Addictive

Я плохо соображал, что делаю. Переставлять ноги получалось неосознанно, я почти не прикладывал усилий, чтобы обходить прохожих, столбы и криво припаркованные велосипеды – у меня не было сил даже на то, чтобы остановить круговорот мыслей в голове. Наш с Хинатой поцелуй, потом слова Киндаити, а затем предложение провести ночь вместе – все это отдавало чем-то дурным и жестоким. Я хотел совсем не этого, и мне казалось, та яркая вспышка между нами вчера была большим, чем обычной похотью. Но все оказалось куда как проще и обыденней: меня вел к себе домой симпатичный официант из забегаловки, предложивший мне вчера поцеловаться. Чем теперь Хината Шоё отличается от Тары, Миюки или любой другой болтливой девчонки в короткой юбке, которые постоянно лезли мне на колени после игры? Есть ли разница между его чувствами ко мне и их томными пустыми взглядами? Я едва не споткнулся. О каких чувствах теперь вообще может идти речь? Хината Шоё не чувствует ко мне ничего. Ничего личного и выходящего за рамки обычной интрижки на ночь. «Ты не хочешь поцеловать меня?». Я хотел так сильно, что сам сунулся в такую простую ловушку. Конечно, он решил, что я с удовольствием заглотил наживку. Но почему все должно было произойти именно так? Хината опережал меня на пару шагов, его голова была низко опущена, и я видел только плавный изгиб его щеки и кончики растрепавшихся волос. Даже сейчас он казался беспомощным и неуклюжим сорванцом, впутавшимся в серьезную передрягу. Меня пожирала злость – но злость вперемешку с нежностью, от которой сводило пальцы. Мне так хотелось прикоснуться к нему. И мне так хотелось оказаться где-нибудь подальше. Черт, ну почему я влюбился с первого взгляда именно в такого парня? - Т-тут нужно проехать немного на метро. – Хината упорно избегал смотреть на меня, и это злило еще больше. – Буквально пару станций, это близко. Мы еще успеваем на последний поезд. - Хорошо. - Ты не голоден? Хочешь перекусить, или может быть… - Нет. – Я не врал. При мысли о любой еде меня начинало подташнивать, я очень давно не чувствовал себя таким больным и уставшим. Как я мог так потерять голову? Почему именно мои чувства оказались невзаимны? - В-вот как. – Хината торопливо засунул руки в карманы легкой куртки, меня изнутри укололо сладкое жало заботы: придурок, если тебе холодно, стоило только попросить, и я с радостью бы согрел твои пальцы… - Просто две станции, это недалеко. – Хината словно продолжал извиняться передо мной, но я никак не мог понять, за что. – У тебя проездной? - Да. - Т-ты сердишься на меня? - С чего мне на тебя сердиться. – Мой голос звучал устало и равнодушно, но это было правдой: я сам виноват в том, что обманулся. Киндаити прав, я совсем не разбираюсь в людях. Возможно, встречаться с поклонницей было бы проще, чем влюбляться до беспамятства в легкомысленного незнакомца. Хината не стал спорить. Впрочем, поднимать голову и смотреть на меня он тоже не стал. На станции оказалось едва ли не больше народу, чем я встретил сегодня за целый день на улицах города. Казалось, все тянули до последнего, наслаждаясь прогулкой, и только к последней электричке вспомнили, что нужно как-то добираться до дома. У толчеи и суеты на перроне был только один плюс: Хината прижался ко мне боком, все также не поднимая головы и не доставая рук из карманов. Сердце завыло, как волк с переломанной лапой, который уже видит, как гончие берут его след. - Ох! – Шоё впервые за вечер скользнул взглядом по моей щеке. Толстая дама с сумками, толкнувшая его в спину, даже не обернулась, чтобы извиниться. Прижатый ко мне Хината жадно глотал воздух ртом. – Тут всегда так в это время, последняя электричка, сам понимаешь. Я понимал только одно: если он еще раз так прижмется ко мне, я потеряю рассудок и начну целовать его прямо здесь. - Все нормально. – Чтобы хоть как-то отвлечься, я стал считать в толпе людей с рыжими куртками, сумками или рюкзаками. Нельзя дать понять Хинате, как сильно он мне нравится. Я проведу с ним одну ночь и больше никогда в жизни не подойду близко к этому заведению. И никогда больше не притронусь к пирожным. И никогда больше не почувствую, что встретил идеально подходящего мне человека. Потому что в жизни нельзя два раза встретить отражение своей собственной души. - Если ты потеряешь меня в этой толкучке, то выходить