Свобода

      Его нежные пальцы мягко касались моей руки, и на секунду я забылся. Хоть это лишь сон, моя душа всё равно отчаянно цеплялась за нити прошлого. Он так хотел быть свободным, а я… я так не хотел быть одиноким. Том показал мне, что такое настоящая свобода.       Сейчас, лёжа на пыльном пледе, наверное, ещё со времён Второй Мировой войны, я думал о смысле слова «Свобода». Раньше мне и в голову не приходило, что когда–нибудь я буду вот так просто, плюнув на мнение всех, бросив работу и уйдя в асоциальность, лежать на крыше и думать о чём-то высоком. Несколько недель назад мы с Томом проходили мимо этой многоэтажки, и он весело рассказывал мне о прошедшем дне. Немного усталые глаза и яркая улыбка — это то, что я вспоминаю в первую очередь, когда слышу его имя. В тот день он, как обычно, задорно топал по лужам в своих массивных коричневых ботинках и сжимал мою руку в своей.       В этих отношениях я был, скорее, ведомым, чем ведущим... Он никогда не делал того, что ему не нравилось, и частенько попадал в передряги из-за своего аморального поведения. Я же много волновался и скуривал по несколько пачек сигарет в день. Готов был это терпеть многие годы, ведь этот парень дарил мне счастье. Эти глаза цвета коньяка залечивали все раны и заставляли забыть обо всём на свете, они приказывали повиноваться и никогда их не забывать.       Почему-то я безумно боялся ночных звонков от него. Не могу сказать, что я какой-то параноик–псих, просто на самом деле, если задуматься, ночные звонки редко ведут к чему-то хорошему. И этот резкий звонкий звук в 3 часа ночи, зачем?.. Наверное, я насмотрелся дурацких фильмов, в которых людям звонит ночью кто-то из полиции и сообщает, якобы их родственника убили. Глупо, но я боялся услышать нечто подобное. Каждый такой звонок вызывал подобие микроинсульта в моём маленьком извращённом сердечке.       Мне всегда было его мало. Иногда я прижимался к любимому телу так сильно, что Тому утром приходилось надевать что-нибудь подлиннее, чтобы скрыть синевато-бордовые синяки... Было в моей любви нечто садистское.       Я любил подолгу лежать у него на коленях и рассматривать все изгибы этого изящного, аристократического тела. Нет, Том не был идеален... Он был неуклюж и забывчив, иногда слишком много говорил. Особенно в моменты, когда слов не нужно, но таких как он больше нет. Этот парень всё же показал мне, что такое свобода. И даже заставил полюбить её.       Я улыбнулся, вспоминая нашу короткую, но наполненную диким смыслом и желанием любовь. Эта крыша, старый плед, ржавые антенны, которые, скорее всего, служат аксессуаром, нежели необходимой техникой — всё теперь напоминало какую-то бесполезную декорацию, лишённую всякой осмысленности. Всё было серым и уже не таким дарящим надежду, как несколько дней назад.        Одиночество является гарантом спокойствия — с этим не поспоришь. Чтобы понять всю сущность этого ёмкого слова, нужно по-настоящему его прочувствовать. И я не имею в виду, что нужно закрыться в тёмной квартире и не выходить неделю, нет. Забавно, но самые одинокие личности живут в больших мегаполисах. Только в городе с десятками тысяч людей ты можешь почувствовать себя на самом деле одиноким. Гуляя по пустому парку, я так часто мечтал, чтобы со мной произошло что-то такое необычное и моя жизнь вдруг как-то резко окрасилась новой краской. Так хотелось просто уйти от этой скучной рутинной жизни, где я — просто человек, коих миллионы и миллиарды. Да и вообще, когда я думаю о космосе, рассматривая ночью звезды, то понимаю, насколько ничтожна моя персона во всём этом водовороте непонятных материй. За пределами экзосферы располагается огромное, чёрное, необъятное вещество, которое окутывает нашу планету со всех сторон. Это что-то настолько потрясающее и величественное, что иногда мне кажется, будто бы кто-то просто придумал этот космос, и нет его вовсе. Разве может что-то быть настолько пугающим и увлекающим одновременно?.. Жаль только, что даже в голове невозможно уложить, что ты живёшь, ходишь на работу, ешь, спишь, а в это время где-то над твоей головой происходят всякие чудеса, такие необычные и захватывающие для простого смертного. Я бы хотел сказать, что ничего не значу, ведь в мире столько людей, а вселенная такая огромная... Однако, я не хочу врать. Не сейчас. Я много значу, потому что мы вместе со всей этой тонной людей составляем одну цельную, гармоничную жизнь. Мы — мозаика, а я её деталь.       