой. – У нас есть предположение о месте, где его могут держать, Дин — сразу сообщает ему Кас. — Можем отправиться туда прямо сейчас, если твое состояние позволяет. И Дину чертовски нравится, что он не пытается отправить его долечиваться. Как и считает Дин, у него есть только одна проблема, но и она будет скоро решена. Он заводит двигатель, подмигивая Касу.