нужно ровно через две станции. – Гул приближающейся электрички заглушал быстрый говор Шоё. – Просто выйдешь и подождешь меня, хорошо? Только никуда не уходи и не сворачивай, дождись меня на станции и… Мне не нравилась мысль, что мы можем потеряться. Толпа, как почуявшие кровь пираньи, жадно хлынула к краю перрона, заглядываясь на свободные места в вагонах. Толпа мне тоже не нравилась. - Иди сюда. – Я грубо сгреб его за рукав и принялся проталкиваться вперед, таща Шоё позади себя. Мне легко удавалось пройти, а Хинате оставалось только семенить в образовавшейся за моей спиной траншее. У меня был огромный опыт запрыгивать в последние электрички, а также пробираться через толпу на стадионах. И я был выше Хинаты почти на полторы головы. Я легко затащил его в дальний угол вагона, закрыв собой от запоздалых гуляк. Может быть, мне показалось, но губы Шоё дрожали. Информационные табло предупреждающе вспыхнули, двери с негромким хлопком захлопнулись. Мы были так близко друг к другу, что я мог раздвинуть его ноги коленом и прижаться к его бедрам своими. Не знаю почему, но я не мог перестать об этом думать. Когда вагон тронулся, Хината ухватился за мою толстовку и густо покраснел. Наверное, уже за одно это я должен был наклониться и поцеловать его, верно? Но мне еще пока хватало выдержки. Когда поезд уже отходил от следующей станции, пальцы Хинаты робко коснулись моих пальцев. Я тут же отдернул руку подальше, едва справившись с простым движением: только таких воспоминаний мне еще не хватало. Воспоминаний, в который Хината Шоё ведет себя как обычный подросток на свидании со мной. Свидании, которое у нас так и не получилось. Не нужно прикасаться ко мне так, что у меня внутри все переворачивается. Не делай меня частью своих игр, Хината. То, что я влюбился в тебя, только моя ошибка, я сам расплачусь за нее завтрашним утром. Не нужно заставлять меня страдать еще больше. Кажется, он прочел мои мысли, потому что плотно засунул руки в карманы. Вечер не был таким уж прохладным, но было видно, что его бьет крупная дрожь. Мы продолжали молчать и глядеть в разные стороны. ___________________________________________________________________________________________ Единственная причина, по которой я еще мог стоять на ногах – страх, что уже завтра мы больше никогда не увидимся. Теплые и добрые слова Сугавары-семпая потухли в моей памяти, как уголья после кострища. Я же видел своими глазами, с каким равнодушием Кагеяма Тобио выплевывал ответы на мои неуклюжие вопросы, как старался держаться от меня подальше, как избегал любого предлога начать разговор. Все это еще могло найти свое вполне невинное объяснение, но я попытался прикоснуться к нему, а он отшатнулся как от ядовитой змеи. Это было последней каплей. Я не нравлюсь ему так, как он нравится мне. Возможно, я даже ему противен. Наверное, он уже хочет развернуться и оказаться как можно дальше от меня. Наверное, он уже сто раз пожалел, что поцеловался со мной вчера. От последней мысли мне стало так дурно, что из моих дрожащих пальцев выпали вниз ключи. Прежде чем я успел наклониться или хотя бы пробурчать что-то, Кагеяма легко подобрал маленькую связку и протянул обратно. - С-спасибо. – Ключ ходил ходуном в руке, я никак не мог попасть в замочную скважину своей крохотной квартирки. Зачем я все это делаю? Зачем я предложил ему переспать со мной? Ведь веснушчатый мямля ясно дал понять: Кагеяма никогда больше не интересуется людьми, которые оказываются в его постели… Дверь распахнулась с издевательским скрипом. Последний рубеж был пройден, отступать больше было некуда. Если он сейчас просто молча толкнет меня на кровать, я точно сойду с ума. С чего я взял вообще вчера, что понравился ему? Где я углядел волнение и едва сдерживаемую радость в его прикосновениях ко мне? С чего вдруг решил, что могу доверять ему и что он не бросит меня на следующее же утро? - Тут т-тесновато, конечно. - Я спешно расшнуровывал ботинки, чувствуя спиной его хмурый взгляд. – Не так уютно, как в обычных домах, да и места не так много. - Мне не важно. Конечно, тебе неважно, придурок Кагеяма. Ты забудешь мое имя и лицо быстрей, чем захлопнешь за собой дверь. Покончив с обувью и курткой, я попытался вспомнить, остался ли у меня дома чай или какао. По крайней мере, я смогу угостить его и хоть немного разговорить, иначе