Можно сказать, что Том когда-то исполнил мою мечту... Мы познакомились на моей любимой аллее в Гамбурге. Не помню и не хочу вспоминать мелкие детали того дня, потому что хочется запомнить лишь этого нахального и странного парня, который непонятно как ворвался в мою жизнь, а потом и вовсе стал ею. Мог ли я ожидать, что, прогуливаясь перед сном по любимым местам, я буду так нагло расцелован и очарован каким-то незнакомцем? Нет. Он не церемонился, просто улыбнулся, подбежал и поцеловал меня, я тогда ещё подумал, что сплю. Ведь это самое странное, что могло произойти в этот момент... А потом этот аноним вообще растворился, оставив в моей руке лишь скомканную записку с цифрами. И зачем он тогда дал мне свой номер?       Том никогда не ужинал. Почему-то я понял это только сейчас. Всегда заваривал себе крепкий чёрный кофе и подолгу наслаждался горьковатым напитком. В такие моменты мне казалось, что он погружается в себя и ему там нравится. Ведь там нет давящего социума с навязанными моралями и стереотипами. А любовь и свобода идут рука об руку.       Свобода. Он так её любил. Часами мог рассказывать о великих реформаторах — людях, которые вершили историю. Если бы Тому посчастливилось жить хотя бы на пару веков раньше, он бы точно был ярым политическим деятелем. Тем самым, который действует дерзко и радикально. Да, это мой парень...       Я помню тот нелепый красный галстук, который он зачем–то нацепил, когда пошёл устраиваться на работу. Он совершенно ему не шёл, но Том упорно доказывал мне обратное. Вообще, это был упрямый до невозможности человек. Никакие аргументы не принимались им во внимание, и если уж он что-то вбил себе в голову, то выбить это оттуда не под силу было даже мне.       Миллионы раз я задумывался о том, кто я для него. Просто игрушка для удовлетворения сексуальных потребностей или же, наоборот, самый дорогой в мире человек? Тогда я ещё не знал, что не получу ответ на свой вопрос.       Он почти не общался с родителями, ведь зачем им был нужен такой неправильный сын. «Сын с дефектами», как в шутку он себя называл. Но мне нравились эти дефекты. Я был почти уверен, что при всей своей неидеальности, Том всё же был идеален, но только для меня. Меня одного и никого больше. Я собственник.       Мне всегда казалось, что он от меня ускользнёт. Часто ночью мне снилось, что я обнимаю его, а в какой-то момент его тело превращается в песок. Я отчаянно пытаюсь нащупать парня рядом, но, приподняв одеяло, вижу лишь крупицы песка, которые соскальзывают с моих пальцев, когда я пытаюсь их взять. Это было и в его характере... Я никогда не знал, что он выкинет сегодня, клянусь, в некоторые моменты всем нутром желал ему смерти.       Несколько дней назад я получил от него записку. Раньше он не делал ничего такого, но относить к каким-то канонам Тома невозможно.       «Ты готов быть свободным..?»       Я увидел знакомый почерк и сначала улыбнулся, представив, как парень старательно выводит каждую букву, но затем внутри поселился необоснованный страх. Он столько раз говорил, что знает, как добиться свободы и обязательно покажет мне, что это такое. В такие моменты я лишь крепче прижимал его к себе и не желал ничего больше, кроме как бесконечно обнимать любимое манящее тело. У Тома был особый запах, который так сладко таял на моих губах. Как будто набираешь полный рот сахарной пудры и крупинки мягко растворяются во рту. Казалось, что и он обсыпает себя какой-то сладкой дрянью, чтобы сводить меня с ума ещё больше. Я не раз его подначивал этим, но Том стойко отражал все мои атаки. Поэтому мне пришлось быстро привыкнуть к этому запаху, и, вскоре, я мог отличить его от тысячи подобных, ловя каждый намёк на него в толпе.       Свобода… Смогу ли я?       Разворачиваю листок и подхожу к краю крыши. Легко залезаю на небольшой выступ и смотрю на прохожих внизу. Все куда-то спешат, не замечая ничего вокруг. С этой высоты люди похожи на муравьёв, да и ведут себя так же. Они ещё не осознают, что стали рабами системы, а скорее всего никогда и не узнают.       Позавчера Тома не стало. Он решил быть свободным и спрыгнул с этой самой крыши. Когда я увидел его тело в последний раз, мне показалось… Нет, я точно увидел на его лице улыбку. Всё-таки ты показал мне, что такое свобода. И да, Том… я готов.       Хоть ты и считал меня трусом, но всё-таки отправил мне эту записку, наперёд зная, что я последую за тобой. Ведь я не вижу смысла без этих пухлых губ, мягкой кожи, сильных рук и глаз цвета коньяка. Ты подарил мне счастье, хоть и мимолётное, а мне другого и не надо...       Плевать мне на свободу. Плевать, слышишь, ублюдок!? Она ничего не стоит без тебя. Кажется, я понял смысл этого слова. Ты мне его объяснил.       Моя свобода — это просыпаться каждое утро рядом с тобой, выслушивать частые упрёки, чувствовать твои неловкие прикосновения ко мне. Ты знал это, Том, знал. Но как всегда был слишком эгоистичен и упрям, чтобы просто дать мне жить.       Спасибо, человек, подаривший мне счастье. Надеюсь, это того стоило. Свобода ради любви или любовь ради свободы?       Свобода.