Дочь

Лавиния сидит на кожаном диванчике для посетителей и отсутствующим взглядом смотрит перед собой. Кориолан Сноу за президентским столом внимательно изучает документы из черной папки, принесенной ему два часа назад. Оба молчат, словно даже не подозревают о наличии друг друга в этом просторном и светлом кабинете. В стоящей тишине слышно даже, как мерно идут стрелки настенных часов. Наконец, президент Сноу закрывает папку, достает из ящика стола флакончик темного стекла и отсчитывает из него десять капель в стакан с водой. Неспешно выпив получившуюся желтоватую жидкость, президент убирает флакончик обратно в стол и, подобравшись в своём высоком кресле, обращает взор на Лавинию. - Ну что, юная леди? Девушка вздрагивает и оборачивается на голос. Из её глаз немедленно начинают течь слезы. - Ты убил его! Ты… - Я, - спокойно отвечает ей Кориолан Сноу, президент Панема и, по роковому велению судьбы, её отец. - Необходимости оставлять его в живых не было, и я на твоем месте радовался бы этому. Лавиния роняет голову на руки. То, что говорит сейчас её отец - чистая правда, и ей в самом деле стоило бы радоваться. Но Лавиния не может. Он мертв. Она жива. - Доченька, - говорит Сноу таким голосом, что человек, не знающий президента достаточно хорошо, принял бы это за искреннее сочувствие, - поверь, я знаю, каково терять голову от любви, и полностью понимаю твои чувства. Но пойми и ты: совершенный тобой поступок – преступление против государства. Погибло бы множество ни в чем не повинных людей, попади эти документы им в руки! Ты хочешь восстания в Панеме? - Я просто его любила… - еле слышно шепчет Лавиния. - А эти документы, - Сноу кивает на черную папку, которую рассматривал ранее, - были доказательством любви? Ох, дочка, какая же ты глупенькая! Ну и чем же он тебе голову задурил, что ты повелась и стащила эти бумажки? Какое светлое будущее пообещал? - Барт, это государственное преступление! Ты не представляешь даже, чего просишь! Нас убьют! – она из последних сил пытается его уговорить. - Нет, Лави, верь мне, всё будет хорошо! – его глаза сияют вдохновенным светом. – Оглянись вокруг, ты же видишь, что происходит! Мы всё изменим, ты и я. Больше не будет Игр, не будет голода. Не будет паразитов, живущих за счет чужого труда, мы все будем равны… Лави, я отправлю документы своим, и мы убежим, в этот же день! - Куда убежим? Как? Барт, ты меня пугаешь! - Не бойся, у меня есть отходной путь. Лави, я не брошу тебя здесь одну. Ты же знаешь, я люблю тебя! Я не должен был, но… как я смогу теперь жить без тебя? Так и не дождавшись ответа, президент Сноу задумчиво потирает лоб. - Ты знаешь, нам всем очень повезло, что операторы перехватили тот радиосигнал и прервали передачу данных. А заодно засекли эту повстанческую ячейку… они уже дали показания, поэтому твой мальчик не был особенно нужен. Хотя, наверное, всё-таки стоило взять его живым. Тогда бы ты послушала, как он тебя любит… Спорю на все мои драгоценные Akito*, он бы заявил, что связался с тобой только ради этой папки и что по доброй воле бы не подошел к капитолийскому отродью ближе, чем на милю. Лавиния зло сжимает губы. - Если бы он и сказал это, то только чтобы спасти меня. Не надо судить всех по себе, – бросает она отцу. Кориолан Сноу закрывает лицо ладонью и мысленно спрашивает, за что ему досталась такая глупая дочь. - Лавиния, пора бы уже вырасти. Это не дамский роман, где можно не думать головой. Это жизнь. И в ней надо отвечать за свои поступки. - Ты меня убьешь? Или навсегда посадишь под домашний арест? – горько усмехается девушка и вытирает ладонью глаза. Лицо Сноу становится холодным и строгим, с него словно исчезают все эмоции. - Ты дочь президента, Лавиния. А потому, ты последняя из тех, для кого я могу делать послабления. Лавинию будто окатывает ледяной водой. Её взгляд, полный ужаса, устремляется сначала к Сноу, потом к двери кабинета. Потом снова к Сноу. - Нет, – выдыхает она. – Нет! - Ты знаешь закон, доченька, - голос отца абсолютно бесстрастен. – Мне очень жаль, но я не могу его проигнорировать, иначе поползут слухи, которые негативно отразятся на всей нашей семье. - Но ведь и мы - семья… - Уже нет. Тонкий писк рации на столе. - Охрана. * Акито - сорт белых роз