это будет выглядеть еще хуже, чем кажется. - Хочешь выпить чаю или горячего шоколада? – Я дежурно улыбнулся, потирая ладони. Мне все еще не хватало храбрости посмотреть ему в глаза, поэтому всю дорогу до дома я считал трещины в асфальте под ногами, ступеньки, канализационные люки. Это ведь намного лучше, чем прочесть в его холодных синих глазах жестокую правду, ведь так? - Нет. - Н-ну, а просто выпить чего-нибудь? – Мои уши щипало от неловкости. Что я делаю? Я привел домой почти незнакомого парня, в которого влюбился с первого взгляда несколько дней назад. Это неправильно, вещи не должны происходить вот так! Если бы только у меня было больше времени, чем одна ночь с ним, если бы только мы могли узнать друг друга получше, мне бы обязательно удалось завоевать его расположение… - Не нужно. - А… а тогда… может быть… - Хватит уже тянуть время. – Каждое его слово выжигало на моей коже багровое клеймо стыда. Почему я готов подчиниться любой его прихоти? Почему я готов заплатить такую тяжелую цену за право провести с ним ночь? - Что мне делать? – Я уставился в пол, сглатывая огромный ком в горле. Пощади меня. Ну пожалуйста. - И что ты стоишь столбом, Хината? – Мой высокий синеглазый гость спокойно стащил с себя толстовку, бросил ее на пол, совершенно не обращая внимания на пыль и беспорядок в моей квартирке. – Хватит уже болтать. Раздевайся. Все звуки и ощущения пропали. Я молча кивнул и принялся стаскивать с себя футболку. Пальцы едва сгибались, но я упрямо продолжал бороться с тканью. Бросить футболку на пол – теперь мне и самому казалось неважным, что дома не прибрано и вещь испачкается. Какое вообще теперь значение могли иметь все вещи в мире? Кагеяме плевать на меня. Все остальное неважно. Я едва не упал, пока стаскивал джинсы, носки и белье. Собственная нагота вспарывала кожу и забиралась внутрь, я чувствовал себя выставленным на посмешище. Пусть смеется надо мной. Пусть делает что угодно с моим телом. Это было предрешено – от его притяжения невозможно было укрыться. Вся моя жизнь была лишь короткой прелюдией к нашей недавней встрече, а через несколько часов мы навсегда расстанемся. А раз так, то чего мне теперь бояться? - Г-готово. – Я разглядывал собственные босые пальцы, почти оглушенный стуком спятившего сердца. Ночная прохлада больно покусывала кожу на спине и бедрах, я не знал, куда деть руки. Наверное, я выгляжу очень жалким, но что поделать, если это все, что у меня теперь есть? - Ты быстро. – Его голос стал хриплым и ломким, словно бы он задумался о чем-то своем или не мог подобрать слова. – Может быть, хватит разглядывать пол под ногами? Или тебе настолько все равно, с кем переспать? - Нет, конечно! – Я гордо задрал подбородок вверх. Пусть он не думает, что я настолько боюсь происходящего. В приглушенном свете единственной лампочки лицо Кагеямы казалось еще прекраснее, чем вчера. Черт, я же за весь сегодняшний вечер так ни разу и не посмотрел ему в глаза. - Хватит трястись. – Он тоже успел избавиться от футболки, в горле пересохло, пока я разглядывал его фигуру и руки. Почему я не могу не влюбляться в тебя? Почему я нахожу все в тебе таким прекрасным, Кагеяма? - Я не трясусь. - Трясешься. – Он в один шаг преодолел все расстояние между нами и осторожно провел пальцем по обрыву моего плеча. Все мое отчаяние внутри стало мягким и липким, как растаявшая на солнце жевательная резинка. Какой он высокий, мне постоянно приходится запрокидывать голову, чтобы следить за тем, как его губы приоткрываются, когда он говорит со мной. – Чего ты так боишься? - Тебя. - Что? – Он удивленно моргнул, на секунду растеряв броню предвечного холода, в который были закованы все его слова и движения. – Меня? О чем это ты? Ты же сам это все предложил, разве нет? Но я больше не мог говорить и объясняться с ним, я чувствовал, что тонкая хлипкая плотина моей выдержки сейчас будет разбита приливом в щепы. Есть только один способ забыться, только один путь, шагнув на который, я уже не найду дороги обратно. Я привстал на носочки, чтобы хоть немного сократить этот ужасный разрыв между нашими лицами, и невесомо коснулся его губ своими. В этот самый момент я готов был без колебания даже шагнуть с подоконника, если он прикажет. Горячая ловушка ладоней Кагеямы жадно захлопнулась на моей спине, когда он ответил на мой поцелуй.