Зеркало

Он смотрит в зеркало. Этот сон преследует его уже много лет: зеркало в потемневшей раме, за которой растекается тонкий флер зазеркалья. Оно плетется, расползается в стороны тысячами щупалец, которые тут же разбиваются об острые углы прошлого. Осколки крошатся в тонкую алмазную пыль, формируя новые и новые коридоры: длинные, с темными закоулками... Он знает, что спит: такое нельзя увидеть в реальности. В самом деле, какое зеркало может создать лабиринт, населенный чудовищами? Монстрами, словно символизирующими грехи, обозначенные еще докосмическими священниками древних религий. Похоть. Обжорство. Убийство… Искаженные, извращенные, изломанные, — его чудовища такие же, как и он сам. Нет. Он хуже, чем его чудовища. Тем временем в маслянисто поблескивающих изгибах зазеркалья начинает формироваться темная тень: принимает очертания человеческой фигуры, отращивает конечности. Это не один из монстров, уже точно — нет: слишком это фигура знакомая, даже привычная, слишком... Тень смутная, и он малодушно надеется увидеть Сера Галени: того, кто дал ему имя — пусть и чужое, чужое до рвоты, до дрожи в окровавленных руках, до… Но — нет: невыразительное пятно лица постепенно обретает черты, он вздрагивает и с силой сжимает кулаки, вытягиваясь как струна. Майлз Форкосиган. Его цель, его наваждение, его безумие. Тот, из-за кого он сам стал таким: двойником-отражением, искореженной копией без имени, без желаний, без судьбы. — Ненавижу, — шепчет он, наклоняясь ближе. Тот, в зеркале, тоже подается вперед, кривит тонкие губы, шепчет что-то неслышное, тянется, словно пытаясь ухватить за горло… Он успевает первым: бьет в переносицу, сильно и жёстко, так, чтобы кость вошла в мозг — смерть от такого удара наступает мгновенно. Звон разбитого стекла приводит в себя быстрее боли в изрезанной руке. Он стоит в ванной перед разбитым зеркалом и недоуменно смотрит на текущую из порезов кровь, потом, спохватившись, хватает полотенце и заматывает кисть, но делает это совершенно бездумно, на рефлексах. В висках стучит: значит, он не спал? Это был не сон? А до этого? Он тоже?.. Или?.. Мысли сбиваются, вьются бестолковыми мотыльками — и сгорают, стоит только ему поднять глаза на острые клыки осколков, которыми хищно щерится потемневшая рама, и встретиться взглядом с собственным отражением. Он смотрит в зеркало. Но видит в нем не себя.